В храме Салли принялся за работу по специальности – молился об исцелении. Видимо, он и вправду был хорошим мистиком, вся фигура его засветилась золотом, а мне сразу стало легче. Я валялась на лавке и рассматривала отделанный светлым деревом потолок. Есть ли более приятное ощущение, чем когда у тебя что-то перестает болеть? Ожог побледнел, жар спадал, зато вместо него волнами накатывала смертельная усталость.
– Все, – проговорил мистик, подходя ко мне, – даже щеки порозовели, поспишь в храме сегодня?
Попытка сесть увенчалась успехом со второго раза – уже неплохо.
– Нет, я к себе. В гильдию, а то потеряют. Спасибо тебе, Салли, у тебя настоящий талант.
– Мне?! – он всплеснул руками, но потом запал кончился, все-таки мистрэ тоже сильно умотался и перенервничал. – Да брось. Это ты сегодня почетный пожарник. Безрассудный, но героический.
Салли улыбнулся мне, а я ему.
– Пойду я.
– Тогда я тебя провожу хотя бы до ворот. Только тебе стоит переодеться. В темноте и неразберихе твоя одежда не слишком бросается в глаза своей необычностью, но не думаю, что стоит продолжать в том же духе.
Я засунула плащ в безразмерный мешок, подумала и кинула туда же майку, заменив ее широкой белой рубахой. Сил переодевать штаны и тяжелые шнурованные ботинки уже не было.
– Салли, раз уж я здесь, сделай одолжение. Узнай, как там Георг?
– Надеюсь, ему стало лучше, – покачал головой целомудренно отвернувшийся мистик и покинул центральную комнату храма.
Значит, можно полежать тут еще буквально минутку. Закрыть глаза и сосредоточиться на собственном дыхании, случая, как ровнее и спокойнее стучит сердце, как меркнет и исчезает боль в виске, а пробивающиеся из внешнего мира свет и звук перестают быть формой пытки. По щекам побежали тоненькие дорожки соленой влаги, это нервная система пыталась сбросить напряжение. Так. Терпим до своей комнаты. Нехрен реветь у кого-то на глазах. До своей кровати доберемся, залезем с головой под одеяло, и вот там – можно.
Мистрэ Клиф вернулся через пару минут, лицо его было бледным.
– Ты только лежи, – начал он, а я уже понимала, что именно он хочет сказать.
– Георг?
– Прости.
– Что?!
– Мы сделали все, что могли. У него была предрасположенность.
Я заставила себя сесть на лавке и потерла лицо здоровой ладонью. Будто бы я была дварфийской механической игрушкой, и кто-то выдернул из меня пружину. «У вас не будет более верного и преданного друга…»
Мертвяки! Да что ж за паскудство-то!
– Когда он умер? – это вообще голос или шорох листьев?
– Часа три назад. Он не мучился. Ему дали успокоительное, и он просто не проснулся.
Я должна была хотя бы попрощаться. Я же обещала ему, что все будет хорошо.
– Кто-то должен сказать Леонарду.
– Я надеялся, что это сделаешь ты, – признался Салли со вздохом, – все-таки, ты знаешь его лучше.
– Только не сегодня. Где тело?
– В подвале, на леднике.
– Не сжигайте его завтра, хорошо? Могут возникнуть какие-то юридические вопросы. Он был очень знатным дворянином в Дайсе.
Салли кивнул, закинул мою здоровую руку себе на плечо, и, поддерживая за талию, побрел со мной к воротам храмового парка. Я просто пыталась не думать о лежащем на льду черноглазом парне. Самом адекватном изо всех моих спутников в этой мертвячьей поездке. Что ж, теперь у действительно меня появилась весьма серьезная мотивация найти виновного. По крайней мере – приложить к этому все усилия.
– Мне почему-то кажется, что ты не выглядишь шокированной, – заметил мистрэ Клифф, искоса на меня поглядывая, и не понимая, каких усилий стоит мне сейчас не разреветься.
– Я не в шоке. Просто очень устала, расстроена и до смерти хочу спать.
– Это был самый сумасшедший день в моей жизни, – продолжал размышлять не менее измученный мистик, – даже при всем том, что в последнее время происходит в городе. Как ты-то справляешься?
– Добро пожаловать в мой мир.
– Часто такое у тебя?
– Бывает. Под дворец со мной полезешь?
Он тихо рассмеялся. Слезы полились из его глаз, а он все не мог остановиться.
– Прости, – простонал он, подавляя истерику, – не спрашивай сегодня. Это все для меня – слишком. Там, и правда, был демон, кстати?
– Был.
– Как ты избавилась от него?
– Договорилась. Справиться с такой тварью я бы вряд ли смогла.
– О как. И что ты ему пообещала?
– Ничего. Мы сыграли в кости.
– Кости?
– Именно.
– И он… э-э-э…
– Ушел. В итоге. Знаешь, все демоны со своей придурью, – отмахнулась я, – а в этом городе – и подавно.
– Демоны с придурью? В этом городе? Что ты имеешь в виду?
– Они еще страннее, чем все, кого я видела до того.
– Понятно. Нет, вру, ничего не понятно. Ладно. Завтра зайду тебя проведать. Надеюсь, тебе будет лучше, – он помолчал немного, – надеюсь, и мне станет лучше.
Мы попрощались, и я поплелась к себе, опираясь о стены. Скоро начнет светать, а край свинцового неба зальет жидким золотом. Миру глубоко плевать на чьи-то смерти и чьи-то переживания. Самое неприятное открытие, которое ты делаешь в своей жизни.
Шататься мимо охранника не хотелось принципиально, так что я с трудом перевалилась через невысокую ограду и пошла в обход – к задней двери, ведущей из сада. Меня остановили негромкие хлопки в ладоши. Я не успела обернуться на звук: что-то впечатало меня в ствол дерева, я едва успела отвернуть лицо – нос не сломала, только щеку и бровь расцарапала. Да когда уже кончится он, этот мертвячий день?!
– Ты кого-то расспрашивала обо мне, так? Сегодня? – голос был возле самого уха.
– Привет, Сам, – прохрипела я, пытаясь восстановить дыхание.
– А я уже решил, что мы стали добрыми друзьями! А что делаешь ты?
– Что я делаю?
Меня развернуло, и я оказалась лицом к лицу с тварью. Череп медленно оброс мышцами, волокно за волокном, разжился сосудами, затянулся бледной кожей тут же покрывшейся черно-белой краской.
– Ты расспрашивала обо мне одну из моих маленьких птичек. Обо мне и моих делах. Это – не хорошо…
– Я – любознательная.
Он встряхнул меня за ворот, как нашкодившего щенка.
– Знаешь, что произошло с любопытной кошкой?
– В чьем теле твой Хозяин? – прямо спросила я.
– А ты угадай, – тонкие губы растянулись в лягушачьей ухмылке, – дам целых три попытки.
– И если я угадаю…
– Я честно скажу тебе об этом.
– А если нет…
– Сделаю тебе больно. Не убью, не переживай, и не покалечу. Просто глоток страха и боли. Согласна?
Где-то это сегодня уже было.
– Бездна с тобой!
Он осклабился еще шире и крепко обхватил меня костлявыми руками.
– Первая попытка, – прошипела тварь, проводя толстым липким языком по моей шее, слизывая стекающую из ссадины на щеке кровь. Меня чуть не вывернуло наизнанку от отвращения.
– Герцог?
– Тепло,– зубы чуть прикусили кожу на изгибе между шеей и плечом.
– Вильдерфор? Глава стражи?
– Холоднее.
Я дернулась, попытавшись оттолкнуть его – бесполезно, будто дварфийские тиски.
– Прекрати! Ты мешаешь мне думать!
– А та-а-ак?
Это был даже не поцелуй. Это было похоже, будто в горло заползла отвратительно скользкая здоровенная змея, от которой несло тленом. Сам отступил на шаг, расхохотавшись, резко, будто ворона закаркала, а я упала на четвереньки, и меня таки вывернуло наизнанку. Он крутил тросточку и насвистывал, терпеливо ожидая, когда я снова смогу говорить.
– Нахрена, – поинтересовалась я, едва отдышавшись и вытерев платком губы, – ты это делаешь?
– Скажу, когда доиграем. Итак! Третья попытка!
Полагаю, никто не смог бы соображать в такой обстановке. Я не исключение.
– Казначей? – вяло попыталась я. – Перш?
– Не-е-ет…
Он снова вздернул меня на ноги, и теперь вместо лица снова был голый череп с тьмой внутри. Только зубы стали треугольные и даже на вид бритвенно острые.
А потом он медленно потянулся ко мне, и тут действительно стало больно.
А через миг все было кончено, я даже испугаться толком не успела. Стояла, хлопала глазами, да прижимала ладонь к левому уху, у которого больше не было мочки. Горячая кровь тонкой струйкой текла по шее за шиворот. В крови был и длинный розовый язык, на котором лежал кусочек плоти, минуту назад бывший частью моего собственного тела. Тварь захлопнула пасть и сделала глотательное движение.
Это все было одним долгим, мучительным, и не желающим заканчиваться кошмаром, вся эта мертвячья поездочка.
– Ты же понимаешь, что я сделал?
– Ты откусил мне кусок уха!! – вот они, первые ростки истерики, которую невозможно контролировать.
– И ты понимаешь, зачем?
– Нет! А знаешь, почему? Потому что я – нормальная!! – я ударила его кулаком в грудь, и только потом поняла, что делаю.
Отступила. Замерла. Ждала реакции.
– Скажу только одно слово. Сопричастность. Понимаешь? Нет? Жаль, жаль… Я считал тебя умнее, дорогая. Я рассказал о тебе, и представь, тебя прекрасно знают. И знают, что ты постепенно становишься причиной конфликта двух Домов. А еще подумывают, не съесть ли тебя все же? Ты глупенькая, но необычная, дорогая. Очень необычная, раз уж сумела притащить в явленный мир Абао, Пожирателя Миров. А потом еще и смогла от него избавиться. Кто бы ни покончил с тобой… Хех. Кто бы это ни был, это станет интереснейшей историей. Громкой! Я с удовольствием послежу, как закончится твоя жизнь. Но при этом кусочек тебя – всегда останется со мной. Как часть меня. Сопричастность, понимаешь? И именно я! Сам! первым начал тебя есть. Я потом с огромным удовольствием буду рассказывать эту историю другим. Мое почтение! – он приподнял шляпу. – Скоро рассвет. Пора заняться рутинными обязанностями. А тебе стоит выспаться, дорогая, выглядишь… измочаленной. Это не слишком привлекательно, знаешь ли.
– Сын герцога? – спросила я у его спины, ни на что не надеясь.
– Тепло! – он не обернулся, но помахал рукой, затянутой в белую перчатку.