Государь, по выезде из ворот, изволил шествовать по прямой дирекции в Луговую-Миллионную улицу, потом по Невскому проспекту до Казанского собора. Переехав мост, поворотил налево, по берегу Екатерининского канала, и прибыл на Царицын луг; здесь изволил подъехать к Оперному дому (большой деревянный театр, на котором представляли оперу итальянскую), объехал три раза вокруг и, остановясь пред входом (обычным), охрипло сиповатым голосом закричал:
— Николай Петрович! (военный губернатор Архаров).
Архаров подъехал в царю; его величество, указав на театр, соизволил повелеть Архарову, «чтобы его (театра), сударь, не было!» […]
Павел Петрович толкнул Фрипона в левый бок шпорой и курц-галопом благополучно прибыл в Зимний дворец; сойдя с коня и дав Фрипону, верному коню, несколько кусков сахару, изволил шествовать в свой кабинет, а я — к дверям кабинета, стоять под сонетом[63]. […]
Вдруг над головою у меня задребезжал сонет; я в ту же минуту вошел в кабинет к его величеству. Государь изволил стоять подле литавр конногвардейских, поставленных пред штандартами; изволил сказать мне:
— Подойди сюда.
Я подошел. Государь начал речь сими словами:
— Вот здесь на литаврах должна всегда лежать труба штаб-трубача; поезжай скорее к генералу Васильчикову, возьми у него трубу штаб-трубача, привези ко мне, а ему скажи, что он дела своего не знает!
Поскакал я в конную гвардию к генералу Васильчикову, дорога меня вела мимо Царицына луга. Вообразите мое удивление: оперного дома как будто никогда тут не было: 500 или более рабочих ровняли место… Это событие дало мне полное понятие о силе власти и ее могуществе в России.
Из воспоминаний Николая Осиповича Кутлубицкого, записанных А. И. Ханенко:
В царствование императора Павла в Петербурге было только семь французских модных магазинов: он не позволял больше открывать, говоря, что терпит их только по числу семи смертных грехов.
Распоряжения разных лет относительно правил поведения горожан:
1798 г.
Января 7-го. Запрещается всем чинам впредь без маскарадного платья ездить в маскарад, а ежели впредь кто случится в собственном кафтане или мундире… таковых брать под караул.
Января 20-го. Воспрещается всем ношение фраков, позволяется иметь немецкое платье с одним стоящим воротником, шириною не менее как в три четверти вершка [3,3 см], обшлага же иметь того цвету, какого и воротники, а сертуки [сюртуки], шинели и ливрейные слуг кафтаны остаются по настоящему их употреблению. Запрещается носить всякого рода жилеты, а вместо оных немецкие камзолы.
Не носить башмаков с лентами, а иметь оные с пряжками; также сапогов, ботинками именуемых, и коротких стягиваемых впереди снурками [шнурками] и с отворотами.
Не увертывать шею безмерно платками, галстуками или косынками, а повязывать оные приличным образом без излишной толстоты.
Апреля 3-го. Чтоб портные из немоченого сукна военнослужащим мундиров отнюдь не делали, а в противном случае таковых портных брать под караул.
Как носка перьев на шляпах принадлежит единственно чинам придворного штата, то и запрещается лакеям и кучерам партикулярных людей носить на шляпах перья и плюмажи, а также банты, какого бы то цвету ни было.
Октября 2-го. Дозволяется употреблять здесь в городе для езды желающим дрожки.
Всем служащим и отставным с мундирами офицерам запрещается в зимнее время носить шубы, а вместо их позволяется носить шинели, подбитые мехом, не служащим же в войске и без мундира отставленным шинели с разноцветными и отложными воротниками не носить, а иметь таковые с умеренными стоячими воротниками.
Запрещается всем вообще употреблять шапки стеганые, тафтяные или другой материи.
1799 г.
Февраля 18-го. Запрещается танцевать вальс.
Апреля 2-го. Запрещается иметь тупей[64], на лоб опущенный.
Октября 26-го. Дабы младшие пред старшими где бы то не было снимали шляпы.
Майя 6-го. Запрещается дамам носить через плечо разноцветные ленты наподобие кавалерских.
Июня 17-го. Запрещается всем носить низкие большие пукли [букли].
Июля 28-го. Чтоб малолетние дети на улицу из домов выпущаемы не были без присмотру.
Августа 12-го. Чтоб те, кто желает иметь на окошках горшки с цветами, держали бы оные по внутренную сторону окон, но если по наружную, то не иначе, чтоб были решетки.
И запрещается носить жабо. Чтоб никто не имел бакенбард.
Сентября 4-го. Чтоб никто не носил ни немецких кафтанов, ни сертуков с разноцветными воротниками и обшлагами; но чтоб они были одного цвета.
Сентября 25-го. Подтверждается, чтоб в театрах сохраняем был должный порядок и тишина.
Сентября 28-го. Подтверждается, чтоб кучера и форейторы ехавши не кричали.
Чтоб мастеровые и ремесленники, приемля от кого бы то ни было из обывателей работы, оканчивали оные непременно в назначенное ими время…
Ноября 28-го. Воспрещается ношение синих женских сертуков с кроеными воротниками и белою юбкою.
Декабря 15-го. Чтоб всякий выезжающий из города куда бы то ни было публиковался в газетах 3 раза сряду.
1800 г.
Января 6-го. Чтоб публичные собрания не именовались клубами.
Января 23-го. Запрещается носить косы штаб-и обер-офицерам, не обрезывая на конце, равно отпущать тонкие на конце косы.
Чтоб отставленные без мундира от службы оных носить нигде не дерзали, отставным с мундиром запрещается носить ботфорты.
Февраля 6-го. Подтверждается, чтоб никто не дерзал производить запрещенные игры.
Февраля 22-го. Чтоб хозяева, имеющие надобность иметь собак, отнюдь не выпущали их на улицу, прочие же были со знаками.
Марта 2-го, апреля 22-го. Чтоб все те, которые ордена имеют на сертуках, шубах и прочем, носили звезды.
Чтоб никто цугом в извозчичьих экипажах не ездил, кроме как парою или в 4 лошади.
Июня 1-го. Чтоб никто с собою курьеров не имел.
Июня 17-го. Подтверждается, чтоб портные отнюдь не шили мундиров с высокими воротниками и не по форме.
Распоряжение относительно театральной дисциплины, 1800 г.:
Его императорское величество с крайним негодованием усмотреть изволил во время последнего в Гатчине бывшего театрального представления, что некоторые из бывших зрителей, вопреки прежде уже отданных приказаний по сему предмету, принимали вольность плескать руками, когда его величеству одобрения своего изъявлять было не угодно, и напротив того воздерживались от плескания, когда его величество своим примером показывал желание одобрить игру актеров. Равно и то, что при самом дворе его величества женский пол не соблюдает в одежде того вида скромности и благопристойности, приличного их званию и состоянию, относит все такие упущения против предпочтения и нравственности, духу своевольному и неблаговоспитанию, почему принужденным нашелся всему двору своему и гарнизону города Гатчины отказать вход в театр и церковь, кроме малого числа имеющих вход на вечерние собрания и, наказав удалением от своего присутствия в собраниях, в знак справедливого своего негодования, приказать соизволил сделать приглашение всему городу для предосторожности жителей столицы. А дабы вследствие сего извещения здешняя публика во время представлений театральных воздерживалась от всяких неблагопристойностей, как то стучать тростями, топать ногами, шикать и аплодировать во время пения или действия и тем отнимать удовольствие у публики безвременным шумом, а потому его высокопревосходительство предложил здесь в городе живущим объявить, что если и за каким предлогом кто-либо осмелится вопреки вышеписаному учинить, тот предан будет яко ослушник суду.
Российский самодержец
Из «Записок» Федора Николаевича Голицына:
Государь император Павел, при восшествии своем на престол, питая издавна в сердце своем чувствительные неудовольствия, хотя ознаменовал начало своего царствования знаками щедрости, но имея от природы большую в свойствах горячность, начал поступать нередко с несовместною с проступками суровостию. Сей быстрый переход из кроткого и милосердого в столь строгое правление привел Россиян в ужас и негодование. Для меня непонятно сделалось, отчего государь возымел к своему народу такую недоверчивость. В России пред его восшествием все было спокойно; хотя большая часть Европы от французского переворота восколебалась, у нас неприметно было никакой наклонности к переменам. Государыня [Екатерина II] спокойно царствовала, не страшилась якобинцев и их пагубоносных правил. Приписывают, однакож, бедственной судьбе, постигшей Людовика XVI[65] и его семейство, строгие поступки государя с его подданными. Мне рассказывали, что он, рассуждая о сих несчастиях, еще будучи великим князем, относил все сие к слабости в правлении короля французского… Вторая причина — ненависть ко всему, что учреждено было императрицей, подавшая случай к большим и напрасным переменениям.
Из воспоминаний Федора Гавриловича Головкина:
Первое выступление его в делах внутренней администрации… повело за собою поступки, доказавшие такое невежество, что трудно понять, как тогда могло найтись столько людей, восхвалявших этого государя как великого праведника. […]
Между прочим, он издал указ, от которого его ненависть к покойной императрице ожидала большого успеха, но который только вызвал всеобщее удивление, а именно: он разрешил приносить жалобы на прошлое и обращаться, с полным доверием, к ступеням трона с претензиями, прекращенными при предшествующем царствовании, — но никто не являлся, и принятые меры тоже не привели никого в комиссию, учрежденную для рассмотрения таких претензий. Несколько дней спустя выскочки, из которых состоял Тайный совет, желая нанести чувствительный удар дворянству, коим они уже начинали пугать государя, убедили его издать указ, предоставляющий крепостным право возбуждать жалобы против своих господ. Огонь не действует быстрее. Возмущение в Новгородской и Тверской губер