От прежних коллегий, по-видимому, сохранилось одно название среди этого нагромождения авторитетов и ответственностей, переплетавшихся между собой и вытеснявших друг друга. Павел, казалось, действительно был занят тем, чтобы систематически выделять министерский принцип, который был ему дорог. В одном из основных законов, изданных во время коронации, заключались постановления для создания нового Департамента уделов.
Это учреждение обеспечивает еще и теперь для императорской фамилии, ставшей такой многочисленной, средства к существованию, сообразно положению; в некоторых кругах считали, что это и есть самое большое дело его царствования. Это мнение, нам кажется, вредит Павлу, но учреждение, конечно, не оказалось бесполезным. Во главе его был поставлен министр. В 1800 году создание министерства торговли и внесенный на рассмотрение проект министерства финансов сделали окончательное упразднение старых коллегий логической необходимостью близкого будущего. Павел и его советчики не могли, однако, на это решиться. Это означало бы идти по следам Екатерины. Чтобы все-таки дать какое-либо применение этим учреждениям, потерявшим всякий смысл существования, они не нашли ничего лучшего, как поручить им роль исполнительных органов! Единоличное решение и коллективное исполнение: таков был конец этой части их преобразовательной работы. И на этот раз это был административный «саботаж», как сказали бы теперь.
Между тем централизация власти, естественное следствие принятых принципов, клонила к уничтожению автономного управления, введенного Екатериной в некоторых областях, а торжество бюрократической системы вело к упразднению социального элемента; именно избирательного. Вследствие мер, принятых императрицей, административный надзор и правосудие во всем их объеме находились в учрежденных ею округах в руках дворянства. Соответственные судебные должности были выборными и всецело предоставлены ведению этого сословия. Такой порядок вещей не лишен был серьезных неудобств. Последствием его было то, что из барских владений образовался ряд маленьких государств в государстве, где представителям центрального управления трудно было заставить уважать их авторитет и куда они не могли даже проникнуть, не подвергаясь большим опасностям. Местные властелины бесчеловечно поступали даже с представителями автономных учреждений, которые были, однако, лишь отражением их собственной власти, и недавно, когда еще царствовала Екатерина, один помещик Воронежской губернии встретил пушечными выстрелами членов уездного суда, собиравшихся составлять акты в его владениях! Терпя такое отношение от своих избирателей, эти судьи не могли, с другой стороны, оказать никакой серьезной поддержки крепостным в их спорах с помещиками.
Павел геройски решился твердой рукой уничтожить корпоративный принцип, игравший главную роль в этой организации. Но единственным средством к устранению недостатков явилось бы расширение его слишком узко аристократической основы. Об этом он не думал, вследствие пристрастия к бюрократической системе, которой он старался дать более широкое применение, а также, с чем надо согласиться, невозможности призвать, кроме привилегированного класса, другие общественные элементы, которые были бы годны для этой цели. Ни в правовом отношении, ни в действительности их не было вовсе. Рабский народ не мог давать судей, и еще теперь, пятьдесят с лишком лет спустя после уничтожения крепостного права, это же обстоятельство является препятствием к созданию народного земства. Оставалось единственным выходом упразднить привилегию, являющуюся причиной таких злоупотреблений, уничтожив самые учреждения, которым те, кому они были выгодны, давали такое дурное применение, и к этому-то решению и склонялся сын Екатерины, не останавливаясь на нем, однако, окончательно. Тринадцатого сентября 1798 года судебная власть, принадлежавшая дворянам, в опекунских советах и сиротских судах, была передана общим судебным палатам. Четырнадцатого мая 1800 года члены низших уездных судов, выбиравшиеся до тех пор дворянством, уступили свое место чиновникам департамента герольдии. Аристократический класс сохранил лишь право представления на почетные судебные должности.
Еще небольшой переворот! Но, не говоря о том, что, прерывая историческое развитие страны, он составлял, с точки зрения политической и социальной, скорее шаг назад, чем вперед, Павел не сумел и в этом деле быть последовательным.
Понятно, что вследствие этого бюрократическое начало, которому таким образом было положено основание, было последовательно распространено на купеческое и мещанское сословия Уставом о цехах, изданным 12 ноября 1799 года, и распоряжением от 4 сентября 1800 года, заменявшим во всех губернских городах магистраты – ратгаузами, где чиновники, всегда назначаемые правительством, вытеснили прежних судей. Это та же система, которая до последнего времени применялась к организации земств в западных губерниях и которую хотели еще сохранить в трех губерниях из девяти, где польский элемент заставляет бояться распространения избирательной системы, теперь вновь принятой. Под влиянием той же боязни Екатерина остерегалась распространить на эту область своего государства и права местной автономии, дарованной ею другим. Она даже сочла своевременным уничтожить в присоединенных областях все национальные учреждения подобного рода. Это она сделала для сына. Но достаточно было того, что эта мера принадлежала ненавистной матери, чтобы Павел нашел ее неудачной и подлежащей изменению, обнаружив таким образом до некоторой степени механический характер предпринятой им преобразовательной работы. Для него главное заключалось в том, чтобы разрушить и перевернуть все, найденное им в наследии матери, в каком бы состоянии и положении оно ни находилось, даже если бы ему при этом пришлось идти вразрез со своей собственной программой. Автономные учреждения прежних польских воеводств имели корпоративную дворянскую основу, то есть находились в прямом противоречии с системой, которую он задумал провести. Он не замедлил их восстановить.
Хотел ли он по крайней мере, допустив это исключение, покончить во всем остальном с сословным элементом и принципом привилегий? Нисколько.
Объявлять войну дворянству не входило в его расчеты. Ему даже хотелось, чтобы последнее, лишившись прав, которыми, в силу вполне понятных соображений, оно дорожило больше всего, было тем не менее довольно. Он предлагал ему компенсации. Оно найдет в военном ведомстве то, что потеряло в гражданском. Новый устав, заимствованный у прусской армии, делал возможным для разночинцев получить звание унтер-офицера только после четырех лет службы, а дворяне будут иметь право достигнуть его через три месяца! Больше того: в 1798 году дополнительной статьей этот чин был исключительно предоставлен кандидатам дворянского происхождения.
Павел сохранял, значит, различие сословий, делая в то же время вид, что стремится его уничтожить, и предоставлял одному из них преимущества чисто корпоративные, после того как отказался от этого принципа!
Впрочем, дворянство не было удовлетворено, и это следует ему простить. Настолько не удовлетворено, что явилась необходимость принять с самого начала энергичные меры, чтобы только удержать достаточное число представителей этого класса в кадрах той службы, которая, как хотелось реформатору, должна была их вознаградить и за другие ограничения. Пятого октября 1799 года указ запретил записывать дворянских детей в списки гражданской службы, иначе как с особого разрешения государя. Другие подобные же меры, вызванные участившимися попытками к побегу, должны были превратить в тюрьму рай, задуманный Павлом для этой части своих подданных, и в его дверях ангел с огненным мечом запрещал желающим не входить, а выходить из него. Неудача была полная.
Сын Екатерины никогда этого не понимал, продолжая до конца политику, которую можно назвать систематической, столько он вложил в нее упорства, но которую следует признать лучшим образцом его непоследовательности.
Императрица откровенно говорила, что ей нравилось, чтобы ее дворянство «чувствовало свою силу».
Павел находил, что во всем государстве имеет значение только его собственное всемогущество. Его постоянной заботой было уничтожать вокруг себя всякое сознание, как и всякий признак не только силы, но и какого-либо значения, политического или социального. И в этом отношении он опасался главным образом коллективности. По смыслу русской поговорки: громада великий человек, он видит в каждой группировке людей опасности для своего величия. За некоторыми лишь исключениями, закон запрещает соглашение даже для подачи петиций и прошений, и Павел это твердо помнил. Весной 1797 года, когда в Петербург приехала депутация от донских казаков, он приказал отправить в тюрьму, даже не выслушав их, всех шестнадцать офицеров, входивших в ее состав. Через несколько месяцев он приказал рижскому губернатору расследовать дело инвалидов, подавших жалобу на дурное обращение с ними коменданта города, но ввиду того, что их петиция имела несколько подписей, отослал ее с надорванием, как незаконную.
В этом направлении Павлу открывался широкий путь, уже проложенный до него и выровненный нивелирующей политикой его более отдаленных предшественников, начиная от Иоанна IV. Сама Екатерина шла тем же путем, оставаясь верной освященным традицией принципам даже в своем заигрывании с аристократическим сословием и даже в грамоте, пожалованной ею этому опустившемуся дворянству и подтверждавшей его привилегии. В некоторых из этих привилегий, как раз в наиболее существенных, было отказано тем из дворян, кто не имел офицерского звания. Как замечает Семен Воронцов, довольно было, таким образом, физического недостатка, чтоб лишить прав потомков таких людей, как Пожарские, Ромодановские, Шереметевы, создавшие Россию и положение Романовых!
Выводя из низов общества других людей – Биронов, Разумовских, – фаворитизм работал в том же направлении. Эта вторая работа, хорошая или дурная, целиком отвечала взглядам и вкусам нового государя. Вот каким образом он извлек из нее пользу.