Ищи, Адмирабль, волшебные верфи
Вдали от несчастной любви
«Пасмурное лето», да… Здесь две большие теории борются в России. Первая о том, что американцы молодцы, а мы большие мудаки. И вторая – что мы большие молодцы, а американцы мудаки. Почему-то посередине я еще не встречал людей, ну кроме себя, наверно. Мы считаем, что мы – приверженцы теории русских молодцов, а американцы подличают, когда борются с нами своим любимым оружием – средствами массовой информации. Они действительно самые лучшие военные, но только в кино. А мы лучшие военные по-настоящему, но мы всегда забываем на войну поэтов привести и не расстрелять их, чтоб они успели песни сочинить. Американцы прекрасно из-за океана научились воевать с фашистами, и на Луну садиться, и вот все, чему они научились, совершается с единственной оговоркой: видели это только они. Я не сторонник теории заговора, хотя заговоры меня действительно увлекают, но я всегда примеряю, как интересно было бы высадиться на Марсе. В принципе, ну что мне мешает высадиться на Марсе с хорошей телестудией? Причем, я могу это грамотнее сделать, чем американцы на Луне. Мне нравится такое легкое и чудесное отношение к истории, особенно к Новейшей. В Лос-Анджелесе, когда я только заикнулся своему товарищу Винсенту, что необязательно американцам было высаживаться на Луне, чтобы убедить всех в этом. Заикнулся и о том, что я очень долго думал, и мое сознание не понимает, как можно очень ровно прилуниться, а потом еще и взлететь, потому что у американцев это с Земли не получалось никогда. С Луны подняться в небо намного сложней, особенно не присутствуя там… Винсент еще и работает в кино, и я не понимаю, почему он не может представить, что это можно просто отснять. А когда ему же сказал, что русские победили во Второй мировой войне (потому что они не знают, что это Отечественная война), это была просто огромная ссора, потому что он считал, что американцы в ней победили, и вряд ли в ней вообще кто-нибудь еще участвовал.
Так вот, эта песня – это мое легкое описание видения мира. Как американцы видели бы свою историю, а мы – историю России. И, кстати, там наше пасмурное лето-2017 упоминается. Я не понимаю, почему русские так не любят пасмурное лето: оно же чудесно. Я смотрю сейчас на футбол: приехали все испанцы, и, по-моему, они кайфуют, что они впервые в жизни попадают в пространство, где можно дышать. Нужно поменять просто, на мой взгляд, видение нашего лета как самого прохладного на самое приятное лето на Земле.
Где наше пасмурное лето стекало в темную весну
И мы садились на ракеты: без ответа и без света
И летели на Луну
И мы садились на ракеты: без ответа и без света
И летели на Луну
И мы смотрели и молчали; И как то лунною зимой
Два астронавта вдруг причалили
И не попивши чаю, вдруг отчалили домой
Два астронавта вдруг причалили
И не попивши чаю, вдруг отчалили домой
Лунная война не терпит суеты. С нашей высоты
Видна вся правда, как и вся планета!
Не моя вина, что ось добра так хочет света
Мы ж охраняем наше лето. Наше пасмурное лето
Наше лето. Наше пасмурное лето
Мы понемногу забываем, земные запахи весны
И мы немного умираем, каждый раз
Когда не знаем, для чего мы здесь нужны
И мы немного умираем, каждый раз
Когда не знаем, для чего мы здесь нужны
У нас ни табака ни света, но мы смиряем нашу злость
Моя любимая страна, мы здесь: без пороха и сна —
Следим, что б горе не стряслось
Моя любимая Планета – спи спокойно, спи спокойно
Я держу тебя за ось
Лунная война не терпит суеты. С нашей высоты
Видна вся правда, как и вся планета!
Не моя вина, что ось добра так хочет света
Мы ж охраняем наше лето. Наше пасмурное лето
Наше лето. Наше пасмурное лето
Охраняем наше лето. Наше пасмурное лето
Охраняем наше лето. Наше пасмурное лето
Охраняем наше лето. Наше пасмурное лето
Мне просто нравятся такие простые слова, ничего не могу с собой поделать… у меня уже есть песня со словом «осленок». Дело в том, что в жизни я ни от кого не слышал слова «осленок»: как будто у ослов нет детей. Слово «осленок» все же очень красивое. У меня там Иисус на нем едет. А также я не понимаю, почему я слышал про морских львов, и никогда не слышал про морских львиц. Их что, не существует что ли? Так вот, эта песня про любовь просто в таких странных образах да еще и с замешанными историческими персонажами…
Мне теперь так часто снится: будто я – большой корабль
Будто ты – морская Львица, будто я спускаю трапы
С заржавевшими баграми моряки идут на берег
С по-замшелыми коврами, что открыл недавно Беринг
Я вгрызаюсь в эту сушу своим дном и якорями
Я сейчас раскрою душу и залью ее морями
И большими валунами раскрою себя на лаги
Над холодными волнами оставляя только флаги
Мне теперь так часто снится: будто я большой корабль
Будто я иду за крабом, будто ты – морская птица
И когда я вижу берег, и заточенные клифы
Что открыл недавно Беринг – я нащупываю рифы
И холодным диким криком, ты взрываешь мои трюмы
Море смотрит бледным ликом, и бездонным и угрюмым
Ты берешь меня за реи и уводишь дивным галсом
Этот сон меня так греет… Я ни чуть не испугался
Это, как раз, мое видение реинкарнации: почему отношения между женщиной и мужчиной словно настоящая война между Марсом и Венерой. Существует такая пропаганда, будто бы любовь и замужество – есть благодать. И вот, мужчины с женщинами вписываются в эту авантюру. С таким азартом, что сейчас они найдут свое счастье, а там война. А там война… война такая, словно в прошлой жизни мы были с разных сторон границ или баррикад. Вот там, моя девушка: она была немецким солдатом в прошлой жизни… и тогда мы убили друг друга. И в эту жизнь мы пришли с целью «дорешить» наши проблемы, но уже другими, более цивилизованными способами. Мне кажется, так оно где-то и есть, по большому счету.
Разреши мне признаться: уже 70 лет
Как ты пригласила меня на танец
И с тех пор нам не выйти на свет
Тогда плакали волки, и летали вокруг светлячки
Ты как-будто споткнулась о берег Волги
А мне сквозь очки пролетела снежинка —
Такая горячая, словно наша с тобой любовь
Мы упали каждый как-то нелепо, неловко
И из нас вытекала на снег ярко-красная кровь
И мы, обнявшись на бегу
Остались там на берегу
Мы шли в бой, как на танец, умеряли свои шаги
У тебя за плечами тяжелый ранец
У меня плащ-палатка, сапоги, как гири —
И холодные, белые губы шептали на этой прямой
Мутер, мама, мама, мутер
И так бесконечно, безумно хотелось домой
Но лишь плакали волки, и летали вокруг светлячки
Ты как будто споткнулась о берег Волги
А мне сквозь очки пролетела снежинка —
И мы, обнявшись на снегу
Лежали там на берегу…
Разреши мне признаться: уже 70 лет
Как ты пригласила меня на танец
И с тех пор нам не выйти на свет
«Арена»… Это песня о шоу-бизнесе. Вообще песня, наверно, – это способ посмотреть на ситуацию не с точки зрения тактики, а с точки зрения стратегии. Мы выносим свои суждения резкие, необдуманные в пылу ситуации. Песня же – это способ встать над ней, этой ситуацией, и видеть ее с более объективной точки зрения. Я вижу в телевизоре, как люди обожают друг друга называть сбитыми летчиками, но это идиома даже не симпатичная, не смешная… Да, сейчас очень ценится слава, власть, деньги, при всем непостоянстве этих величин. Есть поговорка о том, что «Будь вежлив с людьми, поднимаясь по лестнице, ты еще с ними встретишься, когда будешь спускаться». Я бы сказал по-другому: «Не обижайся на людей, которые смеются над тобой, когда ты спускаешься. Они снова станут твоими друзьями, когда ты будешь подниматься». Я понимаю, что я сам из этого племени, но, конечно, это как минимум смешно подобным образом относиться к чьим-то взлетам и падениям, даже самим взлетающим и падающим. Есть одно очень гениальное четверостишье Пушкина, описывающее всю нашу жизнь, на мой взгляд. Когда в «Маленьких трагедиях» чертенок поймал смерть на шулерстве в карты, смерть сказала:
«Молчи! ты глуп и молоденек.
Уж не тебе меня ловить.
Ведь мы играем не из денег,
А только б вечность проводить!»
И выходя на арену все замирают:
Гладиаторы и дикие львы
Когда в бетонную стену
Ты разбегаясь всею дурью своей головы
Бросаешь ядра молний
И добываешь из метана людям чистый уран
И зал еще переполнен
Но с каждой молнией тускнеет и темнеет экран
Ну кто тебе поверит, в наш неспокойный век
А у тебя на сердце выпал первый снег
И кто тебе доверит, секреты и мечты
Когда из всех дверей поешь уже не ты
И между вспышками камер
Ты замечаешь знакомый и волнительный взгляд
И ты своими руками
Пускаешь в стену небывалый дотоле разряд
Все превращается в пену
Все исчезает: гладиаторы и дикие львы
Когда выходит на сцену
Великий мастер, повелитель твоей головы
Ну кто тебе поверит, в наш неспокойный век