Недалеко недалеко, недалеко
Осталось
Глухие стены тишины
И запах серы и вины
Как будто все пришли с войны
А ты осталась
А ты танцуешь на стекле
По темной стороне добра
И не исчезнет до утра
Твоя усталость
А ты танцуешь на стекле
Горят рубинами следы
Ты так рисуешь на земле
Свою улыбку
И как-то больно и легко
Горит стеклянная река
Недалеко недалеко недалеко
Осталось
«Белый танец» – песня для моего друга. Он родился в семье французского посла, а всю свою осознанную жизнь провел в Москве. Учился он во французских бизнес-школах. Стал кем-то посередине между очень солидным бизнесменом и… Достоевским в казино. Ему с юности нравился клуб «Night Flight». Я не знаю, что там такое было, но, возможно, в Советское время это было действительно чудесное место. Каждый раз, когда мы с ним хоть немножко выпьем вина, приходит идея хоть одним глазком заглянуть в «Night Flight».
Я всегда удивляюсь, чего он там не видел: люди все те же, тех же времен. Мне действительно кажется, что с его открытия и посетители, и работники клуба остались те же.
Однажды в Москву приехал еще один мой приятель из Лос-Анджелеса, большой продюсер одного из самых больших шоу в Америке. Он влюбился в девушку из «Night Flight», и она почему-то не взяла с него деньги… Тот улетел домой в абсолютной уверенности, что она влюбилась в него. Потом он прилетел, опять нашел эту девушку, и у них начался роман. Будучи под впечатлением от этого всего, я сочинил такую песню. Честно говоря, не знаю, чем закончилась эта история про «Night Flight», но песня получилась хорошая.
Снова белый танец, снова белое вино
Белый иностранец, чуть белей, чем полотно
Белая принцесса, белые чулки,
Черные огромные зрачки
Белая дорога, белая метель,
Белая пирога, словно белая постель
Он ее не помнит, он ее зовет
Здесь любовь так долго не живет
Белая дорога и «Ночной полет»,
Прямо у порога кто-то плачет и блюет
Белая карета с белой золушкой внутри,
Ярко-красный крестик на двери
Он ее разыщет и узнает от подруг
Разлетелись тыщи, словно листья на ветру
Кто-то даже вспомнит как ее зовут.
Русские так долго не живут.
Песня «Не улетай» – это просто высокий штиль. Можно даже назвать ее романсом, в принципе. Все это – фантомные боли от наркомании любви двадцать лет назад.
Не улетай
Как и повсюду наши правила глупы
Тупая ненависть озлобленной толпы
Здесь самый лучший знак того, что только ты
Сумел достичь недостижимой высоты
Не улетай
Не предавай свои заветные мечты
Ты будешь очень больно падать с высоты
И эта боль и воронье над головой
Здесь показатель, что ты все еще живой
Как солнце на коне
Жжешь огнем сердца и руки
Ищешь счастья на войне
Чтоб не умереть от скуки
Не улетай
В разгар самим себе объявленной войны
Здесь каждый будто обожравшись белены
И тем наполнившись несбыточных идей
Мы делим зубы неподаренных блядей
Не улетай
Здесь все устали от бессмысленной борьбы
Зато здесь самые дешевые гробы
И этот дым и воронье над головой
Здесь показатель, что ты все еще живой
Как солнце на коне
Жжешь огнем сердца и руки
Ищешь счастья на войне
Чтоб не умереть от скуки
Ты, как солнце на коне
Жжешь огнем сердца и руки
Ищешь счастья на войне
Чтоб не умереть от скуки
Не улетай
Песня «Я буду с тобой» – это также фантомные боли от наркомании любви двадцать лет назад. Кстати… я тут посмотрел на свое окружение и понял, что люди, которые в детстве получили психические травмы, несовместимые с жизнью, ставят себе целью быть детскими психологами. Это все тоже связано с фантомными болями. По-моему, мы, вообще, всю жизнь доживаем как борьбу с фантомными болями, нет?…
А в молочной реке серебрится луна
Прямо в лица нам злится и храбрится она
На столе затаились в бокалах вина
Наши верные ангелы сна
И день ото дня
Не споря с судьбой
Ты бережно любишь меня
Я буду с тобой
Дни сгорают как спички на фоне зимы
Изживая привычки меняемся мы
Мир взорвался рекламой счастливых идей
Покажи мне счастливых людей
Ангел мой
И день ото дня
Не споря с судьбой
Ты бережно любишь меня
Я буду с тобой
В нашем будущем роются люди в чинах
В самых тайных стенах в самых зрелищных снах
О пришествии ядерной вечной зимы
В новостях уж узнаем не мы
Ангел мой
И день ото дня
Не споря с судьбой
Ты бережно любишь меня
Я буду с тобой
Ангел мой
И день ото дня
Не споря с судьбой
Ты бережно любишь меня
Я буду с тобой
«Гладиатор» – это, надо сказать, единственная книга моего детства с интересными картинками. Это была книга по истории, и в ней был нарисован гладиатор. Все остальное было довольно скучным. Образ гладиатора как-то подсознательно ребенка завораживает, еще даже не зная, что гладиаторы иногда были звездами, желанными самыми богатыми римлянками, что из пота гладиаторов делались духи и все прочее… ребенок как-то сразу понимает, что героизм – это круто. Это потом позже ему начинают раздваивать психику и говорить о том, что он должен быть героем, который обязан встать на защиту своей Родины в любой момент и пожертвовать жизнью. Однако одновременно с этим нужно молиться Иисусу Христу, быть всепрощающим и никогда ни с кем не драться. Я, честно говоря, не завидую сегодняшним мальчикам, которые, с одной стороны, смотрят Mix Fight'ы, занимаются этим и понимают, что это круто, а с другой стороны, этих же парней со сломанными ушами ведут к Николаю Чудотворцу помолиться. Хотя, нет, неверный пример: на мой взгляд, даже Николай Чудотворец был тоже воином в свое время. Тех парней просто ведут помолиться о том, чтобы вселить в души смирение. Я искренне не понимаю, как эти две вещи совместить в одном мальчике. Мне кажется, это ведет к шизофрении. Я бы все-таки мальчиков в детстве пугал, как это делали римские императоры. Если парень побледнел – идет в монахи, покраснел – идет в воины.
Мы как серая одежда промокая под дождем
Чего-то ждем чего-то ждем чего-то ждем
Словно бледная надежда как ее ни назови
Как пенька отсыревает без любви
И ежедневная тревога
В нас прорастает как полынь
На позаброшенной дороге
Где воронье куда ни кинь
Где все потеряно в тумане
Тебя не ищет чей-то взгляд
Тебя никто нигде не манит
Тебе никто нигде не рад
И в доме плесень и забвенье
И холод сколько ни топи
Где все разбросано как звенья
Тобой разорванной цепи
Это скверная привычка заводить себе друзей
Как гладиатор по дороге в Колизей
Наши имена потонут в водах праздничных аллей
Как имена неутонувших кораблей
И ежедневная тревога
В нас прорастает как полынь
На позаброшенной дороге
Где воронье куда ни кинь
Где все потеряно в тумане
Тебя не ищет чей-то взгляд
Тебя никто нигде не манит
Тебе никто нигде не рад
И в доме плесень и забвенье
И холод сколько ни топи
Где все разбросано как звенья
Тобой разорванной цепи
Мы как серая одежда промокая под дождем
Чего-то ждем чего-то ждем чего-то ждем
Не так давно я случайно посмотрел фильм про Стрельцова, футболиста Советского времени. Запрещенного футболиста. В его жизни была странная история какая-то с изнасилованием, которая испортила всю карьеру. Когда-то давно я не мог в это поверить… В пик кризиса как-то пошла прямо череда наездов на моих друзей – а мои друзья все довольно обеспеченные или сильно обеспеченные люди. Так вот: вдруг, началась какая-то цепь подстав за какое-то изнасилование, за какую-то аварию глупую, где, в общем-то, очевидна вина другого. Я сам попадал в аварии, где сам оставался виноватым, будучи единственным трезвым человеком во всей этой ситуации. Была также пара историй о том, как мои друзья пригласили к себе в гости женщин, и в итоге чуть ли не угодили в тюрьму или попали на крупную сумму денег. Я прямо с полгода ходил в удивлении, неужели такое возможно. Надо сказать, что даже немножко разочаровался в женском поле. И написал «Амазонку». Да, наверно, в альбоме есть нота того, что женщина от мужчины отличается лишь тем, что она лишь физически несильна, но с жестокостью у нее все абсолютно нормально. Например, если женщина сидит в большой машине, и не дай Бог у нее еще есть охрана, то она наглеет намного больше, чем мужчина. Кто знает, может, женщины – это мужчины в прошлой жизни, накосячившие на почве жестокости, поэтому им не дано столько силы сейчас.
Ты воткнула мне в глаза
Две петарды для потехи
Мне остались от любви
Злые ангелы в крови
И разбитые доспехи
В сердце талая вода
Под горой пожарной пены
И осталась навсегда
Словно мыльная Байда
Не сошедшая со сцены
Эй богини не дрочите на меня
Все мужчины так и метят в ваши руки
Я убит шальною палицей с коня
Лесбиянкой умирающей со скуки
Я сыграл в твоей игре
Роль опилок для корриды
Я растаял в сентябре
Для того чтоб на заре
Вновь замерзнуть от обиды