Все упрощается, жизнь умещается в фокусе микроскопа
Но обещается – жизнь не кончается там где приходит смерть
Что-то ища, наши души вращаются по длине гороскопа
Кто-то встречается, кто не отчаялся и продолжает смотреть
Кино о том
Как солнечный дракон своим хвостом
Взмахнул, и звезды полетели
И отражаясь в каждом теле
Мешая новые коктейли
Из самых разных, в том числе из светлых чувств
Все упрощается, мир умещается меж волокон экрана
Так получается, свет превращается в наши черты лица
Но отмечается, суть помещается где-то на дне океана
Координаты лишь тем сообщаются, кто досмотрел до конца
Кино о том
Как солнечный дракон своим хвостом
Взмахнул, и звезды полетели
И отражаясь в каждом теле
Мешая новые коктейли
Из самых разных, в том числе из светлых чувств
Кино о том
Как солнечный дракон своим хвостом
Взмахнул, и звезды полетели
И отражаясь в каждом теле
Мешая новые коктейли
Из самых разных…
Кино о том,
Как солнечный дракон своим хвостом
Взмахнул, и звезды полетели
И отражаясь в каждом теле
Мешая новые коктейли
Из самых разных, в том числе из светлых чувств
Альбом «Имитация любви» (2006 г.)
В песне «Унесенные ветром» описаны события более ранние. Это девяностые годы. Если кто помнит, рояль – это не музыкальный инструмент, а та жидкость, которая, смешиваясь с водой, очень сильно нагревается и становится убийственной для организма молодого человека. Рояль словно влюбленность в те годы. Сейчас смотрю «Острые козырьки», и все очень сильно похоже: все тоже самое. Вот эта удивительная навигация между удачей, счастьем и опасностью, часто смертельной. В то время Петербурге был клуб «Стардаст», про который я уже говорил (бандитский клуб, в котором я пел), где очень часто звучали выстрелы. А мои друзьями имели глупость прийти туда и им пришлось заплатить бандитам несколько тысяч долларов, чтобы с их женами никто ничего не сделал. Вот это время, когда ты понимаешь, что твоя жизнь в монетарном понимании ничего не стоит совершенно, и ты понимаешь всю ценность как таковую в высоком духовном смысле. В песне все, по-моему, довольно четко описано.
То было черной зимой, мы думали, мы умираем
Мы думали, тридцать седьмой год нам покажется раем
Повсюду плыли мосты и полыхали столицы
И, как пустые холсты, опустошенные лица
Вдруг застывали на Невском, как на общем портрете
А нас спасала любовь, мы ликовали как дети
Подогревая любовь не разведенным «Роялем»
Мы видели все бытовое, как из под желтой вуали
Они глядели глазами как на зайцев борзые
Как на дубовых столах мы танцевали босые
И освещали пивную, как два источника света
Идя в реальность иную, как унесенные ветром
То было страшное время, страна застыла как студень
И лишь на грани горенья мы вспоминали, что люди
Мы сочиняли стихи, брат ополчался на брата
Мы укрощали стихию одною силою мата
И мир катился в терновник с неугасимой инерцией
А мы хранили любовь в неумирающем сердце
То было черной зимой, мы думали, мы умираем
Мы думали, тридцать седьмой год нам покажется раем
Повсюду плыли мосты и полыхали столицы
И, как пустые холсты, опустошенные лица
Вдруг застывали на Невском, как на общем портрете
А нас спасала любовь, мы ликовали как дети
Эту песню я сначала написал по-английски, а потом просто перевел на русский язык. Кажется, очень красивая песня вышла.
Глубина в твоих глазах
Лишь иная форма рая на земле
И в объятьях высоты
Я и ты теряем грезы
Эверест, где мы с тобой
Перевеса ждали в битве
Между небом и землей
Где с пути, сбиваясь мы
В сердце тьмы
Оставили нашу последнюю веру
Из пучины наших тел
Мир глядел на отраженье на воде
И теряя наш предел
Мы входили в сердце гнева
Эверест, где мы с тобой
Перевеса ждали в битве
Между небом и землей
Где с пути сбиваясь мы
В сердце тьмы
Оставили нашу последнюю веру
Эверест, где мы с тобой
Перевеса ждали в битве
Между небом и землей
Где с пути сбиваясь мы
В сердце тьмы
Оставили нашу последнюю веру
Эверест, где мы с тобой
Перевеса ждали в битве
Между небом и землей
Где с пути сбиваясь мы
В сердце тьмы
Оставили нашу последнюю веру
В жизни у меня всего было две или три любови. И вот одна из них просто как у Генриха Гейне. Генрих Гейне вообще известен таким кондоровским описанием мгновения, где мгновение схватываешь на камеру и разворачиваешь его на три минуты. Мне кажется, песня очень хорошо дает ощущение фотостудии, где размытый свет, дым, то, что называется градиент или, у портных, эффект омбре. И этот момент, как в хороших фильмах, когда захлопывается дверь. Песня об одном мгновении.
Во дворе горит один фонарик
На заре поймать пытаюсь шарик
Из окна, где клоун, усмехаясь
Суть ясна, но я не просыпаюсь
Уходя, оставишь свет в прихожей
Уходя, шепнешь, что нет, похоже
На земле ни капельки любви
Уходя, ты растревожишь раны
Уходя, ты завернешь все краны
На земле ни капельки любви
На заре, когда все души немы
От себя оставив в ванной кремы
Среди сна уйдешь, едва ступая
Суть ясна, но я не просыпаюсь
Уходя, оставишь свет в прихожей
Уходя, шепнешь, что нет, похоже
На земле ни капельки любви
Уходя, ты растревожишь раны
Уходя, ты завернешь все краны
На земле ни капельки любви
Уходя
«Мотылек и свет» – очень красивая песня про тщетность, про несочетаемость двух понятий «любовь» и «счастье». Пожалуй, песня намного красивее чем то, как я могу ее описать.
Твоя любовь, твои надежды
Рисуют мой портрет
Ты вылетаешь из одежды
Как мотылек на свет
Но, обнимая, ты понимаешь
Что меня там нет
И обжигаясь, и спотыкаясь
Ты подводишь тушь
Твои глаза, не пропуская свет, кричат:
«Спасите наши души»
Заикаясь и тут же каясь
Тают на ходу
И ты летишь, и ты в паденье
Пробежала жизнь
И ты узнала в выпаденьях
Минуты счастья из немногих дней
Когда твоя мечта с моей совпала
«В свете свечи» – песня о моей жене. Надо сказать, что та женщина, которая была моей женой – она единственная из всех, кого я встречал в своей жизни, полностью владела искусством быть мистической, загадочной, чтобы оставалось ощущение, что ее всегда немножко не хватает. Там Мери Поппинс далеко стоит сзади со своей мистичностью характера. Казалось бы, при полном отсутствии тактического мышления, человек обладает очень глобальными, мощными способности мышления стратегического: идти не в ту сторону, чтобы быстрее оказаться там, где нужно, чему я от нее учился. И мне, кажется, это немного удалось.
Она не знала, как долго продлится
Влеченье пламенного сердца в ночи
И понимала, что влюбленные лица
Всегда выигрывают в свете свечи
Она не верила в священные узы
Живое сердце всегда на ветру
И засыпала под молчание музы
И неизменно исчезала к утру
Она не знала, как ей излечиться
От страха выйти из себя в тишине
Она гадала, и слепая волчица
Опять бежала по холодной стене
И до конца не успев испугаться
Она являлась – божеством во плоти
И обещала на веки остаться
Лишь для того, чтоб на рассвете уйти
И эти ночи продолжали точиться
И растворялись в бесплодных годах
И мы искали, к чему бы прибиться
Ища спокойствия в чужих городах
И не надеясь вполне исцелиться
Я под завалами бессонных ночей
Все нахожу, что наши тонкие лица
Всегда выигрывали в свете свечей
Кажется, это было, когда я гостил у Никиты Михалкова на Новый год: то ли это он сам рассказывал, то ли Арина Николаевна, моя подружка, рассказывала с его слов. Рассказ было том, что когда он служил на флоте, и они сходили на берег, то упивались как-то в такой хлам, что в результате их складывали в рыболовную сеть, окунали в воду и доставали в трале этом. Мне кажется, технически это невозможно: ведь можно и недосчитаться людей… похоже, если честно, на миф совершенный. Однако идея для песни очень даже хорошая. И я, по-моему, очень даже неплохо отразил эту идею. Наверно, кто-то где-то и когда-то, в пиратские времена, пробовал этот трюк, иначе бы откуда он взялся, но я думаю, что, так как Михалков хороший сценарист и режиссер, он не мог отказаться от того, чтобы что-то приукрасить.
Где-то среди Америк
Брошены якоря
Мы весело сходим на берег
И море волнуется зря
Мы смирно идем на запах
Чистый портвейн в крови
И засыпаем в лапах
Пьяной портовой любви