Опускалась звезда
Разукутана в бежево-розовый флер
Я бездарный актер,
Я влюбился, о, горе
За спиной ни крыла,
Под ногами вода
И взрываясь слезами
Я не верил, что нить
Нас способна держать,
Нас способна хранить
Я срывался, и в небе
Шептал мне Ли Бо:
«Это только любовь,
Это только любовь»
У воды у реки
Распускалась заря
Отражаясь в глазах
Побледневшей звезды
Ты ослепла не зря,
О, ты не остынь
От холодной воды
Бесконечных пустынь
Если хочешь сгорай,
Если можешь лети
На тяжелой земле
Мне останется тень
Но сгорая прости мне
Мой трепетный стих
Бесконечной любви
К бессердечной звезде
На эту песню мы сделали третий клип в моей карьере. У Деденева была разбитая машина с одной стороны, а так как страховых компаний тогда не было, они решили таким образом списать и получить за нее деньги. Но я был не против, в общем-то. Так что машина, на которой я ехал, она была машиной только с одной стороны. Потом она переворачивается и становится нормальной машиной Деденева. Удивительно, как каждый клип имел тогда какой-то смысл. И на вершине всего, разумеется, были клипы Майкла Джексона: это был прямо такой небольшой праздник даже – выход нового клипа Майкла Джексона. Они были все технически очень хорошо сделаны, и плясал он хорошо, и человек, который не знал, что такое монтаж, думал, что Майкл Джексон так плясал все три минуты, что делало вообще увиденное невероятным. Я помню, что пошел на концерт Майкла Джексона, как-то я очень далеко сидел, правда, но там все далеко сидели, по-моему. Так вот: как-то не очень много он, по-моему, плясал.
Твои глаза нацелены вверх
Ты в слезах всегда, но это только вера
Она не путь к возвышенным богам
Ты станешь легче, когда опустишься к ногам
И эта боль – она твоя тень
Она так мнет и бьет, что день уже не день
Ты притерпись, это наша доля
Ты станешь легче, когда полюбишь эту боль
Ты влюблена, он, он тоже влюблен
Все в унисон, но это ли не сон?
Все началось, все кончится в земном
Мир станет явью, когда уснет таким же сном
А, это один из новогодних вечеров на Первом канале. У меня купили право на то, чтобы Алла Борисовна Пугачева спела эту песню в их сказке. И я не помню сказку, честно, но что-то там было про принца и про принцессу. Эту песню я потом долго пел по просьбам тех, кто слышал ее у Пугачевой.
Вверх да по лестнице так безмятежно
Плещется небо, да нам не летать
Знаешь ли, милая, жизнь неизбежна
Хватит мечтать, знаешь, хватит мечтать
Вниз под алтарь закатилось колечко
Милость, немилость, да нам не достать
Знаешь ли, милая, ты не любила
Хватит мечтать, знаешь, хватит мечтать
Ко мне на концерт как-то пришли вертолетчики и говорили, что они где-то в Тайге попали в страшную бурю, и у них не было почти шансов, потому что там какие-то сбои были с перепадами давления, а вертолеты, по-моему, очень сильно реагируют на эти перепады. И они должны были разбиться, а у них в этот момент играла песня «Птичка».
У Экзюпери есть книга «Ночной полет» о том, как летчик попадает в ураган. И как ты находишься вот просто в коробке, где ты ничего не видишь. У тебя отказывают приборы, ты не видишь ни горизонта, ничего. Ты не знаешь, как выстраивать самолет, ты просто как бы интуицией летишь, и он настолько огромный, что не знаешь ни высоты, ни свое положение относительно земли, ни где ты находишься территориально. Вот именно в такое же положение попали те вертолетчики. И вертолет действительно упал, зацепившись за деревья, но как-то он так мягко упал, что они все выжили. Их нашли, и все они благополучно и без потерь были на земле. Вертолетчики пришли ко мне рассказать эту историю, рассказать о том, что «Птичка» – теперь их любимая песня. Конечно же, я не думаю, что все прямо связано с песней «Птичка», но вот какая история имела место быть
Ты уже не спишь,
Ты готов идти со мною
Боже, услышь
Нам не приснится желтое море
Мы розовой птицей от счастья ли с горя, да в вешние волны
Мир он такой полный, ворвется к нам в тело
Какое им дело, какое им дело, что мысли такие несносные
Мы уже вышли из этого вечного поста и нищие,
но чуточку личные
Мы маленькой птичкой дотянем до нашей земли
Ты уже не спишь,
Ты уже сроднился с небом
Спи мой малыш
Я задыхаюсь, брошенный в небе, достигну предела
Где мне укажут, какое мне дело до ваших раскрашенных буби
Какое мне дело, что скажет, спляшет и снова
закажет новая публика
Я маленькой птичкой дотяну до священной земли
Было какое-то время, когда было ощущение, что Ленфильм начал выживать. Однажды мне позвонили с Ленфильма и попросили песни «Птичку» и «Грустно». Они запускали фильм «Мортус». Я встретился с режиссером, который был в подшитом состоянии. Что мне о многом не сказало на тот момент. Сюжет, как и все в восьмидесятые-девяностые годы, был запутанный. Какой-то персонаж – главный герой, встал между бандитами и еще кем-то с девушкой-актрисой, куда-то убегает, зачем-то переодевается в ССовскую форму. И они попросили меня найти финансы под это и профинансировать. Они хотели снять то, что как бы называется десятиминутным промо для того, чтобы найти деньги на весь фильм. В итоге, мы сняли все это со мной в главной роли. Единственное, получилось, что все, что происходит, почему-то, в ССовской форме в современном Петербурге. Не зная сценария, было очень сложно понять этот замес. В день съемок режиссер «расшился» и решил отпраздновать это рюмочкой коньяку на бюджетные деньги. Нужно сказать, что уже до первой сцены доводил я все сам. По-моему, снимал я уже сам, ха-ха, потому что мы просто смотрели, что там по кадрам и пытались доснять. Нужно ли говорить, что денег под фильм они не нашли потом, потому что этот режиссер куда-то потом делся. Денег на фильм они не наши, но эти два видео со мной в ССовской форме стали гулять где попало. Потом еще долго задавались вопросы, что я делаю в ССовской форме. Сейчас-то этим уже никого не удивишь, а тогда так мало всего снималось, так мало всего выходило, что вдруг такой пушистый Кашин зачем-то в фуражке. Вот такой вот шоу-бизнес.
Там, где небо сеет звезды
Там побеги дивным ростом
И я пророс бы да все непросто…
Там, где пахнет теплым ветром
Там моим мечтам заветным
Казалось быть, да не на этом…
И все казалось вышло
И все казалось слышат
И я как будто выжил
Так что ж так грустно, слышишь?
Там, где смертью правят дети
Ах, я отдал бы все на свете
За моих, да знаешь… эх…
Там где небо сеет звезды
Там побеги дивным ростом
И я пророс бы да все непросто…
И все казалось вышло
И все казалось слышат
И я как будто выжил
Так что ж так грустно, слышишь?
По-моему, песня о том, что если вам что-то не нравится, то я не виноват. Вышел я как-то из дома, а тут у меня одни «Хаммеры» стоят. Я все думал: почему же так? И потом я понял, что обычно на «Хаммерах» ездят невысокие такие мужчины. Их, видать, в детстве ругали постоянно. У нас же в Советском Союзе, похоже, больше всех ругали детей, чем в других странах. А когда мальчик вырастает, то он должен надеть галстук и какую-нибудь большую недвижимость или движимость купить и сказать: «Меня нельзя ругать: смотри, какая у меня машина». А, ну, раз такая машина, то нельзя вас ругать, да. И вот, по-моему, все с этим ощущением ездят на этих машинах. Хотя мне кажется, уже нужно забросить это дело и на «Матизах» гонять. Сделать парковку бесплатной всем, у кого машина в три раза меньше «Хаммера». И ездить себе спокойно.
Он обещал страшную смерть
Он говорил тебя не возьмет земная твердь
А я забыл, а я не верил
Ведь я совсем с другой луны, да, да, да, да
Он начертил магический круг
Он говорил про тяжесть моих надбровных дуг
А я уйду, да я и не был
Ведь я с совсем с другой луны
Я в фаворе у неба, в фаворе у неба,
В фаворе у неба, в фаворе у неба,
В фаворе у неба, в фаворе у неба,
В фаворе у неба, в фаворе у неба
Он говорил о вечном огне
Он говорил о том, что мои грехи видней
А я забыл, а я не верил
Ведь я совсем с другой луны, да, да, да, да
Он говорил о чем-то еще
Он говорил о том, что предъявит чей-то счет
Да я забыл, да я и не был,
Ведь я совсем с другой луны
Я в фаворе у неба, в фаворе у неба,
В фаворе у неба, в фаворе у неба,
В фаворе у неба, в фаворе у неба,
В фаворе у неба, в фаворе у неба
Песня про несчастную любовь: когда сжигают корабли и мосты, знайте, что это про несчастную любовь. А любовь не может быть счастливой: это я недавно догадался. Потому что, смотрите: в двадцать мы имеем идеальный товарный вид для того, чтобы жениться или выйти замуж. Но мы же не имеем вообще ни опыта, ни мозга, для того, чтобы найти кому продаться, правильно? Вот. А этот мозг и опыт мы имеем, начиная с сорока, наверно, ну, сорока пяти. Но товарный вид же уже ушел, в принципе. Далеко не все смогут распознать, что вот у этого товара бестоварного вида начинка очень умная. Поэтому, мне кажется, что любовь счастливая либо по глупой случайности может быть (вот как жизнь началась на Земле: с такой же частотой примерно), либо она не существует.