— Ага, есть там какой-то шах, а может визирь, уж больно богато одет. Вот только до него далековато, Мишаня, наверно боле версты будет. Токо зря патрон стратим, — разочаровано проговорил Еремей и вновь взял трубку, затянулся и пустил густую струю дыма.
— Разреши, дядька, пальнуть. Чую, что попаду, честное слово сердцем чую, — стал просить Михаил разрешения, так как в их паре старший был Еремей.
— Нашёлся мастер чуять. Ну стрельни, токо если промажешь, получишь наряд вне очереди, потом не обижайся, — решил уступить Еремей, но решил посмотреть, что получится у молодого напарника.
Михаил некоторое время ловил цель, а потом на выдохе нажал на курок. Еремей в это время смотрел в оптический прицел. Всадник, которого они посчитали за важную «птицу», покачнулся в седле и упал. Там засуетились персы.
— Гляди-ка попал, — резюмировал удивлённо Еремей и хлопнул Мишку по плечу.
Не знал Михаил о том, в кого он стрелял. Не знал и Еремей, что за цель крутилась верхом на вороном жеребце, но доложить командиру обязан, Мишаня получит подтверждённое уничтожение цели. На каждого снайпера велись записи по уничтожению противника. Выстрел Михаила можно назвать случайным попаданием. Тем не менее пуля, пущенная молодым снайпером, попала в грудь Сулейман-хану и пробила сердце. Реальный командир персидских отрядов погиб мгновенно. Шум в рядах неприятеля нарастал, а вскоре началась атака. Персы бежали к крепости с дикими криками, неся штурмовые лестницы. Русские объявили тревогу и началось сражение. В этот день персы три раза атаковали крепость, но все три раза русские неплохо отбивались, заваливая окрестности крепости трупами персов. На стенах крепости, среди защитников появились раненые.
Шах-заде Аббас Мирза рассматривал крепость из перелеска в подзорную трубу. В душе молодого наследника бушевали разные чувства. Ярость по отношению к русским, которые храбро отбиваются от атак персидского войска. Печаль по погибшему Сулейман-хану. Страстное желание завладеть необыкновенными пушками, которыми разгромили два лагеря, потери составили почти десять тысяч человек. А ещё хотелось захватить у русских ружья, которыми они стреляли в несколько раз чаще, чем его кызылбаши, а главное намного дальше. Никто не мог подумать, что с такого расстояния попадут в Сулейман-хана. Аббас Мирза в ярости приказал атаковать крепость немедленно. Несмотря на потери подтащить пушки ближе к крепости. Ничего хорошего из этого не получилось. Почти всех бомбардиров и канониров убили или ранили, что ещё хуже погибли английские инструкторы. Стрелять из пушек некому. Три дня отряды Аббас Мирзы атакуют крепость, русские будто заговорённые, словно их хранит сам Аллах. Потери растут, за три дня убитыми и ранеными потеряно почти пять тысяч. У русских очень хитрые бомбы, каждый взрыв вырывает из рядов кызылбашей по несколько десятков. Ко всему прочему постоянно пропадают патрули, которые выезжают на патрулирование местности. Русские разбойники уполовинили обоз отрядов, пороха осталось совсем мало. Шах-заде посылал два эскадрона на разведку, вернулись всего лишь несколько десятков. В горах русские неуловимы. За три дня он потерял полк лёгкой конницы. А сейчас стоял вопрос, что делать дальше? Сначала пришла мысль снять осаду и двигаться к Гяндже, но у русских в крепости совершенно невероятные пушки. Шах-заде очень хотел понять, что это за оружие. Или может это такие заряды вместо ядер? На четвёртый день Аббас Мирза приказал вновь атаковать крепость.
Штабс-ротмистр Керн даже не пытался вступать с войском персов в прямое столкновение. Он выбрал тактику, как учили в Академии, ударил — отскочил. Вражеские обозы брать было совсем легко, обозники хоть и сопротивлялись, но не могли противостоять егерям. Две трети личного состава в эскадронах егерей имели реальный боевой опыт в прошлой войне с турками, потому резали персов, как волк режет овец. Керн сделал десять тайников в горах, две сотни лошадей они продали местным горцам за полцены, пятьдесят трофейных лошадей сменяли на необходимые продукты. Кроме всего прочего большинство егерей обменяли своих престарелых лошадок на более породистых жеребцов, что забрали у разбитых персов. Три раза Керн с егерями нападал на персидских пушкарей. Два последних раза они заклепали сорок пушек. Заклёпочные гвозди забрали у персидских канониров. Среди пушкарей оказались два английских инструктора, которых попросту прирезали. Не таскать же их в самом деле по горам. Штабс-ротмистр несколько раз приближался с разведчиками к крепости и со стороны наблюдал, как его товарищи отбиваются от атак неприятеля. Керн раздумывал, наблюдая со скального обрыва за крепостью, как помочь защитникам крепости отойти, когда закончится боезапас к новому оружию, а особенно его волновали 107-ые миномёты. Никак нельзя допустить, что такое оружие попало в руки к врагу. Со спины послышались шаги. Керн сложил подзорную трубу и оглянулся. К нему приближался поручик Бошняк, лихой рубака и командир эскадрона 7-го отряда егерей.
— Ваше благородие, разрешите обратиться? — спросил Бошняк, вскинув руку к фуражке.
— Не тяни поручик. Как прошла разведка, что обнаружили? — хмуро спросил Керн.
— Лагерь возле скального обрыва. Не меньше трёх полков пехоты и полк лёгкой конницы. Ваше благородие, есть идея.
— Мне из тебя слова клещами тянуть? Говори, что за идея?
— Ермолай Фёдорович, бойцы осмотрели скальный обрыв, под которым расположен лагерь. Там есть трещина. Если заложим пороховой заряд и подорвём, супостатов накроет обвалом, всех, конечно, не побьёт, но урон нанесёт точно, — поделился своей идеей Бошняк.
Идея Керну понравилась, порох был, который забрали на очередной вылазке при нападении на обоз персов. Осторожно, чтобы неприятель не обнаружил, натаскали на обрыв бочки с порохом и заряд подорвали на рассвете, когда неприятель спокойно спал. Кое-кому из персов удалось уцелеть, но не больше одной четвёртой от общего числа. Керн поставил заметку для себя, что ещё не меньше трёх тысяч персов покалечены или убиты под завалом. После акции подрыва, оба эскадрона конных егерей отошли и затаились в одном из ущелий, коих было много в этой местности. Штабс-ротмистр Керн, ломал голову, как помочь защитникам крепости отойти без потерь, но умного ничего в голову не приходило. Оставалось продолжать нападения на войско Аббас Мирзы, не давая им покоя ни днём, ни ночью.
Ротмистр Еремей Яковлевич Савоини сидел за столом в комнате, которую ему отвели, как командиру, и рисовал карандашом схему обороны крепости. Но главные мысли у него метались в том, как оборонять далее крепость. Патроны к новым винтовкам катастрофически заканчивались. Он уже дал указание собрать все дульнозарядные ружья, что нашлись в крепости и приготовить их к бою. Егеря уже сегодня нашли таким гладкоствольным ружьям применение, когда персы приблизились совсем близко к стенам крепости. Всё трудней и трудней получается отбивать атаки неприятеля. Как-никак обороняются шестой день. Есть раненые среди личного состава, благо научили егерей прятаться во время обстрела, но убитых пока нет. Савоини подумал над тем, сколько бы он продержался без нового обучения и нового оружия. Вспомнились прошлые годы. Нет, совсем не зря император Павел Первый делает реформу в армии. Размышления ротмистра прервал вошедший поручик Борисов, а вместе с ним вроде как горец. Но приглядевшись Савоини понял, что это переодетый егерь.
— Ваше благородие, прибыл разведчик от штабс-ротмистра Керна. Бойцы услышали из темноты сигнал, оказался наш, ну и подняли его по верёвке, — доложил Борисов.
— Кто таков? — спросил ротмистр у переодетого егеря.
— Унтер-офицер конного эскадрона егерей 7-го батальона быстрого реагирования Иван Кожемяка, ваше благородие, — представился пришедший.
— Разведка? — спросил ротмистр и пришедший егерь кивнул, а ротмистр продолжил, — Говори, братец, что за нужда тебя привела.
— Велено передать, — Кожемяка снял сапог и подал завернутую в тряпицу записку и лист бумаги, с нарисованной схемой.
Савоини взял послание и прочитал его. Потом внимательно рассмотрел схему на листе и глянул вопросительно на унтера из эскадрона. Унтер правильно понял взгляд ротмистра.
— Мы лагерь обнаружили в пяти верстах на юг от крепости, лагерь большой. Господин штабс-ротмистр считает, что 107-ми вы дотянетесь. Если смотреть со стены в сторону запада, то в зрительную трубу будет хорошо виден утёс. Мы оттуда наблюдаем за крепостью иногда. Когда начнёте обстрел лагеря, мы скорректируем огонь. Штабс-ротмистр говорит, что артиллеристов обучали азбуке флажков, — пояснил Кожемяка.
Савоини знал, что миномётчиков учили флажками передавать сообщения. Учили для того, чтобы корректировщика поднимать на новомодном воздушном шаре. Сам воздушный шар они не получили, идут испытания. Недоделки с керосиновой горелкой. В общем не дали при убытии на Кавказ.
— Унтер, штабс-ротмистр пишет в записке, что организует отход. Знаешь что-нибудь про это?
— Так точно, ваше благородие. Разведали путь отхода. Есть крепость Мухрат, ближе к Гяндже. Там сейчас наши стоят. Крепость неприступная из-за рельефа местности. Командир так и сказал из-за рельефа местности. А там глядишь и помощь подойдёт. Вы как отстреляетесь миномёты разбирайте, вывозить будем, увязав поклажей на лошадей. Мы позавчера три сотни лошадок отбили у персов. Начинайте обстрел утром, после восхода солнца, а потом собираемся и отходим, пока у персов суматоха, — доложил Кожемяка.
Ротмистр Савоини кивнул и велел проводить егеря, спустить по верёвке со стены, пусть отходит пока темно. Еремей Яковлевич ещё раз внимательно рассмотрел схему обстрела вражеского лагеря. Керн молодец, всё расписал грамотно. В Академии Генштаба их обучали артиллерийскому делу. Как промерили расстояние до лагеря бойцы Керна, Савоини мог только догадываться. Но пора готовится, ротмистр поднял всех миномётчиков и велел устанавливать миномёты. Выстрел будет на максимальную дальность, но достать вполне возможно. В эту ночь егеря почти не спали, готовились к отходу. На рассвет