Одновременно с Толмачевским кружком, всего за год до официального открытия Третьяковской галереи (1874), возник еще один мощнейший центр притяжения живописцев. Он сложился в подмосковном селе Абрамцево, а движителем его стал другой видный купец и любитель художеств — Савва Иванович Мамонтов. Жизнь созданного им Абрамцевского кружка известна исследователям, да и образованной публике в целом, существенно лучше, нежели собрания в доме Третьякова. Однако, чтобы не сложилось впечатления, что Толмачевский центр существовал «в изоляции», здесь будет уместно обозначить основные направления деятельности Абрамцевского кружка.
Савва Иванович Мамонтов родился в 1841 году в городе Ялуторовске за Уралом, в семье крупного винного откупщика[856]. В 1847 году его семья перебралась в Москву. В отличие от Павла Михайловича, Савва Иванович получил превосходное по тем временам (в особенности для купеческого сына) образование. Дома брал уроки у нанятого учителя, причем был серьезно обучен музыке. Один год провел в гимназии, учился в Институте корпуса гражданских инженеров в Петербурге (1854–1856) и на юридическом факультете Московского университета (1860–1862). Здесь Савва Иванович увлекся театром, и отец почел за благо прервать образование сына, погрузив его с головой в практическую торговую деятельность. Мамонтов-младший участвовал в предприятиях отца, а после его смерти в 1869 году получил в наследство огромный капитал — и вместе с ним возможность заняться тем, что его действительно интересовало. Именно в конце 1860-х — начале 1870-х годов особенно проявляется интерес Саввы Ивановича к изобразительному искусству. Интерес этот целиком и полностью разделяется его женой — Елизаветой Григорьевной, урожденной Сапожниковой.
Абрамцевский кружок появился на свет около 1873 года — тогда же, когда начались вечера в доме Третьякова. Основной движущей силой и главными идеологами кружка были Савва Иванович Мамонтов и его супруга. Зимой художники, музыканты, писатели съезжались в московский дом Мамонтовых, летом гостили в их имении Абрамцево. Творческая жизнь членов Абрамцевского кружка была не менее, а в чем-то, возможно, и более насыщенной, чем жизнь третьяковского дома.
Членами мамонтовского кружка были И. Е. Репин, А. В. Прахов, М. М. Антокольский, В. Д. Поленов, В. М. Васнецов, И. И. Левитан, И. С. Остроухов, А. М. Васнецов, Н. В. Неврев, К. А. Коровин, М. А. Врубель, также В. И. Суриков и М. В. Нестеров. Все эти художники (за исключением Врубеля, а также историка искусства Прахова) бывали на вечерах П. М. Третьякова или, по крайней мере, состояли с ним в приятельских отношениях (Остроухов, Левитан).
Круг активности Абрамцевского кружка был велик и разнообразен. Желая облегчить жизнь простому народу, его члены создали для деревенских жителей больницу и школу. С этой же целью были учреждены Абрамцевские столярная и гончарная мастерские. Но все же основным направлением деятельности было служение искусству.
В Абрамцеве бурно развивалась русская национальная живопись. Здесь И. Е. Репин работал над картинами «Крестный ход», «Новобранцы», создал целый ряд портретов. В. А. Серов написал «Девочку с персиками», В. М. Васнецов — «Трех богатырей», «Аленушку», «Ивана Царевича на сером волке». Именно здесь художник сумел окончательно перейти от жанровой живописи к написанию полотен на сказочные темы. В Абрамцеве, с его пристальным интересом к фигуре преподобного Сергия Радонежского, сформировался творческий облик М. В. Нестерова. А окрестности мамонтовского имения запечатлены на пейзажах И. И. Левитана, В. Д. Поленова, И. С. Остроухова и многих других художников.
В Абрамцеве и московском доме Мамонтовых появилась на свет Частная опера С. И. Мамонтова. Она выросла из рождественских любительских спектаклей, а те в свою очередь — из воскресных «чтений» и «живых картин» с участием художников и членов семейства от мала до велика. Главным принципом новой оперы стал реализм в декорациях и костюмах — в противоположность грубой условности постановок императорских театров. Проводниками реализма стали те же художники: декорации к постановкам создавали К. А. Коровин, В. Д. Поленов, М. А. Врубель, И. И. Левитан. Кроме того, здесь проявилась большая любовь к музыке самого Саввы Ивановича. Не зря «музыкальность и Мамонтовы было почти синонимом в Москве»[857]. Частная опера привлекла интерес публики к русским композиторам и исполнителям: Н. А. Римскому-Корсакову, М. П. Мусоргскому, взрастила Ф. И. Шаляпина.
С Абрамцева началась «мода» на родную старину. Члены кружка первыми организовали ознакомительные поездки по старинным русским городам; занялись воссозданием образцов народного орнамента, резьбы по дереву и камню, вышивки; стали изучать старые и изобретать новые техники изготовления художественно-бытовой утвари. Наконец, в Абрамцеве, на основе собранных по всей стране экспонатов, был создан уникальный музей народных промыслов.
Венцом абрамцевского сотворчества стало строительство Спасского храма. Храм стал одним из первых шедевров, возведенных в русском стиле. Работа над его постройкой «зажгла» всех членов кружка, стала своего рода связующим раствором, сплотившим не кирпичи, но людей. Она показала, что союз талантливых людей, направивших усилия на решение общего дела, может быть способен на многое. Даже — на создание настоящей сказки.
Многогранная деятельность членов Абрамцевского кружка может быть описана одной мыслью, принадлежащей Савве Ивановичу: «Надо приучить глаз народа к красивому на вокзалах, в храмах, на улицах»[858]. Но нельзя ли то же самое сказать о трудах П. М. Третьякова?
В воспоминаниях В. П. Зилоти есть следующая фраза: «…в Москве все как-то жили особняком, в семье, у каждого была своя яркая внутренняя жизнь и видеться всем было прямо некогда»[859]. Действительно, как третьяковское, так и мамонтовское творческие объединения в такой степени плодотворны, что кажутся их историку самодостаточными. От внимания исследователей все время ускользает теснейшая связь, которая между ними существовала.
Связь эта прослеживается на самых разных уровнях.
Так, семейства Третьяковых и Мамонтовых состояли в тесном родстве: В. Н. Третьякова была двоюродной сестрой С. И. Мамонтова. Свидетельства современников подтверждают: отношения между семьями были не просто родственными, но и дружескими. В. М. Васнецов, перечисляя людей, в течение 15 лет всякое Рождество собиравшихся под кровом Мамонтовых, сообщает: «…каждый год я встречаю здесь Третьяковых, так беспримерно послуживших русскому искусству»[860]. О «дяде Савве» и беззаботной абрамцевской жизни пишет В. П. Зилоти[861]. Начиная с 1880 года семья Третьяковых каждое лето жила на даче в Куракине, неподалеку от Абрамцева. «…Перемена нашего летнего местопребывания невольно изменила круг знакомства и привела к сближению с несколькими семьями мамонтовского рода… Нечасто, но все же несколько раз была я в те года в Абрамцеве», — пишет Вера Павловна[862]. Судя по письму дяди Веры Николаевны, И. Ф. Мамонтова, его сын, Савва Иванович, присутствовал на свадьбе четы Третьяковых[863]. В конце концов, в архивах Третьяковки отложилось несколько писем С. И. Мамонтова П. М. Третьякову. «Христос Воскресе, дорогой Павел Михайлович! Да хранит вас Бог бодрым и здоровым на пользу роднаго искусства и радость всем. Любящий вас Савва Мамонтов» — такими посланиями обычно обмениваются люди, связанные добрыми дружескими чувствами[864].
Связь двух культурных центров отнюдь не ограничивалась приятельскими отношениями их глав. Как толмачевские вечера, так и мамонтовский кружок двигались по направлению к одной цели. Они сплачивали художественные силы в Москве, создавая своего рода идеологический противовес Петербургу. Это давало творческую подпитку «народным духом»: еще в 1846 году западник В. Г. Белинский писал: «Может быть, назначение Москвы состоит в удержании национального начала», и ровно так же смотрели на миссию Первопрестольной видные славянофилы. Толмачи и Абрамцево давали художнику возможность воспарить над обыденностью, над ремеслом, освобождая его от обычных ограничений со стороны государства и заказчика-дворянина и, банально, от недостатка средств к существованию. Оба объединения позволяли творцу в полной мере реализовать свой художественный дар. В атмосфере взаимного обогащения идеями и опытом рождалась та самая соборность, которую славянофилы еще в 1840-х годах выдвинули на общественное обсуждение в качестве идеала. Разумеется, личные цели и личные пути любого сколько-нибудь значительного художника отличаются от тех, которые исповедуют его товарищи. Но тем с большей отдачей обменивались участники Замоскворецко-абрамцевского художественного сообщества новыми идеями, образами, средствами их воплощения. Дружественное сотворчество многих талантливых людей рождает гениальные творения вроде Абрамцевского храма — и целые направления в искусстве.
И наконец, еще одно соображение. Очевидна внутренняя связь мамонтовского и третьяковского объединений. Возникли они почти одновременно. Де-факто третьяковское объединение существовало со второй половины 1860-х, однако в своих окончательных формах оно организовалось в один год с мамонтовским кружком (1873). Наибольший интерес их участники проявляли к художественной и затем к музыкальной деятельности. Вполне вероятно, что на становление художественных пристрастий Саввы Ивановича (рубеж 1860–1870-х) повлияли увлечения Павла Михайловича, его эстетические предпочтения, его знакомства с живописцами, наконец.