— В апреле, — подтвердила она.
— Так вот, в апреле мне довелось поработать в архиве. Занимался перепиской госпожи Ота. Ее письма к Сю-Тею хорошо известны, в наши дни многократно переиздавались. Меня же интересовали… скажем так, деловые послания. В одном из них я обнаружил следующую фразу.
Профессор прикрыл глаза и произнес чуть ли не нараспев несколько слов. Эндо, коротко выдохнув, оперся обеими руками о стол. Патриция прижала ладони к щекам. Вероятно, фраза потрясала воображение, потому что Патриция забыла перевести. И лишь после дружеского пинка пробормотала, даже не повернувшись:
— Он сказал, что…. Ну, словом, Тю-Шан и не собирался принимать участие в битве, и госпожа Ота об этом знала.
Элен возвела глаза к потолку и украдкой зевнула. Потом вежливо изобразила на лице напряженное внимание.
— Можете представить мое состояние, — продолжал профессор, торжествующе поглядывая на потрясенных слушателей, — когда я понял, что оказался на пороге важнейшего открытия. Боялся поверить себе. Ведь Тю-Шан мог изменить свои планы, выйти на битву и предать уже на поле боя. Пришлось привлечь к работе нескольких учеников.
— Вы просиживали в архиве дни и ночи, — улыбаясь, вставила жена.
— Проштудировав письма северного князя, обнаружили единственное упоминание о Тю-Шане — весьма невнятное. И все же я склонен толковать эти строчки как подтверждение тому, что воины Тю-Шана в битве не участвовали. Конечно, полную ясность могут внести только раскопки.
Эндо вскинул голову. Сказал отрывисто:
— Я дважды ездил в ущелье Молчания. Еще до войны. Мне даже… — он помедлил, — довелось говорить с военными экспертами. Тю-Шан не мог осуществить свой маневр так, как об этом рассказывается в рукописи. В ущелье невозможно развернуть конницу…
Восхищение Патриции равно распределилось между профессором и Эндо. Переживаемый восторг не помешал ей задавать дальнейшие вопросы:
— Кто же распустил слух о вероломном ударе Тю-Шана? Северный князь?
Профессор развел руками. Ответил Эндо:
— Северный князь не стал бы объяснять свою победу раздором в стане врага. Иначе в чем заслуга победителя? Он бы твердил о доблести своих воинов.
— Тогда кому понадобилось очернить Тю-Шана?
— Тому, кто рассчитывал обелить себя.
— Кто же это? — заинтересовался профессор.
На губах Эндо появилась недобрая улыбка.
— Полагаю, жители Южного княжества. Подданные госпожи Ота.
— Не может быть! — вознегодовал профессор. — Они же всем были обязаны госпоже Ота и Сю-Тею.
Элен начала прислушиваться с интересом и попросила Патрицию переводить, ничего не упуская. История напоминала приключенческий роман. К приключениям Элен всегда была неравнодушна. Вдобавок Эндо с профессором затевали детективное расследование, пусть историческое.
— Как пришли к власти Сю-Тей и госпожа Ота? — Эндо говорил быстро, резко, отчеканивая слова. — В княжестве царил голод. С севера вторглись чужеземцы. Тогда Сю-Тей повел в бой не только собственных воинов, хорошо обученных и вооруженных. Поднялись тысячи людей. Жители княжества пошли за Сю-Теем.
Профессор слушал, прикрыв глаза, согласно кивая. Его жена очень внимательно смотрела на Эндо, видимо заинтересованная не только его словами, но и горячностью тона. Патриция шепотом переводила. Элен то и дало приходилось ее подталкивать — дорогая подруга так и норовила застыть с раскрытым ртом.
— При Сю-Тее и госпоже Ота княжество разбогатело. Разумеется, были придворные, были крестьяне, но не было голодных бунтов. И в городах, и в деревнях жилось сытно. И тут вновь нагрянул северный князь.
— Казалось, жители должны были подняться как один, защищая не только свою жизнь, но и достаток, — проронил Шень.
— Полагаю, случилось иное. Теперь жители предпочли остаться в своих домах. У Сю-Тея и госпожи Ота есть воины — пусть они и сражаются. Но воинов было мало, много меньше, чем у северного князя.
Профессор сплел худые, узловатые пальцы. Посмотрел на жену. Та ответила удрученным взглядом — слова Эндо убедили и ее. Эндо, словно ему внезапно стало жарко, отогнул ворот свитера.
— Когда орды северян хлынули в Южное княжество, жители рассудили: северяне богаче нас и сильнее, живя под их пятой, и мы разбогатеем.
— Разбогатели? — едко осведомилась Патриция.
Эндо коротко засмеялся. Ответил профессор:
— Те немногие, что лично служили князю, помогая грабить своих, разбогатели. Остальные… Историю вы знаете не хуже меня. Когда пришла пора следующего голодного бунта?
— В тысяча двести сорок третьем году, — машинально ответила Патриция и спохватилась: — Подождите, но ведь именно этим годом датируется рукопись, обличающая Тю-Шана.
— Думаю, это легко объяснить. — Голос профессора звучал невесело. — Бунтующие внуки попытались оправдать раболепствующих дедов.
— Значит, за всех расплатился один Тю-Шан, — утвердительно произнесла Патриция.
— Что ж, он был первым, кто отступился. — Профессор помолчал. — Неужели нам удастся опровергнуть версию, изложенную во всех учебниках? Кстати, этой же версии придерживается мой упрямый коллега, настаивающий на проведении раскопок в окрестностях столицы. По его мнению, ничего интересного обнаружить в ущелье Молчания нельзя. Надеюсь, мне удастся убедить и его и, главное, начальство в обратном. Во всяком случае, сделаю для этого все возможное.
— Простите, — спросила Элен, — но что именно вы надеетесь выяснить во время раскопок?
— Хотим точно определить, принимал ли Тю-Шан участие в битве. Каждый отряд имел свои знаки отличия. По гербам на щитах, шлемах или панцирях можно судить, сражался ли отряд Тю-Шана в ущелье.
Элен понимающе кивнула.
— Как только вопрос об экспедиции решится, извещу вас, — обратился профессор к Эндо и Патриции. — Думаю, захотите…
— Захотим! — захлебнулась от восторга Патриция, даже не дав профессору договорить.
Эндо улыбнулся, но, к изумлению Элен, ничего не сказал.
Наступила минута прощания. Против обыкновения, она не была печальной — хозяева и гости не столько сокрушались о расставании, сколько предвкушали новую скорую встречу. Только раскланиваясь с Элен, профессор стал совершенно серьезен и настойчиво повторил:
— Советую вам прямо от меня поехать в полицию.
Элен заверила его, что полиции она никак не минует. Наконец гости направились к машине. Хозяева стояли на пороге, глядя им вслед. Элен придержала Патрицию за локоть, пропуская Эндо на несколько шагов вперед. Спросила:
— Догадываешься, почему история с предательством так их взволновала?
Патриция энергично кивнула:
— Именно тогда определилась судьба госпожи Ота и всего Южного княжества.
Элен нетерпеливо отмахнулась:
— Забудь ты на минутку о госпоже Ота! Неужели не понимаешь? Они решают, как скоро страна, полгода назад отстоявшая свою независимость, будет завоевана чужеземцами. При госпоже Ота это случилось через двадцать пять лет.
— Что будем делать? — спросила Элен.
Эндо распахнул дверцу машины. Элен таким ответом не удовольствовалась и, едва машина тронулась с места, повторила вопрос. Патриция взглянула на нее с некоторым удивлением: «О чем ты беспокоишься? С нами Эндо, он решит». Элен презрительно вздернула брови: «Передовериться мужчине?!»
Элен, удобно расположившись на заднем сиденье (Патриция, разумеется, устроилась впереди, рядом с Эндо), смотрела в окно. Узкая извилистая дорога вела в горы. С перевала на мгновение открылось море, порт, корабли.
Элен полюбовалась своим отражением в автомобильном зеркальце. Потом зевнула и поерзала на сиденье. По ее мнению, молчание затянулось. Элен вопрошающе уставилась на Эндо с Патрицией. Те, похоже, вели диалог без слов.
Элен не собиралась им мешать. Раскрыла сумочку, извлекла чайник и принялась поворачивать из стороны в сторону. Вскоре, как бы невзначай, подняла голову. Обнаружила, что Патриция, сидя вполоборота, следит за ее действиями. Наблюдал и Эндо — в автомобильное зеркальце. Элен подметила, как он несколько раз сжал губы. Спустя минуту сказал:
— Надо поговорить с прежним владельцем чайника.
От мужчины Элен и не ждала большего. Раздраженно ответила:
— Он за границей.
— Я имею в виду человека, у которого коллекционер купил чайник.
Элен мысленно извинилась.
— Как мы его разыщем? Тя-ю убита, коллекционер уехал из страны.
Поймала в зеркальце взгляд Эндо — отнюдь не восторженный.
— В каталоге значилось, когда и у кого был приобретен чайник. Если известно имя, можно выяснить и адрес.
Патриция беспомощно улыбнулась и заявила, избавив Элен от такого же признания, что не запомнила имени. Упрекнуть Патрицию даже взглядом Эндо оказался не в силах. Просто сообщил:
— Бывшего владельца зовут Тэ-Ню Кой. Фамилии с приставкой «Тэ» обычно носят жители мыса Цуна. А так как профессия чаще всего передается от отца к сыну, то вполне вероятно, что Тэ-Ню — потомок гончаров, создававших Фарфоровый город.
У Патриции подозрительно заблестели глаза — сообразила, что этого Тэ-Ню можно будет расспросить не только о чайнике.
— Если Тэ-Ню продал чайник, то ничего важного о нем не знает, — возразила Элен.
— Навести на след может любая мелочь. Если же нет, попытаемся проследить историю чайника.
— Хорошо, — в один голос согласились Элен с Патрицией.
Элен добавила:
— Мыс Цуна недалеко. Нельзя ли отправиться туда прямо сейчас?
Эндо чуть улыбнулся и покачал головой:
— Завтра утром. Надо еще выяснить точный адрес.
— Утром? — переспросила Патриция, испугавшись не только разлуки. — Хотите оставить нас одних?
— Нет, конечно. Поедете со мной в столицу, переночуете в отеле. — Это прозвучало как приказ.
Подобный тон возмутил Элен, но против самого плана возражений не нашлось.
— Хорошо. Только заедем за вещами.
Эндо с неудовольствием оглянулся:
— Неужели нельзя обойтись?..
Элен уперлась категорически. Она сутки не вылезает из этого костюма. Непременно должна переодеться. К тому же дома оставлен флакон духов. Патриция тоже вспомнила, что позабыла французский перевод поэмы госпожи Ота. Эндо вынужден был уступить, и уступил с явным нежеланием, хоть и продолжал улыбаться.