— Включая чайник?
— Нет. О чайнике он вообще вспомнил с трудом. Сказал, что еще полгода назад отдал «эту вещицу» племяннице. Даже не в подарок, а чтобы продала, когда соберется порадовать соседей — обновить что-нибудь в Павильоне. Конечно, настоящей драгоценностью он бы не пожертвовал.
Элен поджала губы, вновь обидевшись за чайник.
— Я столько слышала о фарфоре Цуна…
— Хотите увидеть? — не договорив, инспектор взглянул на часы. — Ладно, пойдемте, только скорее. Вам пора возвращаться в отель.
— Боитесь, преступник не успеет до меня добраться? — полюбопытствовала Элен.
— Вот именно, — усмехнулся Ямура. — Идемте. Музей неподалеку. Там множество любопытных экспонатов, в том числе знаменитая коллекция из Фарфорового города…
Элен сразу вспомнила рассказы Патриции о том, как на раскопках археологи сдували пыль с черепков. Вообразила стеклянный колпак и гордо покоящийся под ним осколок изразца; красующуюся рядом ваз — без дна и без горла, чайник с отбитым носиком и прочее и прочее. Музейная экспозиция виделась ей в тот миг собранием хлама.
— Знало бы начальство, как вы проводите допросы, — произнесла Элен, взяв инспектора под руку и бросив на него долгий взгляд из-под полуопущенных ресниц.
…В залах было тихо и прохладно. Почти в каждом — юноша или девушка с мольбертом, сидя в углу, торопливо делали набросок за наброском. Элен обнаружила желание застывать возле каждой витрины — экспозицию открывала выставка старинных тайанских одеяний, — но Ямура неумолимо тянул вперед. И отпустил ее только в зале, посвященном фарфору. Элен тихонько вздохнула. Как прежде она не представляла, что можно соорудить из цветов, так теперь поняла полную свою неосведомленность в отношении изделий из фарфора.
В центре зала возвышался фарфоровый павильон. Тонкие бледно-зеленые колонны, точно молодые побеги бамбука, тянулись вверх, поддерживая изогнутую крышу. Фарфоровые ширмы разгораживали павильон на четыре комнаты. Фарфоровые ларцы, столики, высокие напольные вазы составляли убранство. Каждая комната имела отдельный выход. У дверей одной стояли маленькие фарфоровые деревца, осыпанные белыми фарфоровыми цветами. На деревьях с другой стороны дома пламенела осенняя листва. С третьей стороны дом ограждали заросли фарфоровых ирисов — тонкие стебли, хрупкие чашечки цветов.
— Дворец «Времена года», — промолвил Ямура. — К сожалению, это реконструкция, выполненная современными мастерами. В покоях настоящего дворца уместился бы весь этот музей.
— Да, Пат рассказывала — от дворца остались одни колонны.
Ямура кивнул:
— По ним и восстанавливали. И — по описаниям из поэмы.
— А город…
Элен не договорила, но Ямура понял ее вопрос.
— Нет, восстановить Фарфоровый город невозможно. В девятнадцатом веке он был почти полностью разрушен землетрясением. Раскопки начались перед самой войной. Говорят, археологи успели немногое. Впрочем, я не специалист.
— Боюсь, специалисты тоже не надеются. — Элен не могла отвести взгляда от фарфоровых цветов. — Патриция пришла в отчаяние, услышав о бомбежках. Эндо сказал, все превратилось в пыль.
— Да. Там рядом были партизанские базы… Фарфоровый город — утрата для всей страны, для наших детей, внуков и правнуков. Фарфоровый город… — Ямура вдруг осекся и пробормотал несколько слов по-тайански.
— Инспектор? — требовательно и вопросительно позвала Элен.
— Извините, мне нужно позвонить.
Не дожидаясь ответа, Ямура быстро вышел. Элен внимательно посмотрела ему вслед и медленно двинулась вдоль шеренги ваз, некоторые из которых были выше ее ростом, а некоторые могли уместиться на ладони. К тому времени, как инспектор вернулся, Элен скрепя сердце вынуждена была признать, что ее чайник — не более чем сувенир. Последним доказательством послужила ваза, выполненная в виде огромного красного дракона.
— Пора, — решительно сказал инспектор, беря ее за руку.
Элен взглянула исподлобья, но, убедившись, что никаких объяснений Ямура давать не намерен, решила временно не настаивать. Последовала за инспектором с видом полной покорности судьбе.
Ямура шел быстро, но Элен не собиралась носиться по набережной вприпрыжку, ломая каблуки, и ему пришлось приноравливаться к ее шагам. Элен приняла это как должное. Возмущало другое. В последние минуты перед расставанием — ведь на пороге отеля им предстояло проститься — Ямура обязан был бы глаз с нее не сводить. А он смотрел под ноги и думал о чем-то своем! Элен тоже решила на него не глядеть. Поэтому еще издалека заприметила двух человек, суетившихся возле автомобиля. Завидев инспектора, оба кинулись к нему навстречу. Элен догадывалась — с каким известием.
— Извините. — Ямура решительно высвободил свою руку из-под руки Элен и поспешил навстречу помощникам.
Элен облокотилась о парапет. Ясно, Патриция с Эндо удрали, а расплачиваться придется ей.
Минуты через три инспектор вернулся — мрачнее тучи.
— Плохие новости? — невинно осведомилась Элен.
Он резко взял ее за плечо и развернул к себе.
— Что такое? — Элен дернула плечом, стараясь высвободиться.
— Куда они отправились? — тихо спросил инспектор.
— О ком вы говорите? Отпустите меня! — Элен изо всех сил старалась изобразить бурное негодование.
— Ваша приятельница и Эндо Рияма. Им удалось скрыться от наблюдения.
— Откуда я знаю? Спрашивайте у своих ротозеев.
Инспектор разжал пальцы, и Элен тотчас принялась растирать плечо, громко вздыхая и тихонько постанывая. Ямура облокотился о парапет. Долго смотрел на воду и молчал, так что Элен забеспокоилась, не забыл ли инспектор, как грубо с ней обошелся. На всякий случай застонала чуть погромче.
— Вот что, — сказал Ямура, даже не взглянув на нее, — иди речь только о личных делах — ваших или вашей подруги, — плевать бы я на все хотел.
От возмущения Элен тотчас забыла о плече. Одарить этого грубияна своим драгоценным вниманием, посвятить ему целый день и в результате услышать такое?! Элен достала из сумочки гребень, сняла пунцовую бабочку и небрежно положила на парапет. Распустила волосы и принялась расчесываться. У нее найдется и другой поклонник. Да. Например, Тои сочтет ее неотразимой и с обыкновенной косой. Обрадуется ее самому мимолетному взгляду, самой неопределенной улыбке.
Ямура покосился на отодвинутую бабочку. Кровь бросилась ему в лицо. Хотел что-то сказать, но только стиснул зубы.
— Благодарю, вы очень любезны, — заметила Элен, продолжая расчесываться.
— Убита тя-ю, — с нажимом проговорил Ямура. — А потому прошу, если не ради меня и не ради несчастной хозяйки чайного павильона, то хотя бы ради себя и ради своей подруги — проявите благоразумие. Мне всю жизнь придется терзаться угрызениями совести, если не сумею вас уберечь.
Элен немедленно смягчилась. И даже усовестилась — при упоминании о тя-ю. Но сразу уступить не могла.
— Лучше бы мучились угрызениями совести из-за того, что так грубо обошлись со мной.
Ямура отлично понимал, что, когда виновата женщина, извиняться должен мужчина.
— Простите. Быть таким резким меня заставило беспокойство за вас.
Элен смилостивилась окончательно, кинула расческу в сумочку. Пунцовая бабочка заняла прежнее место в ее волосах. Инспектор вновь вынужден был отвернуться, чтобы скрыть улыбку.
— Я не меньше вашего хочу, чтобы преступник был пойман, — заявила Элен.
— Тогда отвечайте на мои вопросы. Куда отправились Эндо с Патрицией?
— Не знаю, — ответила Элен после секундной паузы.
Он ударил кулаком по парапету:
— Начнем сначала?
— Но я действительно не знаю: — Элен старалась изобразить полнейшую искренность. — И почему вас так занимает Эндо?
— Уходя от слежки, он перехитрил профессионалов.
— Какие же это профессионалы, если их можно перехитрить? — вкрадчиво осведомилась Элен.
Ямура предпочел не обсуждать данную тему.
— Полагаю, именно он помог вашей подруге скрыться от преследования, а не наоборот.
Элен не могла удержаться:
— Итак, объект наблюдения потерян. Чем же вы теперь осчастливите начальство? Счетом за отель?
— Вижу, вас радуют мои неприятности.
— Что вы, я исполнена сочувствия.
— Тогда сообщите, куда… Дайте хотя бы адрес Эндо!
Теперь Элен не пришлось лукавить.
— Я не знаю, где он живет!
— У вас нет ни его адреса, ни телефона? Как же ваша подруга разыскала Эндо после войны?
— Они случайно встретились в океанарии.
Инспектор понимающе кивнул:
— Так же случайно, как и сегодня?
— Вы что, мне не верите? — вскипела Элен.
— А вы сами себе верите?
— Зачем же вы спрашиваете, если заранее убеждены, что я солгу?! — продолжала возмущаться Элен.
Инспектор побарабанил пальцами по парапету.
— Когда вы впервые встретились с Эндо?
— Неделю назад.
— Именно в этот вечер ограбили коллекционера.
— Не вижу связи, — отрезала Элен.
Ямура уперся в нее взглядом.
— Эндо собирался уйти в плавание?
— Да.
— При следующей встрече сообщил, что уволился с корабля?
— Да.
— Чем объяснил свое решение?
— Чем? Чувствами к Патриции, разумеется…
Отвечая, Элен вдруг вспомнила, что Эндо ничего не объяснил, ограничился намеком. Ей было угодно расшифровать намек как нежелание Эндо расставаться с Патрицией.
— Когда вы встретились с ним вторично?
— Спустя двое суток. Возвращалась из Цуаня…
— То есть на следующую ночь после убийства тя-ю?
— Да. Послушайте, инспектор, — не выдержала Элен, — в океанарии Эндо прикасался к стеклу, а в доме тя-ю должны были остаться отпечатки пальцев убийцы…
— Преступник был в перчатках.
Наступила пауза. Ямура посмотрел на часы и скривился.
— Возвращаемся в отель.
Всю дорогу инспектор угрюмо молчал. Элен принципиально не разжимала губ и смотрела в окно. К дверям отеля Ямура подъезжать не стал, остановил машину на противоположной стороне площади. Элен, не дожидаясь помощи, сама распахнула дверцу.