— Тридцать вторая.
— Сколько осталось?
— Сто тридцать девять, — терпеливо ответил Эндо: Патриция задавала этот вопрос после каждого прочитанного свитка.
— С каким восторгом я изучала бы их на досуге, — мечтательно произнесла Патриция. — Если бы не требовалось ловить убийцу.
Она несколько раз крепко зажмурилась — перед глазами плясали иероглифы.
— Итак, в чайнике хранится напиток бессмертия, из одного чайника можно напоить умирающее от жажды войско, с помощью чайника можно отличить врага от друга, утрата заколдованного чайника навлекает проклятие на весь род… Не остановиться ли на этой версии? Убийца нечаянно потерял чайник и теперь пытается отвести проклятие от своей семьи. Убедительно?
— Отдохните немного, — сказал Эндо, помогая ей подняться.
Патриция, морщась, потопталась на месте. Сначала она вовсе не чувствовала ног. Потом — словно в муравейник шагнула. Повиснув на Эндо, Патриция осторожно переступала с носка на пятку. Фыркнула, представив, как забавно выглядит. Подняла смеющиеся глаза на Эндо. И замерла, тотчас перестав чувствовать боль в ногах.
Эндо смотрел в окно. Смотрел не отрываясь. Потом бережно отвел руки цеплявшейся за него Патриции.
Она отступила на шаг и тоже взглянула в окно. За решетчатыми ставнями царил непроглядный мрак.
— Что? — шепотом спросила Патриция.
— Огонь. Кто-то разжег костер на Лисьей горе.
— Вы уверены, что это именно на Лисьей?
— Да. Гора Синь-эй немного выше. Будь сейчас светло, мы бы увидели крышу Павильона Зеленого Солнца.
Патриция приникла к самым ставням и наконец разглядела мерцающую огненную точку.
— Синь-эй сказала бы, что это оборотни.
— Мужчина и женщина в старинных одеяниях, — как бы про себя произнес Эндо, вспоминая рассказ Патриции.
— Хат-хен. «Сменившая кожу». Ин-Пэй. «Идущий рядом». Впрочем, это может быть и другой человек. Он, правда, огня не разжигал… — Патриция прикусила язык, сообразив, что проговорилась.
Эндо стремительно обернулся к ней.
— Другой?
Патриция смутилась.
— Да. Мы не рассказывали. Но это, наверное, и не важно…
— Патриция, — сказал Эндо чуть громче.
— Я хотела снова встретиться с Хат-хен и Ин-Пэем, — покорно начала объяснять Патриция. — На следующую ночь мы с Элен поднялись в гору. Шел дождь, и мы, конечно, никого не застали. Собрались уходить, когда услышали шаги, — Патриция чувствовала, что Эндо все крепче сжимает ее руку. — Испугались… сама не знаю чего. Спрятались. Увидели мужчину. Хотели заговорить с ним, но так и не решились. Надеялись — он из одной компании с Хат-хен. Правда, одет он был в современную куртку и брюки.
— Видели вы его лицо? Могли бы узнать? — отрывисто спросил Эндо.
Патриция покачала головой.
— Что он делал?
— Бродил вокруг Павильона.
— Почему не рассказали об этом раньше?
Патриция опустила голову.
— Боялась показаться трусихой…
Эндо издал невнятное восклицание. Патриция виновато молчала. После паузы Эндо спросил:
— Инспектора тоже не известили?
— Нет, — шепотом ответила Патриция. — Зачем? Убийца охотится за чайником. Он не стал бы лазать по горам, а пришел бы к нам в дом.
— Вы правы… — Эндо снова посмотрел в окно. — И все-таки надо выяснить, что за люди там и чем занимаются.
— Нет, — сказала Патриция, хватая его за руки. — Нет, пожалуйста. Пойдемте вдвоем.
Эндо засмеялся над тем, как точно она угадала его намерения.
— Быстрее справлюсь в одиночку.
— А я здесь буду умирать от беспокойства?
— Убийце на горе делать нечего — сами сказали. Никакая опасность мне не грозит.
— Тогда почему не хотите взять меня с собой?
— Патриция, важнее разобрать эти рукописи.
— Останьтесь, и будем разбирать. Я могу пропустить нужное.
— Патриция, — сказал он каким-то особенным тоном. — Я должен пойти.
Она перестала спорить и с несчастным видом села возле стола.
— Не смотрите так горько, — взмолился Эндо. — Иначе я буду чувствовать себя главным злодеем.
Патриция невольно рассмеялась, и Эндо, воспользовавшись этим, поспешил удалиться. Патриция слышала, как он обменялся несколькими словами с монахом-библиотекарем, потом скрипнули раздвижные перегородки, и все стихло.
Патриция приникла к решетчатым ставням. Крохотный огонек мерцал в темноте. Она вглядывалась до тех пор, пока на глаза не навернулись слезы. Отерла глаза и потянулась к рукописи. Разумеется, с Эндо ничего не случится. Он достаточно ловок, чтобы не подвернуть ногу в темноте. А ждать какой-нибудь другой беды — нелепо. Ясно, что встреча с убийцей ему не грозит. Тут уместнее тревожиться за Элен, чайник у нее.
Патриция снова скосила глаза на окно. Возле костра, наверное, Хат-хен с Ин-Пэем. Пара загадочная, но никак не опасная. Не могут убийцы так проникновенно читать поэму госпожи Ота… Так что ей надо не за Эндо тревожиться, а думать, как бы нужные сведения в рукописи не пропустить.
И она принялась за чтение.
«Когда Царь Обезьян принес волшебный чайник, прозвучали слова…»
«Праведнику напиток покажется слаще сладкого, грешнику — горше горького…»
«Даю тебе три волшебных дара… — Патриция скользила глазами по рукописи. — Последним из них был маленький чайник. Отопьешь глоток — сможешь взмыть в поднебесье. Отопьешь два глотка — проникнешь под землю».
«Береги чайник, как величайшее сокровище. Напиток, заваренный в нем, научит тебя понимать язык зверей и птиц…»
Патриция откладывала в сторону лист за листом. Каждая легенда была восхитительна, поэтична, но совершенно не объясняла мотива преступления. Разве что убийца верил в колдовство?
Устав, отодвинула рукописи. Повернулась к окну. Долго не могла отыскать взглядом огонек. Потом все же обнаружила светящуюся точку. Но не знала наверняка — костер это или одна из звезд.
Подумала, что Эндо, наверное, успел спуститься с горы Синь-эй и добраться до белого валуна у развилки, откуда одна тропа вела к домику на сваях, другая круто взбегала на Лисью гору. Кто же развел костер? Хат-хен с Ин-Пэем? Но кто они? В первую встречу Патриция предположила, что археологи. Только зачем археологам разгуливать по ночам в старинных одеждах? И куда подевался утром след от костра?
Патриция затрясла головой. Если так пойдет дальше, она по примеру Синь-эй поверит в оборотней. Тогда почему бы убийце не поверить в волшебные свойства чайника?
Она продолжала смотреть в темное окно. Хат-хен с Ин-Пэем так заинтересовали Эндо, что он решил отправиться на розыски. Или его заинтересовал другой человек? Патриция неожиданно вспомнила, как пряталась в кустарнике, а неизвестный шаг за шагом приближался. Шел медленно, осторожно. А она все крепче вжималась во влажную листву, устилавшую землю. Цепенела не от холода — от страха. В рукав медленно затекала жидкая грязь. Патриция невольно обхватила руками плечи — показалось холодно в теплой комнате. Посмотрела на часы. Ей стало легче при мысли, что скоро рассвет. Ночные страхи утром кажутся смешными. Глупо тревожиться. Эндо вернется целым и невредимым. Вернется и увидит, как мало она преуспела в разгадывании тайны. Патриция взяла следующий лист.
«Мы потомственные гончары…» Она перечитала фразу трижды, не вникая в суть. Устала, да и беспокоилась больше о том, что происходило на Лисьей горе. Скользнула взглядом ниже. Неожиданно внимание ее приковала строчка:
«…Готовы были радеть о собственном богатстве, но не о славе умерших героев». Патриции вспомнился разговор у профессора Шеня. О народе, отступившемся от госпожи Ота и отдавшемся во власть чужеземцам. Вернувшись к началу, Патриция стала читать сосредоточеннее.
«Мы потомственные гончары. Прапрапрапрадед принимал участие в постройке Фарфорового города. Был начальником мастерских, производивших чайную посуду. Он и рассказал эту историю своему сыну, тот своему, и так она дошла до меня.
После того как к основателю Фарфорового города возвратилось утраченное богатство, он пожелал, чтобы эти деньги и дальше служили прославлению госпожи Ота. Однако Ю-Чжан чувствовал, что ни на кого из наследников не может положиться. Они готовы были радеть о собственном богатстве, но не о славе умерших героев. Меж тем Ю-Чжан понимал, что дни его близятся к концу. Тогда он истратил деньги на редкие драгоценности. Никто этих драгоценностей не видел, но говорили, что они были связаны с именем госпожи Ота. Нисколько не сомневаясь, что наследники обратят драгоценности в тупые золотые кружочки, Ю-Чжан спрятал свои сокровища, чтобы не попали в алчные руки…»
Патриция почувствовала, как кровь прилила к щекам. Еще не дочитав легенды, поняла — вот оно! Разгадка близка!
«Ю-Чжан призвал к себе моего прапрапрапрадеда и приказал сделать ключ к сокровищнице, но такой, чтобы воспользоваться им мог только человек, преданный памяти госпожи Ота. Мастер долго мудрил, а потом изготовил чайник. Росписи на чайнике якобы указывали дорогу к кладу.
От себя прибавлю, что в нашей семье никто не относился серьезно к этому преданию. Ю-Чжан умер, чайник остался у мастера, потом перешел к его сыну и так далее. Только крышечка где-то затерялась. Говорят, мой дед пытался отыскивать сокровища, но, разумеется, безуспешно. Позднее мы продали этот чайник жителю города Нава, по имени Тэ-Ню Кой».
Несколько минут Патриция сидела не шевелясь. Была слишком ошеломлена, чтобы сдвинуться с места, попытаться что-то сказать или воскликнуть. Чувствовала только, что улыбается — широко, торжествующе. Наконец-то поиски увенчались успехом. Стал ясен мотив преступления. Теперь расследование сразу продвинется. Вот будет сюрприз для Эндо и для Элен. А также для инспектора Ямуры… Патриция прижала ладони к пылающим щекам. Надо же, чтобы именно ей выпало разгадать загадку!
Бережно разгладила лист бумаги. Вероятно, убийца когда-то прочел эту легенду. Но, в отличие от семьи гончаров, не счел пустой выдумкой. Проследил путь чайника. Попытался им завладеть… Однако, чтобы действовать с такой решимостью, отважиться на преступление, надо быть уверенным в успехе. Он не просто предполагал, что найдет клад — знал наверняка. Выходит, разглядел в росписях нечто такое, чего не увидели гончары.