— Тропа крутая. Лучше, чтобы вас кто-нибудь проводил до деревни.
— Нет-нет. — Патриция протестующе вскинула руку. — Я не в деревню. Мне нужно как можно скорее попасть на Лисью гору.
— Тогда я отведу вас к другой калитке.
— Спасибо, — только и ответила Патриция.
По тропинке, усыпанной сосновыми иголками, они добрались до деревянной ограды. Распахивая низенькую калитку, монах спросил:
— Вы уверены, что не нуждаетесь в помощи?
— Нет, нет, пока нет, — ответила Патриция, чувствуя, что готова расплакаться.
Она проскользнула в калитку.
— Идите вниз, по дорожке мимо чайных кустов, — напутствовал вслед монах.
Патриция, не оборачиваясь, кивнула. Не хотела, чтобы он видел ее дрожащие губы и мокрые глаза. Отойдя шагов на двадцать, оглянулась. Монах стоял у ограды, глядя ей вслед. Патриция прощально взмахнула рукой. Только тогда он, согнувшись, вошел в калитку и закрыл ее за собой.
Патриция торопливо бежала вниз по песчаной дорожке, мимо чайных плантаций, составлявших гордость монастыря. Ровные ряды кустов спускались вниз тремя террасами. Каждый куст окружала низенькая оградка из разноцветных камней, на которой иероглифами было написано название сорта. Здесь было триста шестьдесят сортов — самых знаменитых, самых прославленных, известных еще со времени госпожи Ота.
Патрицию так и тянуло ринуться напрямик по крутому склону. Выискивая взглядом, где бы сократить путь, она вдруг заметила светлое пятно, мелькнувшее в зелени сосен. Патриция остановилась и присмотрелась. Пятно появилось, и снова пропало, и снова появилось. Вскоре уже не оставалось сомнений, что она видит бежевый свитер.
Навстречу ей по дорожке широким шагом поднимался Эндо.
У Патриции от облегчения сразу ослабели ноги. «Какое счастье, он невредим!» Она села прямо на дорожку, обхватила руками колени и стала ждать. Вскоре услышала легчайшее поскрипывание песка под ногами. Спустя мгновение перед ней, сияя белозубой улыбкой, предстал Эндо. При виде того, как он стоит и беспечно улыбается, Патриция разгневалась. Она всю ночь не находила себе места от тревоги! А Эндо преспокойно разгуливал по горам. Знал, как она волнуется, но вернуться поскорее и не подумал.
— К чему было спешить, не понимаю, — ядовито промолвила она. — Могли бы исследовать гору до заката.
Эндо негромко засмеялся.
— Судя по тону, вы глубоко сожалеете о том, что я не свернул себе шею.
Патриция нехотя согласилась, что в его высказывании кроется доля истины. Обидно было сознавать, что она нервничала понапрасну. Шею, конечно, сворачивать незачем, но мог бы из уважения к ее чувствам сломать руку или вывихнуть ногу.
— Увы, — покаялся Эндо, — я всего-то ушиб локоть.
— Сильно?
Эндо закатал грязный рукав. Патриция внимательно обозрела кровоподтек и одобрительно заметила, что еще чуть-чуть — и был бы перелом. Эндо неожиданно протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее волос.
— Послушайте, я торопился изо всех сил, но не сумел вернуться раньше. Следовало выяснить…
Патриция, решив принять это за черновой вариант извинений, милостиво кивнула.
— Выяснили?
Эндо сунул руку в карман и достал маленькую фарфоровую лисицу.
— Все мои трофеи. Людей не застал. Когда поднялся на гору, костер уже был погашен. Решил поискать, не осталось ли следов. Несколько часов ползал с фонариком по кустам. Обнаружил вот это. — Он подкинул лисицу на ладони.
— Где вы ее нашли?
— На ступенях Павильона. Надо будет отнести обратно, а то как бы лисицы не разгневались.
Патриция осторожно взяла фарфоровую лисичку. Повертела в руках и возвратила Эндо. Спросила:
— А следы?..
— Земля влажная, сохранилось множество отпечатков старинной тайанской обуви. Ваши загадочные гости опять навестили усадьбу.
— Иногда мне кажется, — Патриция опустила глаза, — что они живут на Лисьей горе. И что днем у них вырастают пушистые рыжие хвосты… Следов от костра не нашли?
Эндо понимающе кивнул.
— Нашел. Хотя и не сразу. Они тщательно забросали кострище листвой.
— Зачем?
— Костры, разожженные оборотнями, следов не оставляют. Ваши знакомые хотели, чтобы их принимали за оборотней. Чтобы и в деревне, и в монастыре шепотом повторяли: прекрасная госпожа Ота и поэт Сю-Тей снова посетили наш мир.
Патриция ничего не ответила, и они с Эндо медленно побрели по песчаной дорожке вниз. После паузы Патриция спросила:
— Но где Хат-хен с Ин-Пэем скрываются днем? Вряд ли в окрестностях Павильона.
— Следы уводили вниз по северному склону горы и дальше по ложбине — на север. Там в семи километрах есть железнодорожная станция. К сожалению, я не мог проследить весь их путь. Боялся — поднимете на ноги и монастырь и деревню.
Патриция смущенно кашлянула.
— Кстати, — добавил Эндо, — у больших валунов отпечатки старинной обуви сменились отпечатками обыкновенных спортивных туфель.
— Какая проза!
Они снова помолчали. Патриция готовилась к торжественному моменту. Выбирала наиболее эффектную фразу. Сейчас она объявит Эндо, что разгадала тайну чайника. Сообщит о сокровищах. Ее немного удивляло то, что сам он до сих пор не задал ни одного вопроса.
— Патриция, — негромко сказал Эндо. — На Лисьей горе я заметил и другие следы.
Патриция остановилась и медленно повернулась к Эндо. Он пояснил:
— Следы обычных ботинок. Сразу подумал о мужчине, от которого вы с Элен прятались. Не знаю, тот ли это человек или другой, но нынче ночью он сидел у костра с Хат-хен и ее приятелем. С ними же ушел на станцию. Наверное, из одной компании…
— Нет, — перебила Патриция. — Это убийца.
Эндо поднял голову. Ничего не сказал. Достаточно было взгляда, чтобы Патриция, волнуясь, выпалила:
— Он разыскивает сокровища. Я прочитала… Вот… — Она вытащила из кармана скомканный листок бумаги.
Эндо почти выдернул смятую бумажку из ее рук. Развернул. И зашипел от досады — разобрать каракули Патриции было невозможно. Она и сама не могла понять, что нацарапала впопыхах, поэтому ограничилась пересказом. Эндо молча слушал ее и все ускорял и ускорял шаги. Патриция чуть не бежала рядом, на ходу зачитывая отрывки из поэмы и объясняя ход своих рассуждений.
Они остановились только у подножия горы. Патриция, запыхавшись, смотрела на Эндо. Тот улыбался — так, как было свойственно ему одному — широко, безудержно, по-мальчишески.
— Пытаюсь угадать, — сказал он, — что было бы, если бы вы не приехали в Тайан.
Патриция скромно потупилась.
— Вы и без меня раскопали бы эту рукопись.
— Пока что я без вас бездарно ползал по горам.
— Вовсе не бездарно, — возразила Патриция. — Узнали главное. Убийца отступаться не намерен и упорно возвращается к Павильону. Этой ночью ему помешали Хат-хен с Ин-Пэем.
— Значит, вечером он снова вернется.
— Верно. У нас мало времени.
— Чтобы оказать ему достойный прием — вполне хватит, — ответил Эндо уже без улыбки, ответил так хорошо знакомым ей резким, сухим тоном.
— Порадуем инспектора Ямуру?
— Нет. Пока нет… — отрезал Эндо. — Мне нужно сходить в деревню.
— О, это кстати, — обрадовалась Патриция. — В машине остался английский перевод.
— Вы же находили его бездарным, — машинально проговорил Эндо, думая о чем-то своем.
— Да, но теперь подстрочник со старотайанского может пригодиться.
Эндо внимательно посмотрел на нее.
— Верно. Только, боюсь, дело не в переводе. Нам недостает каких-то конкретных указаний.
— Преступнику — тоже.
— И все-таки из-за одной легенды он не стал бы убивать человека. Явно располагает чем-то еще.
— Чем?
— Может быть, крышечкой от чайника?
Патриция воззрилась на Эндо с благоговением.
— Вероятно, на ней обозначено направление или количество шагов… — предположил тот.
— Похоже, — загорелась Патриция. — Только… как убийца выяснил, что крышечка подходит именно к нашему чайнику?
Эндо покачал головой:
— Не знаю. В конце концов, это только догадка.
— И где он мог крышечку раздобыть?.. — продолжала недоумевать Патриция.
Губы Эндо дрогнули и тотчас плотно сжались. После крохотной паузы он произнес:
— Где угодно. Хоть в лавке на рынке. Сейчас важно другое. Я должен уйти, но оставить вас одну — боюсь.
Патриция представила, что надо одолеть три мили до деревни… А потом обратно. И сразу почувствовала, как подгибаются ноги.
— Эндо, я не в силах, — жалобно промолвила она. — Правда. Не в состоянии и шагу сделать.
Эндо мрачно сдвинул брови. Обвел взглядом берег, кромку прибоя, мокрый песок. Потом обернулся и осмотрел склон горы, песчаную дорогу, змеившуюся меж сосен, чайные кусты на террасах. Картина явно не вызвала умиления — Эндо продолжал хмуриться.
— Вы же говорили, следы вели на станцию, — принялась убеждать Патриция. — Если убийца отправился в город, то до вечера не вернется. Он наверняка побывал в домике на сваях и прочел нашу записку. Понял, что мы уехали и что до чайника ему не добраться. Потому и поднялся к Павильону. Хотел искать сокровища наугад. Только Хат-хен с Ин-Пэем помешали. Вот убийца и решил вернуться в город, разыскать нас. Мы же в записке назвали отель, где остановимся.
Эндо все не отвечал.
— Возможно, его в отеле и арестуют, — прибавила Патриция.
— Скорее всего, вы правы, — со вздохом откликнулся Эндо. — Но мне было бы спокойнее оставить вас в монастыре.
— Я не могу, — шепотом повторила Патриция. — Мне не дойти.
Эндо подхватил ее на руки и понес к видневшемуся в отдалении домику на сваях. Осторожно опуская на мостки, промолвил:
— Я постараюсь вернуться как можно скорее. И все же, прошу, будьте осторожны. Запомните: убийца — тот человек (знакомый вам или незнакомый), кто первым появится на пороге домика.
— Даже инспектор Ямура? — не удержалась Патриция.
Было четверть седьмого, когда Элен сошла на маленькую платформу. В досаде посмотрела на часы, думая, что если бы успела на предыдущий поезд и не потеряла два часа на пересадке, прибыла бы еще затемно. Но тут здравый смысл взял верх, и она рассудила, что пробираться в темноте незнакомой дорогой — сомнительное удовольствие. Невольно ей вспомнилось ночное путешествие на велосипеде и встреча с Эндо. «Кто же этот паршивец на самом деле?» Заключив, что у нее будет полная возможность строить догадки в течение всей дороги, Элен решила пока об этом не думать и посвя