Патриция замолчала. Вероятно, вспомнила, как сама подвела Комито, и тоже в истории с лодкой.
— Теперь работу, о которой он мечтал, поручат другим!
Прижалась к Эндо.
— Пусть из вашего ведомства позвонят и объяснят, что случилось.
— И на весь Тайан объявят, кто я и чем занимаюсь.
— Ну, тогда пусть позвонят из полиции.
— Я чувствовал, что нам не хватало начальника, — заметил Ямура.
Патриция несколько смутилась, однако мысли похлопотать за Комито не оставила. Решила дождаться подходящей минуты, а пока принялась оглядываться по сторонам.
— Расскажите же, что здесь произошло. Элен, как тебе удалось задержать Тои?
Она нисколько не сомневалась, что поимка преступника — дело рук Элен.
— Говори скорее.
Элен вняла призыву и поведала обо всем, начиная от своего пробуждения и до появления на горе Эндо с инспектором. Патриция, заново переживая происшедшее, порывисто хватала за руки то подругу, то мужа.
— Осталось отыскать клад, — заключила Элен.
Патриция посмотрела на валун.
— Попробуем откатить? Кстати, вы не догадались отнять у Тои крышечку?
— Зачем? — удивилась Элен — И так уже все известно.
Ямура сунул руку в карман и вытащил маленькую фарфоровую крышечку. Патриция внимательно изучила иероглифы, затем подняла голову и оглядела место раскопок. Потом снова посмотрела на крышечку и неудержимо расхохоталась.
— Нет, это восхитительно. Инспектор, вы знаете старотайанский?
— Нет.
— Нужно, чтобы для курсантов спецслужб ввели старотайанский язык как обязательный предмет. Тои тоже хорош! Он мог искать клад целую вечность.
Она постучала пальцем по крышечке.
— Иероглиф «гун» имеет два значения. Одно действительно «отсчитывать шаги». А другое — «постигать учение». Иначе говоря, это призыв к мудрости. Что касается иероглифов «чой» и «чон», то в сочетании с иероглифом «гун» они читаются не как «север» и «запад», а как качества души — «жар сердца» и «хладнокровие». Тои, конечно, думал, что путь к сокровищам отмеряется шагами. На самом деле здесь только одно указание: «цу» — «вниз».
Все обернулись и посмотрели в сторону Павильона. Затем подошли к ступеням. Ямура подобрал брошенный Тои топор. Патриция еще раз прочитала строчки из поэмы:
На ступенях веранды стоя,
Слушаю стрекот цикад.
Ямура наклонился и сбил доску, образующую верхнюю ступеньку. Открылся темный проем. Элен с Патрицией переглянулись и невольно схватились за руки. Ямура снял вторую доску и вместе с Эндо склонился над отверстием. Элен с Патрицией вытянули шеи, стараясь заглянуть через плечи мужчин. У обеих пересохло в горле. Мужчины одновременно опустили руки в проем и с усилием вытащили позеленевший от времени бронзовый ларец. Поставили на землю. Сложный узор рельефов покрывал крышку. По углам возвышались фигурки четырех львов. В центре был изображен цветок лотоса и колокольчик.
— Герб Южного княжества, — пояснила Патриция, обращаясь к подруге. — Таким он был во времена госпожи Ота.
— Здесь ключ в замке, — сказала Элен. — Как удобно.
Ямура повернулся к ней:
— Пусть одна из вас повернет ключ, а другая поднимет крышку.
— Нет, — сказала Патриция. — Это должны сделать тайанцы.
Ямура отпер замок, и Эндо открыл ларец. Патриция тихо ахнула.
Им открылся Фарфоровый город. Здесь было все: Павильон Зеленого Солнца, дворец «Времена года» и даже подобия крестьянских хижин, в каких госпоже Ота случалось провести ночь. Фарфоровые деревья росли за фарфоровыми оградами. Фарфоровые мосты перекинулись через фарфоровые ручьи. Крохотные фарфоровые фигурки заполняли улицы и площади города: стражники несли караул, лавочники торговали, ремесленники сидели у станков, художники писали картины, поэты разворачивали свитки стихов. А на ступенях Павильона Зеленого Солнца стояли рука об руку госпожа Ота и поэт Сю-Тей, равно прекрасные и равно бессмертные.
— Фарфоровый город восстал из праха, — тихо сказала Патриция.
— Мы могли лишиться его вторично, попади ларец в руки к Тои, — сквозь зубы процедил Эндо.
— Он никогда не попал бы в руки Тои, — сказала Патриция. — Потому что был спрятан на Лисьей горе. А лисицы не любят алчных.
И она указала на двух огненно-алых лисиц, сидевших возле веранды.
Вниз спускались не спеша, гуськом. Мужчины бережно несли за ручки ларец. Патриция так беспокоилась, что они споткнутся, так суетливо предупреждала о каждом повороте тропинки, каждом камне и каждом корне, что в конце концов ее попросили не путаться под ногами. Убедившись, что ее заботу отвергли, Патриция заторопилась вниз. И на очередном повороте остановилась как вкопанная. Между бронзовых стволов сосен, как в раме, открывался берег. Солнечная дорожка бежала по волнам прямо к домику на сваях. У берега темнели две лодки. И, уныло глядя на эти лодки, пригорюнившись, сидел на мостках Комито. Синь-эй вместе со своим маленьким приятелем болтали без умолку, стараясь его развлечь. Комито понуро свесил голову и ничего не отвечал. Внезапно Синь-эй тронула его за плечо и указала на спускавшуюся с горы процессию. Комито несказанно оживился. Вскочил на ноги, замахал руками и кинулся навстречу. Его стремительное приближение не предвещало ничего доброго. Патриция торопливо развернулась и принялась карабкаться вверх по тропе. Ямура с Эндо остановились, опустили на землю ларец. Патриция юркнула за спину мужа. Комито рванулся в одну сторону, в другую, но Эндо неизменно оказывался между ним и Патрицией. Тогда Комито крепко сцепил ладони, потряс ими в воздухе, изображая горячее рукопожатие, и закричал:
— Спасибо! Вы меня спасли!
От такого утонченного издевательства Патриция совсем сникла.
— Комито, я не хотела, — пролепетала она.
Но он не слушал.
— Если бы не вы, я болтался бы в этой бухте неизвестно сколько. Каким чудом вы меня заметили? Представляете, не закрыл сливной вентиль, — объяснил он всем. — Как меня угораздило, не знаю. Патриции, больной, пришлось встать на ноги и бежать в деревню.
— Патриция — особа героическая, — заметил Эндо.
— Да, да, да, — с готовностью подхватил Комито. — Я же и говорю.
— Прекратите сейчас же, — не выдержала Патриция, которой невмочь было выслушивать эту благодарность.
Элен закрылась рукавом, не в силах сдержать смех. Мужчины великодушно решили не просвещать Комито относительно причины постигших его бедствий. Зато Патриция жаждала покаяться.
— Комито, я должна сказать, что…
— Мы только что задержали преступника, — перебил Ямура.
Эндо слегка кивнул и выразительно посмотрел на жену: незачем огорошивать Комито заявлением, что его считали убийцей. Патриция поняла и послушно умолкла.
— И этот преступник — Тои, — сообщил Эндо.
Комито попятился, из-под ног посыпалась земля, он чуть не упал. Удержался, схватившись за ветку клена, молоденькое деревце согнулось.
— Тои? Что он натворил?
— Войдемте в дом, — предложила Патриция. — Там все и объясним.
— Хорошо, — согласился Комито. — Мне торопиться уже некуда.
При этих словах Патриция болезненно поморщилась.
Комито был так поражен услышанным, что заторопился вниз, даже не обратив внимания на ларец. Зато Синь-эй и ее приятель, затеявшие на мостках игру в ракушки, мгновенно разглядели диковинку и засыпали взрослых вопросами.
— Что это?
— Это вы нашли на горе, да?
— А что там внутри?
— Его можно открыть?
Синь-эй потянула Патрицию за руку. Сказала шепотом:
— А я угадала. Это подарок госпожи Лисицы, да?
— Да, — улыбнулась Патриция.
— Это волшебный ларец, да? Как та бутылочка? А что он может?
— Ерунда, — заспорил мальчишка с солидной интонацией взрослого. — Никакого волшебства не бывает.
— Бывает, бывает, — упорствовала Синь-эй и обратилась за поддержкой к Патриции: — Правда же бывает?
— Правда, — ответила та.
Мальчишка пренебрежительно фыркнул.
— Этот ларец волшебный, — подтвердила Патриция. — Он возвращает то, что утрачено.
— Тогда пусть вернет мне мяч, — потребовал мальчишка. — Брат забросил в кусты, до сих пор найти не можем.
— Мяч! — передразнила Синь-эй. — Ничего лучше придумать не можешь?
— Ларец исполнит только одно желание, — сказала Патриция. — Надо попросить его вернуть то, что потерял не ты один, а все тайанцы.
— Ну-у, — протянул мальчишка, — все теряют разное.
— Не дразните ребенка, — сказал Комито, расслышавший наконец, о чем идет речь.
— Вы лучше подумайте, что потеряли все тайанцы и что мечтали бы вернуть, — отозвалась Патриция.
Вошли в дом. Груда вывороченных из шкафа вещей напоминала о недавнем визите Тои. Элен, скривившись, торопливо затолкала одежду в шкаф.
Ларец торжественно водрузили в центре комнаты.
— Сознавайтесь, — сказал Комито. — Вижу, нашли что-то интересненькое. Что?
— Волшебный ларец, — ответил Эндо.
— Не томите. — Комито потянулся к ларцу, но Патриция хлопнула его по руке.
— Подождите. Вспомните, что тайанцы потеряли и не надеются вернуть.
— Например, Фарфоровый город. — Комито начал сердиться. — Надеюсь, не станете утверждать, что ларец сможет его вернуть?
— Повторяйте за мной, — скомандовала Патриция. — Мы просим госпожу Лисицу вернуть Фарфоровый город.
Комито, хлопая глазами, слушал дружный хор. Звонче всех говорила Синь-эй. Ее маленький приятель надменно задирал нос, но губами шевелил.
Комито пожал плечами:
— Это уже сумасшествие.
Привстал и откинул крышку.
Прошло не менее двух минут, прежде чем он смог снова опуститься на циновку, и не менее пяти, прежде чем сумел заговорить. Зато Синь-эй с приятелем ртов не закрывали.
— Что я тебе говорила, что? Кто был прав? Про лисиц рассказывал еще мой дедушка. Они не любят жадных и хитрых, но всегда помогают хорошим. Будешь еще спорить!
— Отстань, — отмахивался мальчишка. — Это Фарфоровый город, да? Он так и выглядел? Смотри-ка, у воинов мечи. И все из фарфора. Здорово!