Слива. У етом вся суть... Все садятся, распивают одну бутыль, другую. Хвать — нема горючего. Вот у сей момент ты меня и просишь: «Дуй, дед, в кооперацию». Я и бегу...
Казанец. Так я уже запасся...
Слива. Пригодится другим разом... Кто такой Непочатый? Он усе вокруг Павлины вертится, до нее, как вредное насекомое, подползает. Как с ним обращаться? Как с вредным насекомым. У меня бутылка жидкого гербицида имеется. Я его у пол-литра солью, вроде сбегаю у кооперацию, а сам с гербицидом за стол. Туда-сюда, шум, за ваше здоровье. Все подымаются, кричат, чокаются... А Непочатый в тот момент и выпивает гербицид...
Казанец. Так он же отравиться может?
Слива. Промыванию изделают, усе будет в ажуре... Но поначалу тебе надо держать его у некотором напряжении... А опосля, как сядут за стол, улыбайся, у него мускулы ослабнут, бдительность отойдет... Ты вот что, ты тост за него приготовь! Согласный на эту операцию?
Казанец. Согласный...
Слива. Но шоб потом склонил Павлину в мою сторону! (Принюхивается.) Шо это у тебя горелым пахнет?
Казанец. О! Лук пережарился! (Убегает в дом.)
Слива. Вот так произойдет с каждым, кто станет поперек моих замыслов! (Уходит.)
Во дворе появляются Чайка, Галина и Судакова.
Судакова. Может быть, мы начнем?
Галина. Без подготовки?
Судакова. А я готовилась. Я смотрела на Серафима Ивановича. Изучала черты его лица.
Галина. Это я замечала.
Судакова. У нас профессия — характер через лицо узнавать.
Галина. А он бесхарактерный, он добрый...
Судакова(раскрывая мольберт, доставая кисти, Чайке). Если вы у верстака присядете спокойно, не обращая на меня внимания...
Чайка(садясь на табурет, напряженно смотря на Судакову). Так?
Судакова. Не прячьте руки...
Галина. Ну, шо ты прячешь руки?
Чайка. Може, рубанок взять?
Судакова. Вы ж не плотник... Вы комбайнер...
Чайка. Може, руль взять от комбайна? У нас есть запчасти в мастерской...
Судакова. Меня интересует ваш внутренний мир... (Делает несколько взмахов кистью.) У вас масла какого-нибудь нет?
Галина. Вам подсолнечное или сливочное?
Судакова. Мне бы технического какого... По лицу бы провести, чтоб запачкано было...
Галина. А зачем же? Он у меня чистый, опрятный, аккуратненький...
Судакова. Чтоб виден был трудовой процесс. Серафим Иванович человек труда...
Галина. Маргарита Ивановна, вы его так у комбинезоне и будете изображать на полотне?
Судакова. Да, комбинезон хороший, ношеный. (Чайке.) Может, кепочку наденете?
Галина. Не согласна.
Судакова. Галина Дмитриевна, мне так лучше.
Чайка. Галю, ты иди... Займись чем-нибудь.
Галина. Ты мне не указывай. Сама грамотная. (Судаковой.) У вас, конечно, много объектов. А у меня один муж, и менять не собираюсь. Так на что ж он для меня и для всей грядущей истории изображенный в драном комбинезоне, в кепке, под которой он свою шевелюру от солнечных лучей прячет? Я хочу его видеть в роскошном виде... Шоб он красивый был, шоб одежда на ем была, как он в праздники ходит... У вас тут черной краски выдавлено много, она што, дешевле?
Судакова. По натуре... Комбинезон такой...
Чайка(поднявшись). Галю, не срывай ответственное задание.
Галина(мягко). Маргарита Ивановна, нехай он украинскую вышитую рубашечку наденет... Я ему из Киева привезла... Она ему дюже к лицу... Ну, сделайте такую милость... Он же у меня один, Серафимчик мой родненький.
Судакова. Я как-то задумала иначе...
Галина. А вы передумайте... Шо ж он у меня чумазым будет!
Судакова. Хорошо. Я согласна. Попробуем так...
Галина. Мне, може, выгодней было б, чтоб он не очень выделялся, а то влюбится еще какая незамужняя, до мужиков охочая... Но я на все готовая, чтоб только им любоваться. А ежели черную краску оплатить треба — мы согласны расходы нести!
Судакова. Нет, ничего не надо. Я согласна, переодевайтесь, Серафим Иванович.
Чайка. Ох, Галю, Галю, шо ты только вытворяешь. (Судаковой.) Вот так, понимаете, терзаюсь с ней... (Уходит в дом.)
Галина. Так какие же це терзанья — це любовь. Маргарита Ивановна, а купить вашу картину можно?
Судакова. Государство закупает. Если картина удастся — на выставку пойдет.
Галина. А ежели не удастся?
Судакова(смеется). Тоже пойдет.
Галина. Интересно. А у нас за огрехи взыскивают.
Судакова. И у нас, бывает, взыскивают. Я для вас копию сделаю.
Галина. А вместе нас с Серафимом нарисовать нельзя?
Судакова. Ну, это как-то... трудно соединить...
Галина. Понимаю, мужиков интересней рисовать.
Из дома выходит Казанец, проверяет белье — высохло ли?
Не подсохло бельишко?
Казанец. Ветру нема.
Галина. Ты б вентилятор поставил.
Казанец. Ты своих заимей — тогда суди. Лучше бы пищу помогла готовить.
Галина. Некогда, портрет Серафима как передового бригадира писать будем.
Казанец. Вывела ты своего мужика в люди?
Галина. Я — Серафима, а тебя — Павлина в надлежащее положение.
Казанец. В тебе яду на заправку цистерны гербицидов хватит. (Уходит в дом.)
Выходит Чайка, в украинской рубахе, светлых брюках.
Чайка. Може, так будет подходяще?
Судакова(прикидывая). Да, пожалуй, так будет хорошо. Садитесь, Серафим Иванович. Не будем терять время.
Галина(Чайке). И что ты так долго переодевался? Усе красуешься? Понравиться желаешь?
Чайка. Будя, Галю. (Садится.) Так годится?
Судакова. Свободней, свободней... Представьте, что меня нет... А вы думаете... О чем бы вы могли думать?
Галина. Обо мне.
Судакова. Правильно, думайте о вашей жене... Только не надо, чтоб у вас злые глаза были. (Начинает работать.)
Входит Барабуля.
Барабуля. Галина Дмитриевна, можно до вас обратиться?
Галина. Обращайся, Барабуля.
Барабуля. Та люди здесь...
Галина. А шо у тебя, секрет?
Барабуля. Личный вопрос до вас как до председателя женского совета.
Галина. Говори.
Барабуля(тихо). Я насчет жены своей, Глашки.
Галина. Не слышу. Громче говори.
Барабуля. Так люди ж здесь...
Галина. С женой тоже так тихо разговариваешь? В чем дело с Глашкой?
Барабуля. Гуляет...
Галина. Как — гуляет?
Варабуля. На стороне...
Галина. А до меня чего пришел?
Барабуля. Чтоб вы среди ней работу провели. Шоб не гуляла...
Галина. А сам-то не можешь провести работу?
Барабуля. Проводил... Не помогает...
Галина. Влюбилась в кого?
Барабуля. Да не то штобы...
Галина. Тогда почему?
Барабуля. Не размысливал по данному поводу.
Галина. А шо ж ты меня заставляешь размысливать? Мне ваши подробности не известны... ты ее уровень повышаешь?
Барабуля. В каком смысле?
Галина. Газеты выписываешь?
Барабуля. Выписываю районную...
Галина. Не много ты в ней прочтешь...
Барабуля. А я ее не читаю, я ее пидшиваю...
Галина(передразнивая). «Пидшиваю»... В кино водишь?
Барабуля. Не желает она со мной ходить!
Галина. Это почему же?
Барабуля. Не любит, когда я сплю.
Галина. А ты дома спи, а в кино картину смотри.
Барабуля. А я и дома сплю...
Галина. Не буду я с твой Глашкой работу вести,
Барабуля. А вы же избранная.
Галина. Избранная... А ты себя в мужской вид приведи! Ты тракторист?
Барабуля. Тракторист...
Галина. Так ты же героем должен выглядеть.
Барабуля. Какой я герой в пятьдесят лет?!
Галина. Пятьдесят — еще не возраст. Это в старые времена, когда люди маловато проживали, — был возраст. А нынче продолжительность увеличилась — не возраст. Исходи из этого.
Барабуля. А Глашка мне говорит, что я старый... Обидно мне.
Галина. А Глашке-то сколько?
Барабуля. Двадцать шесть.
Галина. А-а, приехали... Вот у чем корень!
Барабуля. У чем?
Галина. Ты шо, вдовый был?
Барабуля. Та ни.
Галина. А как же?
Барабуля. Покинула меня жинка.
Галина. Чего ж она тебя покинула? Спал небось всюду?
Барабуля. Та бывало...
Галина. Так ты и Глашку проспишь. Ты шо, в лесу живешь? В берлоге? Ты колхозник, тракторист... Ты в чьей бригаде?
Барабуля. У Казанца...
Галина. Оно и видно. Был бы у Чайки, он бы тебе прописал лекарство против сна. Ладно, Глашку пришли. Поговорю. Иди, хватит мне на тебя драгоценное время тратить. За художеством надо контроль вести. Женился на девчонке, мучайся. Взял бы постарше кого...
Барабуля. Старшие, они к обчественной деятельности тянутся...
Галина. Вот ты и выбирай, что лучше, что хуже...
Барабуля. Выходит, так... Иду.
Галина. Иди... Да не спи на ходу,
Барабуля уходит.
Судакова(отложив кисть). Ох и ловко же вы с ним.
Галина. А шо с ими церемониться? Такой пень, мохом обросший, попадет в супружники — что с им будешь делать?