– Я не могу… Хотя… Лиа Владислава, я расскажу вам правду, которую никто не знает, и, предвосхищая ваши вопросы, скажу, почему я это сделаю. Вы нужны нашему миру, вы нужны Иегерии, вы нужны богам, мне как наследнику, ну и Хэварду, разумеется, уже как любимая женщина.
Влада сглотнула.
– По поводу последнего вы серьёзно заблуждаетесь, – выдавила из себя.
– Нет, лиа, я точно знаю, что прав. Я расскажу вам правду, вы подумаете и дадите мне знать о своём решении. Если вы согласитесь вернуться, у нас есть шанс написать историю с хорошим, счастливым концом.
– А если не вернусь?
– Наш мир погибнет. И виноват в этом будет мой отец.
– Простите, ваше высочество, но мне сложно принять мысль, что от меня зависит судьба целого мира, – Влада не скрывала скепсиса. – Я обычный человек, ну, с даром, подумаешь. Не такой уж он особенный.
Ей приходилось формулировать предложения так, чтобы он понял, ведь на уме только и были примеры вроде Крепкого орешка или Корбина Далласа из фильма «Пятый элемент», о которых он точно не мог иметь представления, а, значит, и провести параллели – тоже.
– Я в двух словах опишу вам ситуацию и объясню, что в вас особенного. Наш мир много лет назад процветал, но пришли драконы, заключили каждую из стран в ледяной плен и тем навязали свои порядки. Четыре страны, как вы верно заметили тогда в кабинете Хэварда, в которых у жителей проявляются определённые именно для их сектора дары.
– Да, я помню.
– И мы, и драконы оказались в ловушке. Они не могут убить людей, так как тогда и боги покинут мир, а это значит, он умрёт, и драконы вместе с ним. Мы не можем убить драконов, так как они значительно сильнее, их несколько и, самое главное, один из них разделил сознание и силы с Гефестионом.
Принц называл отца по имени и это говорило о многом. Он уже дистанцировался, насколько только смог, чтобы максимально спокойно и уверенно противостоять королю.
– Э, – протянула Влада, не зная, как показать, что она осведомлена о битве с драконом, но не выдать свой источник информации, – Гефестион – что–то типа дракона?
– Изначально он человек, но со временем его сознание всё сильнее подчиняется драконьему. Чтобы вы понимали степень его нечеловеческой логики, я приведу пример из собственной жизни: Хэвард – не дядя мне, а брат. Когда он выдохнется и не сможет носить в себе часть драконьей силы, он передаст её мне и уйдёт. Как вам?
– Неожиданно, – хотя она уже знала об этом, всё же переварить и принять информацию не успела, а потому на лице присутствовали все нужные эмоции: удивление, неверие, озадаченность.
– Да. Я сам узнал буквально вчера, когда отец сообщил нам о беременности мары Цевер. Представьте, каково мне! Хэвард давно готов уйти за грань и уступить мне место, но он обязан был дождаться, как теперь выяснилось, третьего сына короля.
Август рассказывал довольно спокойно, но здесь не сдержался, запустил руки в волосы, провёл по ним, расчёсывая, впиваясь ногтями в кожу, собрал в хвост и лишь затем овладел собой.
– У меня просто нет слов. Действительно, такое может прийти в голову только озабоченному властью человеку или не человеку. Я правильно понимаю, что он отдаёт большую часть силы старшему из имеющихся сыновей, та его выжигает за сколько–то лет, а король зато живёт более–менее человечно и при этом под защитой. Почему нельзя было официально признать, что это сыновья, а не дядя и племянник? – задала она вопрос, на который уже знала ответ.
– Лиа Владислава, – принц посмотрел на собеседницу с лёгким скепсисом, – вы ведь прекрасно понимаете, почему. О его бессмертии никто не должен знать. Но здесь, могу предположить, играет роль ещё тот факт, что все драконы рождаются не по одному, вот и драконья часть короля требует семью. Это не столь важно.
– Что же важно на самом деле?
– Равновесие, лиа. Нашему миру нужно достичь равновесия, которое нарушили драконы. Боги ослабели, обиделись на нас и не хотят помогать. Они сидят в храме, развлекаются над посетителями: стыдно сказать, но уже были случаи, когда пропадали паломники. Боги требуют жертв.
– То есть, нахождение невест в храме было не таким уж безопасным? – всплеснула рукой Влада и неудачно опустила её на стол – ударилась, вскрикнула.
– Боюсь, что да. Одно событие с Венделлой уже сказало о многом, так как у нас договорённость с богами по поводу отборов. Те развлекаются, но не трогают невест, но, по всей видимости, они не считают нужным сдерживать обещания, данные Гефестиону–дракону.
Разговор ненадолго смолк – Влада думала о своём, Август уплетал конфеты, запивая третьей чашкой ароматного кофе, тревожно поглядывая на девушку, но не отвлекал.
– В истории Земли было множество богов, часто они сперва были злыми и кровожадными, но потом видоизменялись и несли мир и покой. У вас ведь уже давно нет войн, но Наран чувствует себя комфортно, как я поняла. И богиня ложного знания Сифтия – тоже. Они наслаждаются ситуацией, когда драконы и люди не могу прийти к договорённости?
– Да, именно так. Драконы на своей территории постоянно сталкиваются, бьются, часто насмерть, за самок, за территорию, за накопители. Наран мог научиться и в них черпать силы, а для поклонения у него есть целый культ, который мы, похоже, зря не разогнали. Сифтия, безусловно, наслаждается игрой. Политики четырёх стран постоянно плетут интриги и заговоры, хотя все прекрасно понимают – мы не можем ослушаться драконов, наше дело – сидеть в своих норах.
– Это приказ свыше? – Владе показалось, что Август процитировал кого–то, и оказалась права.
– Да. То ли драконы, то ли боги развлекаются, а мы не можем вырваться из этой ловушки.
– А Гефестион не является символом безопасности? Может, только он и является гарантом вашей спокойной жизни без войны, угрозы оледенения Иегерии, ну, и ещё чего–нибудь.
– Откровенно говоря, лиа, я не знаю, – Август выдохнул. Он не смотрел ей в глаза, признаться в собственной неосведомлённости оказалось не просто. – Вы видели, что к нам в Иегерию стали захаживать представители всех стран…
– Кроме Груфиса, – вставила Влада.
– Нет, они тоже есть, просто мы не кричим об этом направо и налево. Они прежде пытались договориться и свергнуть отца разными способами, но все их идеи не срабатывали. Сейчас они хотят попасть на поле чистоты. Идиоты, – хмыкнул принц.
Он был старше Влады, но отчего–то она чувствовала себя на порядок опытнее и выше, словно он – всего лишь ребёнок, запутавшийся в паутине взрослых интриг. Но и у неё ответов не было, сплошные вопросы.
– Почему?
– Драконы переехали к нам не сразу, сперва была парочка – сильнейшие и старейшие. Они долго сражались, даже успели впасть в спячку и выйти из неё, затем продолжили. Победителя и поверг Гефестион Первый, но убить не смог, лишь лишить силы.
– И этот дракон как раз и живёт на поле чистоты? Это не портальная площадка, да?
– Именно. Он полностью подчиняется королю, как домашнее животное.
– И я снова возвращаюсь к вопросу, – начала Влада, – вы уверены, что нужно свергать Гефестиона? Не думаете ли вы, что тогда и этот дракон вырвется на свободу, и остальные сойдут с ума без высшего дракона, если можно так сказать, и сожрут всех, кого смогут? Может, он ими и управляет?
– Всё может быть, но так дальше продолжаться не может. Надо что–то менять!
Август стукнул кулаком по столу. Не громко, но внушительно, и Влада увидела в нём молодого правителя, у которого душа болит за народ, за страну, а, быть может, за весь мир. В нём не было холодности и отстранённости, свойственной Гефестиону, не было и недоверия Хэварда, да и вообще, когда он не бросал на неё масляные взгляды (чего, к его чести, не было давным-давно) Август производил исключительно приятное впечатление.
И Влада поняла, почему Хэвард так любил и баловал племянника–брата, почему растил из него личность, а не бесчувственного и непробиваемого политика. Он хотел ему дать то, чего Август больше никогда не почувствует – ощущение семьи, заботы, поддержки близкого. Научить его быть человеком там, где, кажется, это уже невозможно.
Сколько живут лорды–защитники? Сколько их на самом деле было и сколько будет? Оставалось только гадать.
– Так, а если мир достигнет равновесия, что изменится? – Влада решительно не понимала, как можно убить Гефестиона Первого безболезненно для того же равновесия.
– В идеале, мы хотим изгнать драконов или научиться с ними сосуществовать.
– Кто – мы? – этот вопрос назрел давно, но только сейчас она его задала.
– Мы все, лиа Владислава. Все страны. Все правители. Народы всех стран. Или Гефестион–дракон теряет власть над остальными драконами, или их стало невероятно много, но они с каждым годом сокращают территорию ледяных степей. Архара в ужасе, потому и исследуют перемещения как безумные – готовятся к массовому бегству в случае необходимости.
– А почему не к вам или в тот же Груфис?
– Потому что это лишь временное спасение, а они, в силу особенностей характера, предпочитают действовать жестко, но продуктивно.
– Ясно. Разумно, в принципе. Но равновесию вашему придёт полный и безоговорочный конец.
Влада покивала в такт своим словам и пошла заварить ещё кофе. Время визита истекало, а вопросов меньше не становилось, лишь прирастали.
– Ваша светлость, так зачем я вам? Общую обстановку я более–менее поняла, если её вообще можно понять.
Так и хотелось покрутить у виска. Драконью логику понять обычными женскими мозгами было непросто, а уж логику Августа, который, похоже, терялся и не знал, поддерживать отца или сопротивляться его воле и традициям рода, тем более.
– Вы, лиа, дитя четырёх стран. Вам может показаться это не столь уж важным, но для нашего мира это явление уникальное. Вы – олицетворение равновесия. Невозможное, но случившееся. У нас есть присказка: «Чтобы испечь торт, недостаточно продуктов, нужен кондитер». Вы и есть наш кондитер, лиа. Ключевая фигура. Вам просто нужно жить дома и всё наладится, так предопределено.