– Ну, нет, так нет, – пожала плечами. – Дай посмотреть, всё равно ведь безопасно, никуда не сбегу.
Гадрик не стал жадничать, положил чешуйку на мою ладонь, однако тут же обнял за талию и принялся шептать гнусности. Супружеского долга ему захотелось, ты посмотри!
Я не стала разводить политесы и что-то объяснять, лишь потянулась к подарку Виктора. Не знаю, почему Гадрик не среагировал на него, может, артефакт был невидим для других, или стечение обстоятельств, или это специальная модель, не похожая на обычные браслеты телепорта. Это было не важно. Важно было то, что он сработал!
Через мгновение мы уже стояли на том самом месте, откуда не так давно сбежали.
Если пять минут назад своды пещеры были наполнены надеждой и предощущением свободы, сейчас казалось, будто каждый кубический миллиметр воздушного пространства состоял не из классического сочетания кислорода, углерода и озона, а из концентрированной ярости. Дракон рычал так, что синие камни под ногами ходили ходуном, с потолка грота сыпалась мелкая крошка и даже камешки, а уж как зыркал глазищами ящер!
Моё состояние, радостное и триумфальное, всё же удалось обхитрить Гадрика, мгновенно трансформировалось в испуганное до дрожи в коленях. Хотелось забиться в самый тёмный угол и не отсвечивать.
Но кто же мне даст!
Хэвард с Гефестионом надвигались на нас с неотвратимой неизбежностью, и я невольно заступила Гадрика, прикрывая. Отрицательно мотнула головой. Не время. Сперва передача сил.
Однако, кажется, сделала это зря.
Холодные и влажные ладони обхватили моё горло, да так неприятно, что тут же подступила тошнота. Лишь следом я поняла: будут душить.
Во всех фильмах, что я видела, злодей перед тем, как убить отважную героиню объяснял всем причины и мотивы, побудившие его свернуть на кривую дорожку, однако то ли особенность иного мира сказывалась, то ли Гадрик не считал нужным тратить время почём зря. Как только Хэвард остановился, а правитель Иегерии притормозил следом за ним, захват не ослаб, и мы не услышали никаких откровений, зато мою шею сдавили сильнее.
Судя по выражению лица любимого мужчины, секунды моей жизни сочтены. Он был напуган и, как мне показалось, сам попрощался с жизнью.
В голове отчётливо раздался голос дракона: «Отдай мою силу», на что ответила мысленно, пока имела все козыри на руках: «Клянись! Клянись, что не обидишь…»
Не знаю, какие планы были у хитрохвостого ящера, не знаю, готовился ли он мстить всему миру за годы плена, Гефестиону – за непонимание, Гадрику – за неприятный сюрприз, Хэварду – за что-нибудь ещё, не знаю. Не знаю, желал ли вытребовать себе преференции во время торга со мной, раз уж именно мне «посчастливилось» оказаться в эпицентре событий, стать носителем его силы и связаться с Гадриком, носителем номер два, брачными клятвами, а значит…
«Муж и жена – одна сатана», – промелькнуло выражение, и, надо сказать, очень своевременно.
Я ведь могу попытаться забрать силу мужа, пока жива, и передать её дракону. Или вернуть ящеру хотя бы свою силу.
Интересно, много ли времени это займёт, особенно если учесть, что буду делать это впервые?
Пальцы сильнее сомкнулись на шее, и я послала мысль дракону: «Клянись!»
Он понимал, что, если я погибну, его сила растворится в пространстве: попадёт в воздух, заполнит миллионы камней пещеры до отказа, но большая часть всё же растворится, рассеется по миру. На торг не было времени. И я услышала то, что хотела.
«Клянусь не причинять вред ни миру, ни людям, ни твоей драгоценной планете Земля. Отпускай силу сразу, не ручейком; будет больно, но тебе уже…»
Возможно, он сказал: «Но тебе уже всё равно», я не расслышала или уже не поняла. Гадрик принялся за дело всерьёз, и я отвлеклась на него. Вся жизнь, все ощущения, все мысли сосредоточились на одном – его руки на моей шее, мне больно, дурно, страшно.
Я не хочу умирать!
В какой-то момент увидела Хэварда. Он шептал: «Выпусти силу, выпусти», и послушалась.
Каждая клетка моего тела взорвалась болью. Я не понимала ничего, не чувствовала жабьих рук Гадрика, не думала о спасении мира. Я умирала. В тот момент я хотела лишь одного – чтобы всё прекратилось.
Мир померк.
Глава 21. Не боги горшки обжигают
Владислава
Я точно знала, что умерла. Не сомневалась ни на секунду. Говорят же, что душа не сразу покидает тело, вот и моя, видимо, задержалась из любопытства.
Словно подвешенная, как Буратино на крючок в каморке злого Карабаса-Барабаса, наблюдала с высоты картину: я в руках Гадрика, такая маленькая, хрупкая; его руки как лапы хищной птицы обхватили тонкую белую шею, жертва не сопротивлялась – оседала на груду камней. Не изящно. Мешком.
Не то, чтобы я планировала умереть, но всегда почему-то думала, что уйду из жизни достойно и красиво. Здесь, вроде как, во имя великой цели и всё такое, но почему так неэстетично?
Было не страшно, да и эмоции не бушевали, скорее, всё оценивала разумно и спокойно, словно и не меня только что убили, словно не я только что познала все муки, что только возможно.
Хэвард молниеносно переместился к Гадрику. Если меня убивали долго и мучительно, то архарскому змею повезло – он, возможно, и не понял, как умер. Рядом с моим телом полежать ему не удалось – Хэвард отшвырнул его так далеко, как только смог.
И упал следом.
Что происходит? Почему? Я ведь, судя по довольной роже дракона, успела забрать и передать всю силу. Неужели что-то осталось у муженька и отомстило посмертно?
Сильных эмоций не было, вот что значит умереть – лишиться поддержки тела, со всеми гормонами, но любопытство присутствовало. Я пожелала переместиться поближе к телу Гадрика и оказалась там в тот же час. Удобно, однако.
Слабо мерцающий фиолетовым камень затухал на его запястье, превращаясь в обычный сапфир или что-то, сильно его напоминающее. Брачная татуировка бледнела на глазах и столь же быстро исчезла, следом за ней упал камень, скользнув по белой коже. Простой синий камешек, если не знать, что он – часть дракона, волшебный накопитель и артефакт, три в одном.
Я повернула голову к Хэварду. Тот лежал спокойно, словно не умер, а всего лишь заснул. Однако, грудная клетка не шевелилась – не дышал.
Жалко.
С интересом посмотрела на своё тело – татуировка тоже пропала, синие камни-накопители лежали рядом и, несмотря на идентичный цвет с остальными камнями грота, выделялись тусклым-тусклым мерцанием. Видимо, не успела передать всё, однако из камня Гадрика выкачала резерв. Или он сам ушёл. Не важно. Да и всё равно.
Я молодец.
До чего же странно без эмоций. Даже любопытство было ущербным, не таким, как обычно. И хвалила себя машинально, ничего не чувствуя.
Гефестион стоял, прижав кулак правой руки к сердцу. Военное прощание в Иегерии, кажется. Если бы я была жива, наверняка моё сердце разорвалось на миллионы кусочков, так страшно он выглядел. Хотя это, конечно, логично, ведь к нему вернулись эмоции. В лице Хэварда он похоронит всех сыновей, которых отдавал под каток государственной необходимости. Выжил бы. Кто его знает, может, уйдёт следом.
Я посмотрела на пол перед тем, как поднять глаза (если они у меня были? Кто разберёт это посмертное существование?) на ящера. Камни подпрыгивали – дракон рычал и мурлыкал.
Присмотрелась. Мурлыкал. Если бы физиология позволяла ему улыбаться, непременно сделал бы это. Довольная морда. Интересно, почему не перемещается домой?
А! Ему надо выйти из пещеры, здесь перемещения запрещены. Хотя ведь есть чешуйка! У него тоже хватает таких чешуек, моя-то, точнее Гадрикова, была со второго дракона. Наверное.
Почему же он медлит?
«Верррррнись»,– как гром среди ясного неба раздаётся голос. Он вибрирует повсюду, наполняя пространство, в котором я чувствовала себя весьма комфортно и спокойно.
«Зачем? Мне и здесь хорошо», – отвечаю кому-то. Интересно, кто зовёт, но делать что-то весьма лениво. Мир без звуков, чувств и эмоций довольно необычен, но меня не напрягает. Зачем возвращаться туда, где никто не ждёт, туда, где все чего-то хотят получить и ничего не дают взамен, где царят ложь и лицемерие, где даже боги несовершенны и ведут себя хуже людей? Не хочу.
«Твой защитник ещё жив. Спаси его!» – требует голос.
Я снова смотрю на дракона – он или не он? Вроде бы тот не смотрит ни на кого, кроме Гефестиона, своего пленителя и единственного друга в одном лице.
Зачем мне идти кого-то спасать, да и как это сделать, если я уже умерла? Странный какой-то голос.
Постойте. Хэвард жив и его можно спасти? Правда, что ли?
Не верю. Снова ложь.
Картинка перед глазами мерцает, и я вижу Сифтию в настоящем обличье. Страшную и страшно красивую богиню, без которой в этом мире, кажется, вообще ничего не происходит. Она крадётся к моему телу и, пока никто не видит, осторожно приоткрывает мой рот. Бросает туда… Неужели это моя бусина? Я ведь её спрятала! На Земле!
Богиня смотрит на меня, подмигивает и сбегает с места происшествия. Даже богам недоступны перемещения в драконьей горе.
«Ты ещё жива, Вла-а-ди-сла-а-ва. Ты обещала», – голос раздаётся совсем близко, и я чувствую острую боль в затылке.
Боль? Мёртвые не чувствуют боли.
Иегерия, драконья пещера
Перед глазами Владиславы плыло, радужные круги мешали что-либо увидеть, а мерзкое ощущение в горле – словно насыпали килограмм песка, и он рассекал нежную внутренность горла – мешал сглатывать слюну, которой и не было. Организм запускался медленно и неохотно.
Девушка закряхтела и попыталась сесть – безуспешно.
– Ты жива! – Гефестион подлетел к внезапно воскресшей спасительнице мира и подхватил на руки. – Ни о чём не беспокойся, всё будет хорошо, я обещаю. В память о сыне буду заботиться о тебе, как о родной дочери. Теперь всё будет хорошо, девочка, хорошо…
Он шептал сумбурно, перескакивая с одного на другое, но так ласково, что Влада внезапно почувствовала себя действительно хорошо, даже несмотря на все злоключения и болезненные ощущения в теле. Кажется, Гефестион восстанавливался с безумной скоростью – не иначе, нашёл смысл в жизни, из которой ушёл его сын. Сыновья.