Тропа павших
Высокие скалы Кручи рассекают земли Халендии подобно острому ножу, низвергаясь с одной стороны и поднимаясь к богам с другой. И все для того, чтобы сохранить леса высокогорья девственно-чистыми вдали от пагубного воздействия человека. Лишь три окруженных водопадами прохода с коварными подъемами позволяют добраться до этих благословенных нетронутых земель. На севере, посредине и на юге. Опасайтесь последнего, ибо он проклят.
Глава 29
Через два дня после того, как она покинула зимнее стойбище, Никс стояла на краю своего мира. Глядя на окутанные туманом топи, она слушала, как гудит и стонет болото, как жужжат над ним насекомые и щебечут птицы. Вдохнув влажный солоноватый воздух, девушка ощутила на языке горьковатую соль. Только это и знала она в своей жизни. Никс обхватила себя руками, стараясь набраться сил, необходимых, чтобы расстаться со всем этим.
Развернувшись, девушка задрала голову, глядя на отвесные белые скалы, исчезающие в дымке высоко над головой. Утесы Кручи окаймляли восточную оконечность болот. Прямо позади стену рассекало ущелье, прорезанное рекой, текущей с высокогорий Приоблачья. Спускаясь вниз журчащими серебристыми каскадами и ревущими водопадами, река наконец втекала, тяжело и угрюмо, словно признавая свое поражение, в Миррскую трясину.
Фрелль и принц Канте стояли на илистой отмели на левом берегу реки, обсуждая шепотом, как лучше подняться по Тропе Павших. Джейс ждал в нескольких шагах от Никс, давая ей возможность проститься со своим миром наедине.
Но девушке предстояло расстаться не только с этими заболоченными землями.
Пройдя по песчаному берегу, Никс углубилась в заросли жесткого тростника, разыскивая Ворчуна. Старый буйвол стоял по бабки[3] в черной воде. Выдернув длинный стебель болотной травы, он как мог стряхнул с него соленую воду и принялся медленно жевать. Заметив приближение Никс, Ворчун тяжело фыркнул и побрел ей навстречу. Девушка уже выпрягла его из волокуши, дав попастись вволю.
Подойдя к Никс, буйвол опустил свою здоровенную голову, и девушка обняла ее, прижимаясь щекой ко лбу, ощущая его довольное ворчание. Ворчун, как никто другой, олицетворял для нее дом. Это он первый услышал ее плач в болоте, он приволок ее отца к плавающему на поверхности сплетению трав, на котором она лежала. Это Ворчун так часто утешал ее, выслушивал жалобы, когда они вдвоем путешествовали по болотам. Он был в ее жизни чем-то постоянным.
«И вот теперь я должна с тобой расстаться…»
Приподнявшись на цыпочки, Никс шепнула буйволу на ухо:
– Я тебя очень люблю! Но тебе пора возвращаться домой. – Она знала, что Ворчун сможет один найти дорогу обратно в стойбище. – Найди Бастана, – добавила девушка, – или Аблена.
Ей причинило боль уже то, что она произнесла вслух имена своих братьев. Этого хватило, чтобы у нее затряслись плечи, к горлу подступили всхлипы. На протяжении последних двух дней скорбь обрушивалась на Никс в самые неожиданные моменты. Даже когда ей казалось, что она уже полностью выжата и иссушена, случайный взгляд на распускающиеся бутоны морской лаванды, которую так любил ее отец, или печальный крик гагары вызывали неудержимый поток слез, готовый захлестнуть ее.
Крепче прижавшись к Ворчуну, Никс провела ладонью по толстой шее буйвола до широкой мозоли, натертой хомутом волокуши, и потерла ее, словно стараясь стереть.
– А можешь не возвращаться в стойбище, – предложила девушка. – Стань свободным. Найди путь, угодный твоему сердцу. Ты это заслужил.
Отстранившись от буйвола, она всмотрелась в его глаза, молочно-белые от старости. Ворчун потерся об нее мордой, словно говоря: «Мое сердце здесь». – «А мое сердце с тобой», – мысленно ответила ему Никс.
Напоследок еще раз прижавшись щекой к его массивному лбу, она торжественно произнесла:
– Куда бы ты ни отправился, я обязательно тебя найду. Клянусь!
Вдалеке над болотом разнесся звук рожков, отражаясь отголосками от высоких скал у Никс за спиной, настойчиво напоминая о том, что задерживаться дольше нельзя.
Услышав эти громкие звуки, Ворчун склонил голову. Рожкам вторило завывание охотничьих филасозавров, судя по всему, доставленных из Фискура для того, чтобы помочь королевскому легиону выследить добычу. Этих идущих по запаху крови ищеек невозможно было сбить со следа, но хотя бы болотистая местность не позволяла им настичь беглецов. К счастью, эти животные, уроженцы гулд’гулских пустынь, плавали плохо. Однако это преимущество скоро растает.
Никс оглянулась на расселину с отвесными стенами, по которым вдоль реки поднимались вверх древние замшелые ступени. Необходимо было как можно быстрее оторваться от погони. Даже сейчас девушка слышала слабые отголоски криков, разносящихся над водной гладью.
– Ждать больше нельзя! – окликнул ее Джейс.
Никс это понимала. Казалось, Ворчун также это понял. Повернувшись к девушке задом, он шумно запыхтел, затем вопросительно оглянулся.
– Уходи! – махнула ему та. – Ступай на все четыре стороны!
Однако буйвол не трогался с места, готовый защищать этот берег, даже если это означало быть растерзанным сворой филасозавров или утыканным стрелами и копьями. Никс не сомневалась в том, что Ворчун поступит так, если она его об этом попросит.
– Уходи! – настойчиво повторила она.
Ее приказ был подкреплен шумом крыльев в воздухе, сопровождаемым пронзительным криком, обращенным к буйволу. Маленький брат Никс беспокоил огромного буйвола до тех пор, пока тот наконец не фыркнул и, тряхнув головой, не побрел в черные воды трясины.
Никс дождалась, когда буйвол скроется из виду. Как только Ворчун исчез, ей показалось, будто перерезали якорный канат. Она наконец смогла развернуться и подойти к Джейсу. Взяв своего друга за руку, девушка направилась к Фреллю и принцу.
Джейс с опаской окинул взглядом бесконечную цепочку ступеней, уходящих вверх.
– Сколько времени нам потребуется, чтобы достигнуть леса наверху?
– Целый день, – сказал Фрелль. – В лучшем случае.
– Если мы будем идти быстро, – добавил Канте, указывая кончиком лука на брюшко Джейса.
Никс сверкнула глазами на принца. Джейс обиженно пощупал живот, но Никс тронула его за плечо, успокаивая.
Пожав плечами, Канте высокомерно отвернулся.
Девушка посмотрела на него со спины, гадая, действительно ли он ее единокровный брат. Ей не хотелось верить в это по многим причинам. Ее внимание не укрылось от Фрелля, и у алхимика на лице появилось виноватое выражение, возможно, обусловленное тем, что он разбил вдребезги ее прошлое. После стольких лет Никс наконец смирилась, пусть и с горечью, с безликими отцом и матерью, бросившими ее посреди топей, где она погибла бы, если бы ее не спасла другая мать, крылатая.
Все эти два последних дня девушка старалась привязать новое прошлое к тому, что знала о себе. Алхимик Фрелль поделился с ней своим предположением – которое разделяла настоятельница Гайл – о том, что история того, как ее оставили в болотах, связана с окончанием другой истории, истории Про`клятого Рыцаря, истории нарушенной клятвы и запретной любви.
Никс показалось, что алхимик утаил от нее кое-какие подробности. Она постоянно ловила Фрелля и принца перешептывающимися друг с другом, украдкой поглядывая на нее, в то время как она притворялась, будто дремлет в волокуше. До нее доносились обрывки слов о пророчествах, изреченных каким-то черным Исповедником, также имеющих отношение к этой истории.
«И возможно, ко мне».
Никс прошла следом за своими спутниками к скудным припасам, сложенным у подножья ступеней. Джейс уже наполнил бурдюки водой из ручья. Принцу удалось подстрелить утку, нагулявшую за лето жирок, и трех болотных зайцев. Девушка показала ему, как завялить добычу, сперва опустив мясо в холщовых мешках в соленую воду болота, а затем высушив его на солнце. Проделав так несколько раз, охотник добился того, что мясо полностью пропиталось солью.
Разобрав мешки и бурдюки, беглецы приготовились к подъему. Краем глаза Никс наблюдала за принцем, ища хоть какое-либо внешнее сходство с собой. Она явно не могла похвастаться его смуглым лицом и серыми глазами. Хотя волосы у обоих были темные, у Канте они были гораздо чернее. У обоих тонкие носы были с чуть задранными кончиками. Однако это можно было сказать про многих.
Покачав головой, Никс отвернулась.
Крошечный брат, низко пролетев у нее над головой, устремился в расселину, словно призывая путников следовать за собой. Однако затем стала очевидна истинная цель летучей мыши: она сновала в воздухе, ловя жужжащих в воздухе болотных насекомых, которых не пускала дальше висящая над рекой водяная дымка.
Наконец новые звуки рожков заставили всех двинуться вперед.
Фрелль первым поднялся на замшелую ступень.
– Осторожнее! – предостерег он. – Мох скользкий. Один неверный шаг может означать смерть.
– Возможно, вот почему этот путь называется Тропой Павших, – угрюмо заметил Канте, следуя за алхимиком.
Жестом предложив Никс следовать первой, Джейс присоединился к ней.
– Согласно «Анналам забытых эпох» Плебиана, – строгим тоном промолвил он, – этот проход получил свое название задолго до того, как была записана наша история. Возможно, это название ему дали те, кто высек вот эти ступени. На самом деле никто не может сказать, откуда оно. Однако из тумана веков дошли сведения о том, какой опасной и коварной может быть эта тропа. Некоторые считают ее про`клятой. Другие верят, что здесь обитают призраки и злые демоны.
– Да уж, вид у этих ступеней такой, будто вот уже несколько столетий никто не ступал по ним, – согласился Канте. – Я не вижу, чтобы хоть где-нибудь цветки мха были примяты.
Когда они начали подниматься вверх, Никс заметила на изумрудно-зеленом фоне крошечные белые цветки, сверкающие жемчужинами росы от тумана. Она уловила в воздухе аромат масел.
– Сомневаюсь, что людей удерживали рассказы о привидениях и проклятиях, – сказал Фрелль. – В Приоблачье ведут еще два прохода – недалеко от Азантийи и на севере Тучноземья, гораздо более доступные и лучше подходящие для путешествий. А для того чтобы достичь этого прохода, заросшего, обветшалого от времени, необходимо пересечь болота. Вот почему я избрал именно этот полузабытый путь, чтобы добраться до Торжища.
При напоминании конечной цели пути Никс озвучила вопрос, не дававший ей покоя:
– Вы действительно полагаете, что рыцарь Грейлин си Мор встретит нас там?
«Человек, который может быть моим отцом…»
– Мы должны на это надеяться, – ответил алхимик. – Для того чтобы переправить тебя из Халендии куда-нибудь в безопасное место, нам нужен сильный союзник – которому мы сможем полностью доверять. Но даже если Грейлин не объявится, окутанные туманом леса Приоблачья сами по себе предоставят хоть какое-то убежище.
Никс мало что знала об этом лесистом высокогорье. Говорили, что там сохранились нетронутые древние чащи, дикие, непроходимые. Мало кто избирал эти суровые места своим домом – лишь немногочисленные бледнолицые кочевники, по слухам, такие же дикие, как леса. Даже Торжище представляло просто вырубленный участок леса, превращенный в торговый форпост.
По мере того как путники поднимались вверх, тропа становилась все более крутой. То и дело им приходилось опускаться на четвереньки, чтобы взобраться на очередную ступеньку. Телесное напряжение и сосредоточенность вскоре заставили их умолкнуть, в то время как рев водопадов, стиснутых высокими стенами ущелья, становился оглушительным. И все-таки он не мог заглушить раздававшиеся время от времени позади звуки рожков.
Вдруг шедший первым Фрелль остановился.
Хотя Никс не терпелось идти вперед, она облегченно вздохнула, нуждаясь в отдыхе. Оглянувшись, девушка увидела, что Джейс запыхался, его раскрасневшееся лицо стало мокрым от пота и брызг. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, словно он искупался в реке.
Стоявший перед Никс Канте выругался, и она посмотрела вперед.
Фрелль шагнул в сторону, открывая то, что его остановка была не милосердием, а предостережением. Прямо перед алхимиком участок ступеней давным-давно обвалился и рухнул в бурлящий поток. Остались лишь торчащие из стены замшелые обломки. Фрелль в отчаянии оглянулся на своих спутников.
– Я смогу забраться, – сказал Канте, пытаясь протиснуться мимо него.
– Это слишком опасно! – преградил ему дорогу рукой алхимик.
Принц указал на доносящиеся сзади приглушенные звуки рожков.
– Неужели это опаснее идущих за нами по пятам убийц-вирлианцев? – Отстранив руку Фрелля, он протиснулся вперед. – Я заберусь наверх и протяну веревку.
Сбросив с плеча мешок, Канте приготовил моток, который предусмотрительно забрал с волокуши. Вручив один конец веревки Фреллю, он подошел к обрушившемуся участку. Остановившись у края, принц почесал подбородок, обдумывая, как лучше преодолеть провал, просчитывая каждое свое движение.
«Что мне делать? О чем я думал?»
Столкнувшись лицом к лицу с задачей, Канте осознал всю нелепость своего бахвальства. Сердце его застряло в горле и бешено колотилось там, словно отчитывая за глупость. Мало того что на большом участке ступени обвалились – две отсутствовали полностью. Тропа стала похожа на беззубую ухмылку разбойника, насмехающегося над принцем за его опрометчивую браваду.
– Можно поискать другой путь, – шепнул принцу Фрелль.
Канте крепче схватил веревку. Он чувствовал на себе взгляды своих спутников и в первую очередь девушки, которая могла быть его сестрой. У него загорелось лицо. В прошлом Принц-в-чулане не знал, что такое стыд. Он прилюдно исторгал содержимое желудка в кабаках и просыпался в кровати, оскверненной собственными испражнениями, и тогда просто вытирал рот или задницу и шел дальше, не заботясь о том, что думали о нем окружающие. Однако во время этого путешествия у него в груди дало ростки что-то совершенно новое. Быть может, все дело было в том, что он вышел из тени своего брата, избавился от отцовских насмешек, а может быть, благородство его спутников разбудило в нем то, что присутствовало всегда, но до сей поры дремало.
Так или иначе, Канте не хотел отступаться от задуманного. И неважно, было дело в новообретенной гордости или злости на отца за попытку его убить: принц сделал шаг вперед. Прижимаясь спиной к скале, он переставил одну ногу на первую обломанную ступень и перенес свой вес на короткий каменный обрубок. Почувствовав уверенность, Канте сделал еще один шаг, затем еще. Медленно продвигаясь вперед, он достиг бреши из двух отсутствующих ступеней. Закрыв глаза, принц собрался с духом, понимая, что ему придется прыгать через этот провал до следующей ступени.
«Я смогу!»
Открыв глаза, Канте оглянулся на своих спутников. Те следили за ним, затаив дыхание. В голубых глазах девушки горела уверенность, которой не испытывал он сам. Она едва заметно кивнула.
Набравшись от нее мужества, принц сглотнул комок в горле и отвернулся. Оторвав одну ногу, он согнул другую и, резко распрямив ее, неуклюже прыгнул боком на обломок следующей ступени. Канте приземлился на нее одной ногой, ожидая, что она обломится, однако ступень каким-то чудом выдержала – чего нельзя было сказать про его равновесие.
Он качнулся, отрываясь от стены.
«Вот как мне суждено умереть…»
Но тут из тумана вынырнула черная тень, ударив его в грудь. Отскочив от него, летучая мышь снова устремилась вперед, лихорадочно молотя крыльями. То ли благодаря этому толчку, то ли из-за своего собственного изумления, но Канте дернулся обратно к стене, опуская на ступень вторую ногу.
Принц сделал на этом одиноком обломке три глубоких вдоха и выдоха, после чего быстро преодолел остаток обвалившегося участка до целых ступеней. Там он упал на колени, и его охватила судорожная дрожь.
«Ну вот, строил из себя храбреца, а сам…»
Однако никто над ним не засмеялся. Наконец Канте уселся на земле, огляделся по сторонам и нашел маленькое скрюченное деревце, укоренившееся в трещине в скале. Убедившись в том, что оно держится прочно, принц намотал веревку на узловатый ствол. Натянув веревку, Фрелль поступил так же со своим концом, привязав его к торчащему выступу скалы.
После того как импровизированные перила были готовы, Никс быстро преодолела обвалившийся участок, так уверенно, что, казалось, ей даже не нужно держаться за веревку. Поймав девушку на противоположном конце, Канте стиснул ее в крепких объятиях. Та напряглась, но не оттолкнула его.
– Спасибо! – поблагодарил ее принц.
Никс недоуменно наморщила лоб.
– Если ты подумал, что это я направила летучую мышь, то это не так. Мой брат поступил так сам.
Канте потер грудь, сомневаясь в справедливости ее слов. Он обратил внимание на то, как эти две ночи зверек, несомненно, блохастый, переносчик всякой заразы, устраивался рядом со спящей девушкой. Он ласково пищал и посвистывал, и Никс во сне повторяла эти звуки, словно эти двое еще теснее сплетались друг с другом. Посему даже если девушка и не направила летучую мышь ему на помощь усилием своей воли, маленькое животное все равно откликнулось на ее чувство.
И все же принц благодарил Никс не за это. Он помнил то, как она ему кивнула, помнил горящую в ее глазах уверенность.
«Уверенность во мне».
Канте не помнил, чтобы когда-либо видел такое чувство в чьих бы то ни было глазах – и уж определенно не обращенное к нему. Этот взгляд больше, чем все остальное, помог ему преодолеть ту проклятую брешь.
Оторвавшись от принца, Никс махнула рукой своему другу, школьному прислужнику.
– У тебя получится, Джейс! Я в тебе уверена!
И вот опять эта уверенность, но только теперь в другом человеке. Канте невольно ощутил раздражение. «Быть может, она одаривает ею кого ни попадя». Он залился краской, сознавая, что мысль эта была неблагодарной и злой.
Чтобы исправиться, принц окликнул Джейса:
– Давай, это совсем не трудно! Даже моя сестренка справилась без труда!
Никс нахмурилась, предположив, что он издевается над ней и ее другом.
Канте начал было объяснять, но остановился.
«Наверное, всему виной мой тон. Нужно над этим работать».
И тем не менее колебания у Джейса на лице сменились твердой решимостью. Иногда злость бывает лучше храбрости. Приняв вызов, прислужник ухватился за веревку. Он оказался не таким ловким, как Никс, ему приходилось держаться за веревку, чтобы сохранить равновесие, особенно в том месте, где ступени полностью обломились, однако и ему удалось перебраться через провал.
Никс обняла своего друга.
И снова Канте ощутил раздражение.
«Будь прокляты они оба!»
Последним к ним присоединился Фрелль.
– Отлично сработано! – похлопал он по спине своего ученика.
Принц принял похвалу угрюмо. Алхимик переместился в голову цепочки и снова двинулся вперед. Задержавшись, Канте отвязал веревку от дерева и освободил витки вокруг выступа скалы. Смотав веревку, он поспешил догнать остальных.
Какое-то мгновение летучая мышь неслась в тумане рядом с ним.
– Если и ты тоже ждешь от меня благодарности, – сверкнул на нее взглядом Канте, – можешь проваливать прочь!
По мере того как беглецы поднимались все выше, туман сгущался, делая путь еще более опасным. И дело тут было не в одной только сырости. Обильная влага висящих в воздухе водяных брызг давала буйный рост всевозможным растениям. Колючие лианы увивали стены и петляли змеями под ногами. На скалах повсюду торчали цветущие кусты. Деревья, внизу ущелья остававшиеся маленькими и скрюченными, здесь вырастали в гигантов, цепляя путников за ноги своими корнями, словно стараясь столкнуть их со ступеней.
Появление людей спугивало воронов, гнездящихся в трещинах в скалах, и ястребов, сидящих на ветвях высоких деревьев. На тропу то и дело выбегали мохнатые хорьки и прочие зверьки. Со злобным шипением проползали змеи, плюясь ядом. Канте даже заметил карликового оленя, который метнулся прочь, прыгнул на камень в стремнине и скрылся в зарослях на противоположной стороне.
Казалось, что, по мере того как ступени впереди скрывались в плотном тумане, лес становился все более густым. Где-то недалеко раздался грозный львиный рык. Канте мысленно представил себе далекие леса Приоблачья, низвергающиеся в ущелье так же стремительно, как и река, бурлящая на дне.
Наконец путники вышли на просторную площадку у водопада. Фрелль поднял руку, объявляя привал. Всем требовалось отдохнуть, прежде чем преодолевать последний участок задыхающегося от густой чащи ущелья. Никто не возражал.
Джейс напоминал вынутую из воды собаку. Он развернулся спиной к обрыву, словно не в силах на него смотреть. Однако на самом деле причина была в другом.
– Никс, смотри, – сказал Джейс, указывая в ту сторону, откуда они пришли.
Все обернулись.
Сквозь туман в последний раз показались болота Миррской трясины, обрамленные стенами ущелья. Лицо Никс стало грустным, и принцу захотелось столкнуть Джейса в реку за то, что тот напомнил девушке обо всем том, с чем ей предстояло расстаться, и в первую очередь о людях. Канте не знал, общая ли кровь течет в жилах у них с Никс, но он понимал, что двое мужчин, Бастан и Аблен, не связанные с нею узами родства, были для нее настоящими братьями.
«Они и кое-кто еще…»
Словно почувствовав печаль Никс, летучая мышь описала круг у нее над головой. А может быть, маленький зверек также был расстроен. Посреди изумрудной зелени топей возвышалась величественная черная гора. Макушка Кулака была покрыта венцом пара, а из щелей в стенах вырывались струи, окрашенные в алый цвет огнями Гадисса.
Даже на таком большом расстоянии Канте различал черные тени, кружащиеся в восходящих потоках у самой вершины. Крошечная летучая мышь пронзительно пискнула, словно взывая к своим собратьям, отчего у принца волосы на затылке встали дыбом.
Прикрыв глаза козырьком ладони, Фрелль поднял взгляд на крылатое существо.
– Похоже, Никс, твой друг собирается остаться с нами, вместо того чтобы возвращаться в свою стаю.
Девушка ничего не ответила, по-прежнему глядя назад.
Канте попытался отвлечь ее от грустных мыслей.
– Раз он остается с нами, полагаю, нам нужно дать ему имя. Хотя бы для того, чтобы мне было проще проклинать его.
Джейс кивнул, озабоченно глядя на Никс.
– Как, по-твоему, нам следует его окрестить?
Девушка по-прежнему не обращала на них никакого внимания.
Канте вспомнил, как летучая мышь резко ударила его крылом, когда он как-то раз попытался к ней прикоснуться.
– Эта тварь такая неприветливая, что имя должно отражать ее необузданную природу. Предлагаю назвать его Гадокрылом.
– Это не просто тварь, – сверкнул на него глазами Джейс. – В нем есть грациозное изящество, чего ты, похоже, не видишь.
– Посмотрим, как ты попробуешь его приласкать, – закатил глаза Канте.
Тем не менее он вспомнил, как Анскар выразил подобное чувство относительно всех летучих мышей. «В их лютости своеобразное благородство». При воспоминании о командире Вирлианской гвардии принца захлестнула злость. Игра в называние летучей мыши разом ему надоела.
Чего нельзя было сказать про Фрелля.
– Полагаю, вы оба правы. Дикость и изящество являются неотъемлемыми качествами этого создания. Может быть, ему нужно дать имя на языке древних, живших здесь задолго до того, как была записана наша история. На их мертвом языке дикость будет «бааш».
– И если я правильно помню, – просиял Джейс, – изящество будет «алийя».
– Совершенно верно, – улыбнулся алхимик. – По-моему, самое подходящее имя.
– Бааш-Алийя, – произнес вслух Джейс.
Никс отшатнулась от своего друга, и ее лицо исказилось от ужаса.
– Нет!..
Глава 30
Никс не вслушивалась в приглушенные голоса у нее за спиной – как вдруг произнесенное насквозь пробило печаль, пронзив в самое сердце.
Бааш-Алийя…
Девушка снова низверглась в кошмарное видение на вершине горы. У нее в голове загремели барабаны войны, которым вторило нарастающее крещендо криков. Она снова понеслась по погруженному в полумрак склону к крылатому силуэту, пригвожденному к алтарю. У нее из горла вырвалось имя, своей силой крушащее камни, называющее существо, распятое на каменном алтаре.
Баашалийя!
– Нет!.. – простонала девушка вслух.
Этой подробностью своего видения Никс никогда не делилась с настоятельницей Гайл и Фреллем. Тогда она казалась ей несущественной, особенно потому, что девушка списывала это видение на лихорадочный бред, порожденный ядом и ужасом.
– Никс, в чем дело? – изумленно уставился на нее алхимик.
Не обращая на него внимания, Никс повернулась к крошечному брату, кружащемуся в тумане. В ее видении он был размером с взрослого буйвола, крылья которого были способны запросто поднять в воздух такого гиганта. Разумеется, не может быть и речи о том, что это одно и то же существо.
«Однако имя…»
– Никс, прости, – ошибочно истолковал причину ее волнения Джейс. – Конечно, это ты должна выбрать имя своему брату.
Не отрывая взгляда от своего крылатого брата, Никс вынуждена была признать то, что, как понимала она в глубине души, было правдой.
– Он Баашалийя, – прошептала она, ужасаясь собственным словам.
Словно уловив ее отчаяние, летучая мышь со свистом закружилась в пропитанном туманом воздухе. У Никс перед глазами все расплылось. Она не видела никаких жгущих сердце видений, однако сердце ее гулко колотилось, разожженное возбуждением ее крылатого брата, подпитанное его криками.
Даже Канте обратил внимание на поведение маленького создания.
– Что с ним стряслось?
Ответ прозвучал позади, поднимаясь из глубины ущелья. Громкое рычание отразилось от каменных стен. Все застыли.
– Филасозавры! – пробормотал Фрелль.
Оглянувшись на болота, Канте прикрыл глаза козырьком ладони, всматриваясь в бездну, затем указал рукой.
– Вон они!
Никс шагнула к нему. Ее внимание привлекло какое-то движение. Отблески солнечного света сверкнули на доспехах рыцарей, длинной вереницей поднимающихся по каменным ступеням. Легион двигался быстро, но все-таки не так быстро, как черные тени, бежавшие впереди.
К ним подошел Джейс.
– Что насчет обломанных ступеней? Как вы думаете, они смогут преодолеть этот участок?
– Возможно, это задержит людей короля, – ответил ему Фрелль. – Им придется мастерить веревочную лестницу.
– Но только не филасозавров, – добавил Канте. – Я видел их на охоте. Они без труда перепрыгнут через брешь и вскоре настигнут нас.
Рычание становилось все громче.
Принц прислушался.
– Я бы сказал, их там не меньше десяти, а то и целая дюжина.
– В таком случае поторопимся! – указал на ступени Фрелль. – Мы должны достичь Приоблачья до того, как они нас догонят.
– И что тогда? – спросил Джейс.
– Об этом будем думать потом. – Канте подтолкнул Никс и Джейса к алхимику. – А пока надо постараться сделать так, чтобы нас не настигли на этих узких ступенях.
Беглецы вернулись к заросшим ступеням и поспешили вперед. Каждый шаг давался с боем. Острые колючки раздирали одежду и впивались в тело. Корни и ветки преграждали дорогу. Казалось, весь влажный лес вознамерился остановить путников, не дав им подняться выше.
И дело было не только в буйной растительности.
Преодолев пару десятков ступеней, маленький отряд подошел к своду из известняка, соединяющему края ущелья. Баашалийя подлетел к ней, нырнул под нее, затем резко взмыл вверх и замахал крыльями, подавая знак.
– Стойте! – окликнула Никс.
Все повернулись к ней.
– Он хочет о чем-то предупредить нас, – сказала она, указывая на своего крылатого брата.
Воздух наполнился грозным рычанием.
– По-моему, это ясно и без твоего братца, – махнул рукой назад Канте.
– Нет. Дело не в филасозаврах. – Протиснувшись вперед, Никс схватила алхимика за руку. – Филасозавров Баашалийя не боялся. Он не хочет, чтобы мы прошли за этот свод. Вот о чем он пытался предупредить нас с самого начала. Баашалийя учуял впереди какую-то опасность.
– Какую? – подошел к ним Джейс.
Никс покачала головой. Ответа она не знала, но одно было ясно.
– Это что-то похуже филасозавров.
Поддержку она получила там, откуда не ждала.
– Полагаю, маленький мошенник все-таки прав, – пробормотал принц.
Остановившись на краю маленькой площадки, Канте привлек внимание своих спутников к голубой заводи в реке далеко внизу. С одной стороны в нее с грохотом втекал каскад, с другой вырывался окутанный дымкой водопад. Между ними поверхность заводи была зеркально-гладкая, а кристально прозрачная вода позволяла видеть дно. Оно было усеяно гладкой галькой – но вода отполировала не только камни.
В прозрачных глубинах громоздились груды костей. Черепа всех размеров устилали дно, от огромных, со сломанными рогами, до совсем крохотных с острыми клювами. Беспорядочными кучами были навалены кости конечностей, заканчивающиеся пожелтевшими когтями или отбеленными копытами. Сотни сломанных грудных клеток переплелись вместе подобно ветвям в буреломе, и среди них деловито суетились крабы и сновали серебристые рыбешки.
Самым жутким зрелищем были человеческие черепа с зияющими пустыми глазницами, некоторые в сияющих шлемах. Сотни мечей торчали из этих груд, некоторые еще зажатые в истлевших руках.
– Кажется, теперь понятно, почему этот проход окрестили «Тропой Павших», – обернулся к своим спутникам Канте.
Все повернулись к своду и снова увидели летучую мышь, отчаянно старавшуюся предостеречь их.
– Что там может быть? – спросил Джейс.
Рычание филасозавров, отражаясь от каменных стен, становилось все более зловещим. Теперь в этих криках звучала жажда крови.
– Этого мы не знаем, – сказал Канте. – Но мы знаем, что позади.
– Нужно двигаться вперед, – решительно произнес Фрелль. – У нас нет выбора. Быть может, этим костям уже сотни лет.
Никто не стал с ним спорить. Злобный рев филасозавров нарастал. Оставаться на ступенях и дожидаться приближения свирепой своры означало верную гибель.
Слова наставника не обманули принца. Когда все направились к своду, он проводил взглядом летучую мышь, кружащуюся в воздухе, снял с плеча лук и достал стрелу. И все-таки у него не было уверенности, что эта предосторожность поможет. У него перед глазами стояла картина сверкающих мечей в руках мертвецов.
«Да уж, им от оружия не было никакого толка».
Затаив дыхание, беглецы осторожно прошли под сводом. Однако за ним продолжались такие же в точности ступени, как и те, что остались позади. Ущелье впереди полностью заросло лесом. Беглецы с трудом пробирались все выше, шаг за шагом, ступень за ступенью. И по-прежнему не было никаких признаков опасности.
«Возможно, Фрелль был прав…»
Никс первая заметила перемену.
– Птицы исчезли, – прошептала она.
Канте остановился, напрягая зрение и слух, всматриваясь и вслушиваясь в густые заросли. С ветвей не кричали ястребы. В гнездах в скалах не суетились вороны. Принц поймал себя на том, что уже какое-то время не замечал перебегающих дорогу грызунов и не увертывался от зубов змей.
Фрелль махнул рукой, предлагая идти вперед.
Канте двинулся дальше, ища по сторонам хоть какие-нибудь признаки жизни, которая не была бы зеленой и колючей. Разглядывая каменные стены, он находил высоко в скалах гнезда, однако все они казались пустыми и покинутыми.
«Куда они все…»
Его взгляд привлекло какое-то движение в одной из щелей. Что-то вывалилось из нее и скатилось по поверхности скалы, исчезнув в траве внизу.
Принц остановился, пропуская остальных. Он всмотрелся в другие щели, но не увидел ничего похожего. Канте уже собирался отвернуться, решив, что это был просто сорвавшийся камень, как вдруг из другого заброшенного гнезда воронов вывалился еще один серо-черный комок, покатившийся по крутой стене.
Затем еще один.
И еще.
Канте пытался разгадать эту загадку, как внезапно впереди раздался резкий крик. Принц поспешил сквозь густой кустарник, нагоняя своих спутников. На следующей площадке стояла Никс, вскинув руку к губам. Джейс схватил ее, заставляя отступить назад, в то время как Фрелль шагнул вперед, наклоняясь.
Что-то лежало распростертое на каменистой земле.
Канте протиснулся вперед, чтобы разглядеть получше.
– Бедняжка… – пробормотала Никс.
Канте присоединился к алхимику. На площадке лежало на боку тело карликового оленя. Окоченевшие ноги торчали в стороны, остекленевшие глаза смотрели невидящим взором. Брюхо вздулось.
– Что его погубило? – спросил Джейс.
Взглядом опытного охотника принц поискал рану, следы крови.
От следующих слов Фрелля его охватила дрожь.
– Олень жив.
– Что? – Никс отступила еще на шаг, озвучивая ужас, охвативший принца.
Однако алхимик был прав. На глазах у Канте олень перевел взгляд на говорящего Фрелля. Из его ноздрей вырвался болезненный вздох, настолько слабый, что грудь почти не шелохнулась.
Принца охватило чувство жалости к несчастному созданию.
«Олень жив, но не может пошевелиться».
С отталкивающим любопытством ученого алхимик опустился перед оленем на корточки.
– Что это за черные шипы торчат у него в шее? – задумчиво пробормотал он.
У Канте не было желания разгадывать эту загадку. С трудом сглотнув подкативший к горлу клубок, он отвел взгляд в сторону – но увидел нечто еще хуже. По вздутому брюху оленя пробежала рябь, похожая на медленно закипающее варево.
– Фрелль!.. – предостерег алхимика принц, указывая на оленя.
Тот схватил своего ученика за плечо, отгоняя прочь.
– Всем отойти назад!
Бурление у оленя в брюхе усиливалось. Из горла несчастного существа вырвался жалобный стон. Затем брюхо его лопнуло, проливаясь кровью, в которой копошились белые черви размером с мизинец. Они выплескивались на землю, плавая в крови и гное.
Никс вскрикнула. Все отпрянули назад. Однако слепые черви не обращали внимания на людей. Извиваясь, они ползли в тенистые заросли, спеша покинуть голые камни, открытые солнечным лучам.
– Что это такое? – спросила Никс.
Алхимик повернул к ней свое лицо, пепельно-серое от ужаса осенившей его догадки. Однако прежде чем Фрелль смог ответить, повсюду вокруг раздался стук, похожий на барабанную дробь града по черепичной крыше.
Канте вспомнил странное зрелище, увиденное несколько мгновений назад. Выпрямившись, он обернулся к просвету в зарослях, в который были видны скалы по обе стороны ущелья. Из старых заброшенных гнезд воронов выбирались твердые шарики размером с кулак и с грохотом катились по камням. Сотни. Спереди и сзади. И даже на противоположном берегу реки.
Стук стал оглушительным.
На глазах у принца прямо перед ним один шарик отскочил от стены, развернул свою твердую оболочку, открывая длинные черные иглы на спине и расправляя трепещущие прозрачные крылышки. Таинственное существо взмыло в воздух с угрожающим жужжанием.
«Во имя огненного нутра Гадисса, что это такое?»
На его немой вопрос ответил Фрелль.
Слова алхимика прозвучали смертным приговором.
– Визглявки…
Никс в ужасе всматривалась в окутанные туманом заросли. Грохот, напоминавший стук сухих костей, перерастал в усиливающийся гул крыльев. Этот звук стремительно распространялся во все стороны подобно лесному пожару в сухостое. С бешено колотящимся сердцем, девушка приготовилась бежать, однако Фрелль, перехватив ее взгляд, покачал головой.
Схватив принца за руку, алхимик заставил его присесть на корточки.
– Никому не шевелиться! – тихим голосом предупредил он.
Джейс схватил Никс, увлекая ее на землю.
– Визглявки, – понизив свой голос до едва слышного шепота, обратился он к Фреллю. – Я полагал, они вымерли столетия назад.
– В том, что написано чернилами, порой больше надежды, чем убежденности, – ответил алхимик. Он быстро изложил то, что было ему известно, что требовалось для того, чтобы остаться в живых. – Визглявки – это смертельная напасть, известная с древнейших времен. Они парализуют своим жалом разных животных и откладывают в них свои личинки, которые питаются живой плотью. Охотятся визглявки вслепую, ориентируясь на громкие звуки и запах дыхания жертвы.
Никс в ужасе уставилась на останки карликового оленя. Судьба уже смилостивилась над несчастным существом. Оно было мертво, выпотрошенное оравой кровожадных червей. Бо`льшая часть личинок уже расползлась по тенистым зарослям, но горстка все еще копошилась в лопнувшем брюхе и извивалась в лужице крови. В воздухе стоял не чистый запах свежей жертвы, а зловонный смрад разложения и гниения.
Фрелль указал вперед.
– Вверх! Это по-прежнему единственная наша надежда. Но двигаться нужно крайне осторожно. И прикрывайте свое дыхание. – Алхимик показал, как это сделать, закрыв рот и нос свободным рукавом мантии. Его голос стал приглушенным. – И будем молиться о том, чтобы их матка не проснулась.
С этими загадочными словами он первый двинулся вперед.
Джейс остановился у останков оленя.
– Подождите! – прошептал он, прикрывая лицо полой плаща. – Я как-то снимал копию с пораженного плесенью манускрипта Хаасина «Биологика древности», написанного четыре столетия тому назад. В нем говорилось о визглявках. Согласно Хаасину, личинки выделяют в плоть жертвы какое-то пахучее вещество, обозначая свои гнезда. Вероятно, для того чтобы предупредить других визглявок о том, что эта добыча уже занята.
Алхимик пристально посмотрел на него, вероятно, увидев друга Никс в новом свете. Девушка вспомнила свой разговор с Джейсом, когда примеряла мантию Восхождения, – казалось, с тех пор прошла целая вечность. Тогда она сказала ему, что за время работы в скриптории он набрался очень ценных и важных знаний.
– Но как нам это поможет? – спросил Канте, озираясь вокруг.
Опустившись на корточки, Джейс промокнул свой плащ в лужице крови.
– Если от нас будет исходить столь характерный запах, это отвлечет внимание визглявок, убедив их в том, что мы уже заражены.
– А почему бы и нет? – кивнув, согласился принц. – В прошлом случалось, что от меня воняло и похуже, это уж точно.
Все быстро испачкали в зловонной жиже свои плащи, блузы и штаны и измазали ею себе щеки. Никс едва сдержалась от того, чтобы исторгнуть содержимое своего желудка. Канте протянул к ней свою смердящую руку. Девушка отпрянула было, однако он снял у нее с плеча жирного червя, готового заползти в волосы. Никс лихорадочно осмотрела себя в поисках других личинок, но ничего не нашла.
Как только с этим было покончено, Фрелль окинул взглядом жужжащее облако, заполнившее лес.
– Полагаю, визглявки до сих пор не напали на нас только из-за того, что нас маскирует запах, исходящий от дохлого оленя. Будем молиться о том, что этой зловонной жижи хватит, чтобы мы выбрались из их владений. Пошли!
Все снова углубились в лес. Туман сгустился, полог листвы над головой скрылся из вида. Зловещее гудение визглявок не ослабевало. От взмахов их крыльев дрожали листья. Клочья тумана перемещались из стороны в сторону. Беглецы медленно продвигались вперед. Каждый шаг давался им с огромным трудом.
Визглявки по-прежнему не обращали на них никакого внимания. Через какое-то время Никс, прикрывая себе ладонью рот и нос, заметила, что крылатые твари начинают садиться на ветки кустов, качающиеся под их весом. Другие цеплялись за стволы деревьев, сливаясь с корой. Похоже, смертоносная орда потихоньку уставала.
Но тут что-то ударило Никс в плечо.
Вздрогнув, она осторожно повернула голову. На плече сидела визглявка. Девушка застыла неподвижно, не отрывая от нее взгляда. Восемь пар членистых ног вцепились ей в рукав. Тело существа было разделено на такое же количество покрытых панцирем сегментов, два средних из которых были раскрыты, выпустив по два крылышка в обе стороны, верхнее и нижнее, пронизанные крохотными жилками. Визглявка приподняла голову, шевеля покрытыми бахромой усиками, обнюхивая воздух. Также были видны две пары челюстей. Сидя у Никс на плече, визглявка тяжело дышала, расправляя и сжимая свои сегменты. При каждом вдохе и выдохе поднимались и опускались длинные черные иглы у нее на спине.
Девушка мысленно представила себе, как эти иглы пронзают горло карликового оленя.
Опустив голову, визглявка поползла по плечу, оказавшись в пятне кровавой жижи. Мерзкая тварь задержалась там. Никс затаила дыхание. Наконец визглявка взмыла в воздух и улетела прочь.
Девушку передернуло от отвращения. Обнаружив, что остальные остановились и смотрят на нее, она махнула им рукой. Вскоре лица у всех покрылись по`том, угрожающим смыть пятна маскировки. Все двигались молча, делая все возможное, чтобы уклоняться от зудящей оравы, заполнившей лес. Все больше и больше визглявок усаживались на деревья и кусты, но многие по-прежнему продолжали кружиться в воздухе.
Не смотревший себе под ноги Джейс наступил на сухую ветку, сломавшуюся с громким хрустом. Тотчас же к нему из густой листвы устремились две визглявки. Парень в ужасе пригнулся. Пролетев у него над головой, мерзкие твари недоуменно закружились в воздухе, ища вслепую источник шума. Джейс крепче зажал рот плащом. Покружившись над ним, визглявки наконец улетели прочь.
Алхимик выразительно поднял брови, без слов призывая Джейса впредь быть осторожнее.
Беглецы двинулись дальше.
Никто не мог сказать, как далеко простираются владения визглявок, однако Никс предполагала, что у них есть какая-то граница. На протяжении многих столетий колония тварей не разрослась, спустившись в низ ущелья. Казалось, что-то закупоривает их наверху. Быть может, это объяснялось густым туманом; быть может, все дело было в каком-то запахе, подобном тому, что исходил от перепачканной одежды путников.
Шедший впереди Фрелль остановился, понуро опустив плечи.
Подойдя к нему, остальные поняли причину остановки. Дорогу пересекала река. Ведущие вверх ступени продолжались на противоположном берегу.
– Нам предстоит преодолевать ее вплавь, – угрюмо произнес алхимик.
Все поняли, что опасность таится не в сильном течении. Этот участок ущелья был относительно плоским, поэтому поток казался медлительным и преодолимым. Однако лес на противоположной стороне был наполнен жужжанием визглявок. Скалы впереди были изрыты сотнями оспин их гнезд. Если беглецы преодолеют реку вплавь, зловонная жижа смоется с их одежды и тел, оставив их совершенно беззащитными.
– Придется рискнуть, – наконец сказал Фрелль.
Никто не стал с ним спорить.
Один за другим беглецы спустились в холодную воду, стараясь не плескаться и не привлекать к себе внимание. Никс держалась рядом с Джейсом. Канте плыл последним, одной рукой держа над водой лук и работая ногами. Взгляды всех были обращены вверх. В воздухе жужжали визглявки. Некоторые даже садились на поверхность воды, и течение уносило их, тщетно трепещущих крыльями.
Наконец беглецы достигли противоположного берега. Фрелль отыскал под водой ступени, ведущие наверх.
– Нужно двигаться быстро, – присев на корточки, сказал он. – Будем молиться о том, чтобы владения визглявок поскорее закончились. Если кого-нибудь из вас ужалят, бегите столько, сколько сможете. И будьте готовы помогать друг другу, если кто-то не сможет идти сам.
Сглотнув комок в горле, Никс кивнула.
Алхимик развернулся, собираясь продолжить путь, – но Канте схватил его за руку.
– Стойте!
– Понимаю, это опасно… – нахмурился Фрелль.
– Нет, дело не в этом. – Принц обернулся к противоположному берегу реки. – Прислушайтесь!
За гулким стуком своего сердца, под нависшей смертельной угрозой Никс перестала слышать рычание и вой идущих по следу филасозавров. Только сейчас она услышала завывания свирепой стаи, почуявшей запах близкой добычи.
Широко раскрыв глаза, Канте обвел взглядом своих спутников.
– Подождите! – только и вымолвил он.
Торжествующие крики охотников становились все более громкими, более возбужденными, доносясь отголосками со всех сторон. Однако услышали их не только Никс и ее спутники. Над головой пронеслись тучи визглявок, устремляясь к ревущей стае, готовые жалить непрошеных гостей, каждая мечтая о том, чтобы первой отложить яйца в новые теплые гнезда. На краткое время небо над рекой потемнело от сплошного облака крылатых тварей, спешащих вниз по ущелью.
Никс с опаской присела в воде, провожая их взглядом. Наконец воздух над рекой очистился от жужжащих крыльев. Последние замешкавшиеся визглявки пронеслись, догоняя своих собратьев. Кое-кто из них свалился в поток – по-видимому, слишком старые и обессиленные, чтобы представлять серьезную опасность.
– Теперь можно, – сказал Канте.
Все выбрались на берег. Промокшая насквозь одежда стала тяжелой, с каждым шагом проливая струи воды.
Принц оглянулся назад.
– Никогда я еще так не радовался тому, что за мной охотятся!
– И все равно нам нужно поторопиться, – предупредил Фрелль. – И помните о том, о чем я говорил.
Беглецы двинулись дальше, теперь уже не беспокоясь о том, чтобы соблюдать тишину. Тявканье и рычание филасозавров заглушали звук хрустнувшей под ногой ветки или свалившегося камешка. Путники шли вперед, и вскоре торжествующее рычание сменилось жалобным завыванием, проникнутым болью. Никс представила себе поджарых животных, облепленных сплошным слоем визглявок, жалящих, кусающих, пронзающих яйцекладами и откладывающих свое потомство. Ее захлестнуло чувство жалости, особенно после того, как она вспомнила несчастного карликового оленя.
«Ни одно живое существо не заслуживает такой ужасной участи…»
Поглощенная тем, что осталось позади, девушка наткнулась на остановившегося алхимика, шедшего впереди. Она отпрянула назад, но Фрелль оттолкнул ее еще дальше.
Никс поняла, в чем причина этого внезапного отступления.
Впереди лес обрывался, открывая участок стены ущелья с зияющим в ней входом в большую пещеру. Казалось, к этому отверстию вел тоннель из веток, опутанных серебристой паутиной.
Из пещеры на длинных сочлененных ногах выбрался ее обитатель. Он был размером с буйвола, с пластинами панциря на спине. Существо тащило за собой большое раздутое брюшко. На треугольной голове шевелились усики, ощупывая воздух впереди. Усики заканчивались глазами, похожими на многогранные черные бриллианты.
Существо приподняло переднюю часть туловища, щелкая острыми челюстями. Оно выползло на тропу, преграждая беглецам путь.
Застонав, Фрелль попятился назад.
– Это матка визглявок!
Глава 31
Канте позволил своим спутникам отступить назад. Он понимал, что у них есть только одна дорога, один путь.
«Прямиком через это окаянное чудовище».
Припав на колено, принц приготовил лук и положил стрелу на тетиву, борясь с ужасом, который внушал ему вид жуткого существа. Наполовину паук, наполовину шершень, оно было похоже на творение черной алхимии, извлеченное из склепа Ифлеленов, а может быть, на демона, вызванного их богом тьмы Дрейком. Огромная тварь грозно зашипела на незваных пришельцев, испуская из пор на маслянистых боках какой-то зловонный газ. Канте не мог сказать, ядовит ли этот газ, но от него исходил смрад гниющих внутренностей раздувшегося на солнце трупа.
Существо угрожающе надвинулось на людей, топча каменистую землю своими тонкими ногами, покрытыми сзади острыми хитиновыми крючками.
Принц не двинулся с места. Он оттянул тетиву к уху, так, что оперение стрелы пощекотало ему щеку. Не отрывая взгляда от черной треугольной головы, полуприкрытой краем панциря, Канте спустил тетиву. Лук затрепетал, стрела устремилась вперед. Словно предвидя выстрел, матка опустила голову, и стальной наконечник стрелы безобидно скользнул по прочному панцирю.
Но принц был опытным охотником. Он помнил уроки зверобоя из Приоблачья, бывшего его первым наставником. «Нередко убивает не первая стрела, а вторая, что уже летит следом за первой». Принца научили никогда не полагаться на одну стрелу, никогда не останавливаться, чтобы насладиться своим метким выстрелом. Как только стрела выпущена, о ней лучше забыть.
Не успела еще первая стрела звякнуть, отлетая от панциря, как Канте уже положил на тетиву вторую и натянул лук. Он отпустил тетиву, и, когда матка подняла голову, вторая стрела поразила ее прямо в середину. И тем не менее принц не остановился, любуясь своим успехом, – поскольку тварь с громким криком устремилась вперед.
Не двинувшись с места, Канте выпустил третью стрелу, затем четвертую.
Все они поразили цель.
И все-таки омерзительное существо неудержимо неслось вперед.
Закрыв глаз, принц навел стрелу и спустил тетиву.
Стрела влетела между челюстями, поражая матку в черную глотку. Грозные челюсти перекусили ее пополам, но следом уже летела еще одна.
«Ну-ка, попробуй на вкус вот это!»
Матка замедлила свой бег, ноги ее задрожали, словно ходули фигляра на брусчатке.
Канте продолжал выплескивать свою ярость, утыкая стрелами голову чудовища. Несколько стрел полетели в его незащищенную грудь, ища проклятое сердце, если таковое у него имелось.
Наконец существо упало на ступени и съехало вниз.
Лишь тогда принц поднялся на ноги и отступил назад. И тем не менее Канте запустил руку за плечо за следующей стрелой, однако его пальцы не нащупали оперенья: он полностью опустошил свой колчан. Тогда принц выхватил кинжал, готовый воспользоваться им, если матка выкажет хоть какие-нибудь признаки жизни.
К счастью, громадная туша не шевелилась. Даже после смерти зловонные газы продолжали вырываться из вздутого брюшка, окутывая ее облачком.
Канте поспешил отойти назад.
К нему присоединился Фрелль, увлекая за собой остальных. Принц ожидал услышать похвалу и радостные крики, однако наставник лишь с тревогой посмотрел на него. Остальные двое уставились на противоположный берег реки. Доносящийся из тумана низкий гул визглявок перешел в свирепый вой. Сосредоточенный на единоборстве с врагом, Канте не обратил внимания на то, как изменилась тональность крылатой своры.
– Они возвращаются! – пробормотал Джейс.
Привлеченные то ли запахом матки, то ли ее криками, визглявки теперь собирались отомстить за свою погибшую повелительницу.
– Бежим! – приказал Фрелль. – И не останавливаться!
Обогнув окутанную испарениями тушу, беглецы со всех ног бросились прочь от реки, поднимаясь по древним ступеням. Канте бежал впереди – поэтому он первым понял, сколь ошибочным было их предположение.
Впереди от окутанных туманом ступеней отходили еще четыре или пять опутанных серебристой паутиной проходов. Из них показались здоровенные черные силуэты.
Канте сверкнул глазами на своего наставника, мысленно отчитывая его за то, что тот не знал правду, – это неведение грозило обернуться смертью для всех.
Матка у визглявок не одна.
Их много.
Раскрыв рот, Никс смотрела на черные силуэты, преградившие путь впереди. Позади нарастало яростное гудение разъяренной орды, туман колыхался от ее приближения. Девушка ощущала жуткое жужжание своим телом, своими костьми. Она тряхнула головой, стараясь прогнать этот звук, превратившийся в гудение растревоженного осиного гнезда у нее в черепной коробке.
Только тут до нее дошло, что ее терзают не визглявки, а нечто более привычное. Ее слух сосредоточился на пронзительном звуке, разорвавшем отчаянное жужжание визглявок.
Подняв взгляд, Никс увидела крылатую тень, которая нырнула сквозь полог листвы и пронеслась у нее над головой, после чего взметнулась ввысь, словно стремясь увлечь ее вверх, прочь отсюда, – и ей это удалось.
Девушка по-прежнему чувствовала у себя под ногами каменистую почву, но при этом она летела по небу. У нее в сознании одни образы накладывались на другие. Она видела лес вокруг, но также наблюдала за тем, как под ней далеко книзу открывается ущелье. Даже туман не застилал этот ее новый взор. Открывшаяся ее глазам панорама простиралась на все ущелье, подпитанная пронзительным криком, выхватившим каждую расселину, каждую ветку, каждый лист. Никс увидела спешащих через реку визглявок. Сосредоточив взгляд, она различила в сплошной туче отдельных особей.
Девушка вспомнила похожие мгновения во время отчаянного бегства от Бэрда и его приспешников по лестницам Обители. Она вспомнила, как на какой-то краткий миг звон школьных колоколов каким-то образом открыл ей план того, что ее окружало. Воспользовавшись этим зрением, Никс тогда побежала по ступеням более уверенно.
И вот теперь до нее дошла истина.
«Возможно, колокола тут были ни при чем».
Может быть, Баашалийя уже был там? И это он вызвал большую летучую мышь, убившую Бэрда?
Но сейчас у нее не было времени думать об этом.
Своими настоящими глазами Никс видела зловещих маток, надвигающихся на нее и ее спутников. Ее охватила паника, вырывая из туманных высот, возвращая обратно в собственное тело. Однако это ей так и не удалось. Пронзительный крик становился все громче, стирая образы ступеней, увлекая обратно вверх. Девушка тщетно противилась ему.
«Я должна помочь своим спутникам!»
Воззвание Никс осталось неуслышанным. Напротив, ее взгляд обратился назад к топям. Она ощутила в воздухе энергию, подобную надвигающейся грозе. Сила эта сгущалась вокруг огненной вершины Кулака, погружая в тень окружающие топи. Затем она устремилась к ущелью, выплескиваясь вширь, ускоряясь все быстрее и быстрее.
Своими другими глазами девушка увидела, как Фрелль увлекает всех обратно вниз по ступеням. Она услышала, как он говорит про какую-то пещеру, где можно будет укрыться от приближающейся орды.
Девушка поняла, что из этого ничего не получится.
Взгляд сверху показал ей неумолимую черную волну, с ревом несущуюся вперед. Из глубин этого мрака на нее взирала пара горящих глаз. Никс съежилась под этим взглядом, чувствуя его необъятность, его непостижимую природу, его вечность.
Ей захотелось бежать от него.
Но что-то пискнуло и свистнуло ей в ухо – крохотная искорка того бескрайнего мрака, что-то осязаемое и понятное. Баашалийя. Девушка снова ощутила вкус теплого молока, близость другого существа, делящегося с ней своим теплом. Вот это она могла понять, могла полюбить.
Оказавшись в самом сердце урагана, Никс отчаянно цеплялась за это, чувствуя себя веточкой, которую несет неудержимый поток. Этот поток выдернул ее с неба, возвращая обратно в собственное тело. Но даже тут могучая энергия продолжала вливаться в нее, протекая через кружащегося в воздухе Баашалийю.
Девушка ахнула, чувствуя, как пылает ее тело от этой энергии, разливающейся по всем мышцам, всем жилам, всем внутренним органам. Она чувствовала взгляд древних глаз, издалека взирающих на нее, холодно оценивающих то, как она поступит. И энергия по-прежнему вливалась в Никс, до тех пор пока она уже не могла больше вмещать ее в себя.
Необходимо было дать ей выход.
Опустившись на ступени, Никс обхватила голову руками и закричала, исторгая энергию из себя. Древняя сила вырвалась во все стороны, обнажая тайны вселенной. Теперь уже ничто не могло укрыться от взгляда Никс. В одно мгновение она увидела все до одной прожилки в каждом листе, всех до одного долгоносиков, прячущихся в складках коры, все ниточки переплетенных в земле грибниц. Ее спутники превратились в кости, колотящиеся сердца, струящуюся по жилам кровь.
Однако дело не ограничилось одним только многократно усилившимся зрением. В крике Никс прозвучала вся сила собратьев Баашалийи, слившаяся воедино в нечто могущественное.
Девушка вспомнила свое кошмарное видение о том, что произошло на вершине горы, когда та же самая сила раскрошила камень. Но теперь она больше не могла повелевать ею.
Исторгнув неудержимую волну, Никс почувствовала, как ее поднимают на цыпочки, отрывают от земли. Разорвав туман, неудержимая энергия остановила несущуюся по ущелью смертоносную орду. Спутники девушки отлетели в стороны, отброшенные за деревья и в кусты.
Ближайшая матка рухнула на ступени, словно паук, спаленный горячим угольком. Остальные темные силуэты бросились прочь, подгоняемые несущимися следом сорванными листьями и сломанными ветками. Своим новым зрением Никс видела, как их крошечные сердечки сжимаются от ужаса. Покинув лестницу, матки спешили укрыться в расселинах скал.
И вот все кончилось.
Необыкновенная энергия иссякла, ступни Никс опустились на землю. Но сил у нее не осталось. Ноги больше не могли ее держать. Картинка перед глазами у Никс рассыпалась на темные и светлые пятна, словно к ней вернулось прежнее затуманенное зрение. Лишившись сил, девушка начала было падать на каменистую землю, однако ее подхватили чьи-то руки.
– Я тебя держу, – донесся откуда-то из непроницаемого марева голос Джейса.
И тут же другая рука помогла Никс выпрямиться.
– Медлить нельзя, – напомнил Канте.
– Как только их страх пройдет, матки могут вернуться, – подтвердил Фрелль.
Девушка почувствовала, как ее несут на руках, Джейс с одной стороны, принц с другой. Она не сопротивлялась, не делала вид, будто у нее есть силы, которых на самом деле не осталось. Сильные руки несли Никс вверх по ступеням, ее обмякшие ноги волочились следом. На какое-то мгновение она лишилась чувств, но тотчас же снова очнулась, сбитая с толку, охваченная паникой.
Ей помог прийти в себя вид Джейса.
Также поспособствовало медленно вернувшееся зрение. Сначала сочная зелень леса, затем отдельные подробности – листья и ветки. Для восстановления сил времени потребовалось значительно больше. Голова Никс по-прежнему безвольно качалась из стороны в сторону.
Наконец алхимик объявил привал.
– Кажется, нам удалось оторваться от визглявок. Можно будет немного передохнуть.
Джейс помог Никс опуститься на поваленное бревно. Последнюю пару шагов она уже сделала самостоятельно. С нескрываемым облегчением девушка свалилась на импровизированное сиденье. Недоуменно оглядевшись вокруг, она увидела лишь стволы гигантских деревьев, кроны которых скрывались в низко нависших облаках. Ни скал, ни каменных стен больше не было. Никс догадалась, что Фрелль увел беглецов из ущелья подальше в лес, прежде чем рискнул остановиться.
«Хвата Матери Снизу…»
Принц также огляделся по сторонам.
– Мы добрались до Приоблачья. Всю свою жизнь я мечтал попасть сюда… – Он пожал плечами. – Проклятие, но только не таким образом!
– Долго прохлаждаться нельзя, – предупредил алхимик. – Нам еще два или три дня пути пешком до Торжища. И эти леса также могут таить в себе опасности.
Джейс оглянулся туда, откуда они пришли.
– А что насчет наших преследователей? Королевский легион, скорее всего, не сможет преодолеть ущелье. – Он обратил к Никс свое бледное испуганное лицо. – По крайней мере, так, как это сделали мы.
– Будем надеяться, что это так, – ответил ему Канте. – Но я хорошо знаю командира Вирлианской гвардии. Анскар наверняка отправил в Вышний почтовую ворону. Раз он знает, какой тропой мы воспользовались, ему известно, куда мы направляемся, и не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что мы пойдем в Торжище.
Наступило угрюмое молчание.
Никс почувствовала на себе взгляды своих спутников.
Фрелль шагнул было к ней, собираясь о чем-то спросить, однако принц остановил его строгим взглядом.
– Потом, – сказал он.
Алхимик кивнул.
Девушка поняла, что ее спутникам хочется расспросить ее о том, что произошло в ущелье, однако все понимали, как она устала. «Хотя передышка тут вряд ли поможет». Никс сомневалась в том, что сможет дать ответ.
Задрав голову, она посмотрела на теряющиеся в облаках верхушки деревьев.
Джейс перехватил ее взгляд.
– Твоего брата нигде не видно. С тех самых пор как… – Он осекся, не договорив.
– Баашалийя… – прошептала Никс.
Словно откликнувшись на свое имя, крылатый силуэт вынырнул из тумана и спустился к ней. Летучая мышь прилетела молча, без свиста и стонов.
«Должно быть, он обессилел, как и я».
Слабо взмахнув крыльями, ее брат стал падать на землю.
Вскочив на ноги, Никс бросилась к нему, с другой стороны поспешил Канте. Вдвоем они осторожно подхватили Баашалийю на руки, следя за тем, чтобы не сломать его хрупкие крылья, и опустили на землю.
Девушка опустилась на корточки, чувствуя, как сердце застряло в горле. Баашалийя лежал на спине, грудь его почти не вздымалась, шея была свернута на сторону.
Фрелль и Джейс присоединились к своим спутникам.
– Что с ним случилось? – спросил парень.
Канте потрогал голову Баашалийи.
– В отличие от нас бедняга не был защищен вонючей жижей. И тем не менее он не оставил нас. И поплатился за это.
Принц показал на черные иглы, торчащие из шеи брата Никс. Засунув пальцы в окровавленную шерсть, алхимик выдернул зазубренное жало.
Канте поднял взгляд на Никс.
– Мне так жаль…