И что это было?
Павел отступил к стене, к маленькой веранде, с закрытой металлической дверью и вывеской над ней, раскрашенной в яркие кричащие цвета, с зелёной надписью «лучшая шаурма в городе!».
Довольно долго он стоял там, скрывшись за тонкой металлической стенкой крошечной, по сути декоративной веранды и чего-то ждал. Сам не понимал, зачем он остановился и ждёт, но постепенно, разум начал просыпаться от недавно захлестнувшего его ужаса и задавать вопросы.
Прошла минута, ещё одна и ещё.
Павел выругался шёпотом и двинулся по улице, держа оружие наготове. Он просто не мог идти дальше к центру города, прежде не выяснив, какого чёрта там творилось. Что он там найдёт по прибытии, особых сомнений не возникало. Звуки стихли, нет хрипов мертвецов, нет выстрелов или криков людей. Скорее всего, его ждёт что-то из того, что он уже видел по пути сюда – разнесённый в дребезги дом, полный останками людей и мертвецов. Наверняка, там прошла схватка людей с заражёнными. Смущало лишь, что она оказалась слишком уж скоротечной. Собственно, поэтому он и не повернул обратно. С одной стороны, примерно понятно, что там произошло и что увидит, с другой, быстрота с которой всё произошло, как бы намекает – не всё так просто. Там произошло нечто необычное, не характерное для этого города, переживающего первые акты гибели цивилизации, либо последние акты, завершающейся катастрофы, с последствиями коей, ещё долго придётся разбираться как властям, так и простым людям.
Он так и не вернулся на прежний курс, хотя разум или может страх, всё время напоминали ему – «не ходи туда, не надо, там только смерть», сопровождая это, воспоминаниями о том, что довелось увидеть раньше, о пятнах крови, о растерзанных телах. Но он не остановился, не повернул обратно.
Он продолжал идти вперёд, регулярно останавливаясь, что бы осмотреться и прислушаться. Но ничего необычного в пути не произошло. Звуки те же что и всю дорогу – ветер, шелест бумаги, гоняемой по тротуарам тем самым ветром, иногда скрипы, глухие шорохи, в общем, обычный фон вечерней городской улицы. Сейчас не вечер, далеко не обычный день, но примерно так и выглядят улицы города глубокой ночью – пустые, полные неясных шорохов и звуков, которые и вовсе трудно как-то идентифицировать. Он этого не помнил, скорее, просто знал, что так оно и есть на самом деле. Он бы удивился своим мыслям, выводам, да уже надоело удивляться – память играет с ним одну и ту же шутку, с тех самых пор как он очнулся.
Минут через десять пути, Павел остановился на перекрёстке. Никаких признаков источника недавних звуков, он так и не нашёл. Есть ли смысл продолжать движение в этом направлении? Вполне возможно, что он пройдёт мимо разгромленного дома и не заметит этого.
Павел прошёл ещё немного вперёд. Здесь дорога была не совсем обычной. Впереди какой-то выступ, в стороне от тротуара, впритык к проезжей части. Ему стало любопытно, что это такое, и он двинулся туда. Всё равно источник звуков, похоже, находился где-то справа или слева, вряд ли он сможет его найти, так что, пожалуй, пора двигаться дальше в прежнем направлении.
Но прежде он посмотрит на странную конструкцию, относительно коей, его память отозвалась полным молчанием. Даже на уровне полу осознанных ощущений и подспудной уверенности, царит полный штиль. А ему любопытно, что это и зачем нужно – прежде ему такое не встречалось.
Объяснение возникло довольно быстро – из-за домов выглянуло солнышко и яркие золотистые лучики затопили улицу своим приветливым светом. В этом неожиданно ярком освещении, он сумел разглядеть на выступающей из асфальта конструкции, табличку с надписью выполненную золотыми буквами. «Метро», гласила та надпись, и память откликнулась десятком размытых образов, самым ярким из которых была толпа людей, в непонятном помещении, на коих с потолочных ламп, падает какой-то призрачный белый свет. Воспоминание? Вероятнее всего. Что это перед ним высится, понятно, ответ получен можно уходить. Да. Но сразу он не ушёл.
Помимо таблички, в этом ярком свете, стали видны и другие вещи. Разглядеть подробнее с такого расстояния не получалось, так что он двинулся дальше, не выпуская автомат из рук.
Смазанные пятна на асфальте, частично скрытые от него брошенными тут автомобилями, поначалу показавшиеся кровью, оказались красной краской. На всю ширину дороги, зловещим красным светом в золотых лучах, мерцала надпись.
«Судный день настал!».
Иногда, краска не только сияла, но и подрагивала, вырываясь вверх, и надпись словно раздваивалась – её копия возникала над дорогой в метре от поверхности. Он стоял там и смотрел, не понимая, что это и зачем. Солнце заслонило тучкой, яркий приветливый свет исчез, улица погрузилась в полумрак теней, отбрасываемых зданиями, и мир вокруг сразу изменился. Стал мрачнее, стал больше соответствовать смыслу надписи. А отражённая копия слов, как и мерцание краски, исчезли. Видимо, они появлялись только при сильном внешнем источнике света. Любопытная краска. Объёмная, но не совсем, возможно, какой-то другой её вид, или вовсе нечто иное. Однако ничего не обычного в ней точно нет – он в том был совершенно уверен, хотя и не мог вспомнить ничего связанного с этим вопросом.
Второй объект, ставший лучше видеться в лучах светила, являл собой более пугающее зрелище, но куда более понятное, чем странная краска. Лучи солнца эти предметы отражали, сверкая золотистыми бликами на асфальте. Теперь, когда солнце пропало, они виделись невразчными, грязно-жёлтыми цилиндриками. Он подошёл к ним ближе и, недоумевая, покачал головой – гильзы. Причём отчего-то крупнокалиберного. У патронов к его автомату, гильзы намного меньше. И их тут разбросано сотни две, наверное. Что же тут такое произошло?
Предположение с домом, подвергшимся нападению мертвецов, какие он уже много раз встречал, не оправдалась. Тут случилось нечто иное.
Он поднял взгляд и увидел лестницу, ведущую под землю к станции метро.
Тёмный проём скрывает проход, что там такое, видно плохо, но за этой темнотой есть что-то ещё, площадка или коридор, ведущие ещё дальше вниз. Этот проём, скрытый во тьме, казался ему на редкость жутким, словно он скрывает какую-то зловещую тайну, которую лучше никому не раскрывать. Однако он всё же подошёл к верхней ступеньке и остановился там.
Внизу, на лестнице, полно таких же гильз. И пятен крови - чернильно-чёрной крови.
Спускаться вниз, не стал. Дальше верхних ступенек он не пошёл, так и остался на самом верху лестницы, сел там, на корточки, напрягая глаза, в попытке увидеть, что же находится внизу, что скрывает темнота. Некоторое время ничего не было видно – там слишком темно, потом снова выглянуло солнце. Он бросил короткий взгляд на табличку, с надписью «метро» - яркий луч света, отразившийся от золотых букв, ослепил его и, всего на мгновение, проём стал ещё темнее. Но вскоре солнце вновь закрыло тучей, прошло несколько минут, его глаза достаточно адаптировались к изменению освещения. Он смог разглядеть невнятные силуэты, какие-то тени - этого всё же недостаточно, что б увидеть, что там таится в темноте, какую жуткую тайну она скрывает и скрывает ли она что-то. Может быть, там и нет ничего, а гильзы…, ну, просто лежат. Мало ли.
Спуститься? Он хотел получить ответ, узнать, что тут произошло, но страх оказаться во тьме, таящей неизвестно что, всё же пересилил. Однако прежде чем он ушёл, имплантат среагировал на его желание, его мысленную, путём не оформившуюся команду. Глазам стало больно, он зажмурился, моргнул и замер с широко открытыми глазами.
Темнота отступила, не совсем, даже не особо-то и отступила, однако мир вокруг стал светлее, солнечный свет бил в спину, словно прожектор, часть подземного сооружения вышла из тьмы, серыми тенями и смутными пятнами – толи это максимум, что мог выдать имплантат, толи он сработал со сбоем. Впрочем, сама эта сработка имплантата, могла быть каким-то сбоем. Как бы там ни было, теперь он мог разглядеть малую часть того, что станция метро скрывала во тьме.
Внизу, на бетонном полу, залитом чёрной кровью, лежали куски трепещущих тел. Сотни и тысячи кусков, от десятков изорванных тел, поражённых болезнью известной как чёрная чума.
Как тут оказались все эти заражённые? Что их сюда привело? Неизвестно. И вряд ли он когда-нибудь узнает. Но что случилось потом, сомнений нет от слова совсем – мертвецов расстреляли из различных видов оружия, расстреляли так, что от них остались одни ошмётки.
Трепещущие, сочившиеся чёрной жижей, ошмётки.
Его едва не стошнило. Однако с собой он справился, выпрямился и двинулся прочь. На сегодня, ему впечатлений хватило. Пора продвигаться дальше. Зрение вернулось к норме, солнце больше не слепило, а когда он обернулся, вход в метро вновь был скрыт непроницаемой тьмой подземелья.
Ещё долго он не мог забыть увиденное. Разум всё время возвращался к этому туннелю, надписи на асфальте и измочаленным в труху мертвецам.
Что-то там было не так. Так-то если, по большому счёту - там всё не так. И то, что мертвецы собрались внизу, и то, что их кто-то невозбранно измочалил в кашу. Расстреляли словно на стрельбище. Ужасно, непонятно и так далее.
Да.
Но какого, мать их, чёрта останки мертвецов шевелятся, а вырванные руки, ещё и ползают, пускай и медленно, но ползают!? Жуткое, тошнотворное и пугающее зрелище.
Ему вдруг подумалось, что в том и была задумка – собрать мертвецов в одном месте, покрошить их в куски и оставить там. Но зачем это было нужно? Какова цель подобного безумия? И была ли эта цель? Может, какому-то безумцу, просто весело было наблюдать, как тяжёлые пули рвут на части заражённых людей, как они прошивают насквозь десяток человек сразу, видеть, как гранаты разрывают на части человеческие тела? Мир ведь не без добрых людей. Сегодня собачку у подъезда кормит, а завтра в соседа кирпичом кинет – просто так кинет, ни зачем особо. Просто посмотреть, как кирпич шваркнется - в висок или прямо в лоб? Оно и приятно и весело опять же…