Что-то важное есть в этом. Их не просто так разнесли на куски о оставили в темноте на бетонном полу. Что-то на уровне ощущений пытается пробиться к разуму.
Это важно – мертвецов изрешетили и бросили там, с определённой целью. И, кажется, раньше, он точно знал какова эта цель. Или догадывался о ней.
Он хлопнул себя по лбу ладонью, проворчав что-то матерное – не помогло. Чувство неясной тревоги осталось, память молчит как убитая.
Долбанная память, долбанная жизнь – почему никогда не бывает простых ответов? Почему эти ответы растерялись, не пойми, куда и как, а теперь он бродит словно призрак в чуждом ему мире.
Проклятье…, подумал он и, конечно, в сердцах, тут же озвучил это слово, но другими буквами и другими словами - примерно на десять-пятнадцать слов. После чего двинулся дальше.
Некоторое время, город не приносил никаких сюрпризов, оставаясь таким же, каким он увидел его в первый момент. Снова пустые улицы, дороги забитые автомобилями или вовсе без них, дома, подъезды коих заперты, либо открыты настежь – в таких, иногда, как и прежде, он замечал кровь и останки людей. Только ближе к вечеру, он услышал странный шум и свернул с улицы, по которой двигался, в широкий проулок, ведущий во дворы пятиэтажных зданий. Такие низкие здания, на пути к центру города, были последними – он видел их ещё с того высотного дома, где познакомился с клыкастым ребёнком Гришей и старался держать курс примерно в их сторону. Когда стены этих домов стали видны с улицы, он даже улыбнулся – направление выдержал верно. Хотя и пришлось немного попетлять, всё же не заблудился. У одного из этих домов, шум и достиг его ушей.
Он остановился, стал прислушиваться. Казалось, кто-то роется в чём-то бумажном или мнёт в руках большую картонную коробку. При этом, время от времени, слышался металлический лязг и что-то напоминавшее сердитое ворчание. Перед глазами мелькнула картинка – именно картинка. Из какой-то книги. Он зажмурил глаза пытаясь удержать это обрывочное воспоминание, пытаясь размотать его так, что б увидеть что-то ещё. Увы, кроме картинки на странице и тонкого пальца с обгрызенным ногтем, который страницу придерживал, он ничего не увидел. На странице той был и текст, однако, его он не помнил – в образе, поднятом из глубин его покалеченной памяти, вместо текста, лишь размытые чёрные полосы. Открыв глаза, он даже не был уверен, что это именно его воспоминание. Может, то и вовсе кадр из какого-то кинофильма. Как бы там ни было, он знал, что изображала та картинка. Это была зарисовка из далёких времён, что-то связанное с падением экономики, каким-то распадом – это всё вспомнилось на уровне полу осмысленных отрывков, он не смог бы сказать, с чем именно всё это связано. Распад, экономика – слова-то знакомые, а как с картинкой связаны? Кто ж его знает…, картинка изображала человека той эпохи, вынужденного копаться в мусорном баке, что б найти себе пропитание. Вот. Точно, именно так это и связано – распад экономики в далёкие времена дикости. Это всё оставило людей без пропитания. Именно! Но как это могло их без пропитания оставить? Где тут связь, как это работает? Непонятно – как бы там ни было, а это дикость. Люди не должны копаться в помойках, в поисках еды. Он покачал головой, с осуждением и хмурым взглядом – такая невероятная дикость уже давно исчезла из…
Из чего?
-Долбанная память. - Проворчал он сердито и свернул в проулок, в надежде повстречать человека. Может даже нормального человека. Ни при смерти, ни с когтями, живого, обычного человека. Одиночество с кучей вопросов без ответов на них, ему изрядно надоело. А если там, в мусоре роется как раз таки человек и именно в поисках еды – это и ещё лучше. У него есть еда, а значит, они легко смогут установить контакт, из благодарности, человек тот, будет разговорчив, дружески настроен и расскажет всё, что ему нужно знать об этом незнакомом и странном мире.
Какая-то мысль дёрнула на самом краю сознания, и он остановился на полушаге.
Возможно, он бы ушёл и не стал заходить в проулок, ухватив эту мысль за хвост и размотав её полностью, превратив в логически обоснованный вывод, почему туда ходить ему не надо. Но вышло иначе – перед его глазами уже был источник шума, осталось сделать один шаг, и он отбросил осторожность прочь.
Тревожный колокольчик в его душе ещё раз сердито звякнул, но, так и не дождавшись ответа от сознания, решительно махнул метафорической рукой и замолчал.
У стены здания, стоял громадный мусорный бак с откинутой крышкой и из широкого проёма, только что, вылетел кусок белой рваной бумаги. Картинка-воспоминание, обрывочное знание о том, что там изображено и сам этот мусорный бак – кусочки пазла сошлись. Ничего удивительного. Мир пал, экономика, чем бы оно ни было, исчезла вместе с ним. А это всегда приводит к печальным последствиям. Кушать хочется ведь каждый день. А что делать, если кушать нечего?
-Эй! – Крикнул он, на всякий случай, держа оружие в руках, но дулом вниз. В баке рыться перестали, наступила тишина. – Я не причиню вреда. Я лишь хочу узнать, что происходит.
Ему не очень поверили. Да и не особо его поняли.
Мусор в баке взвился вверх столбом и когда, искавший пропитание, оказался перед ним, Павел таки ухватил ту тревожную мысль за хвост. Тревожный колокольчик торжественно звякнул в последний раз и обратно замолчал – теперь-то что? Всё как бы, приехали, сушите вёсла господа.
Разумная часть сознания не преминула поспешно и весьма ехидно выложить на поверхность сознания, кучу разумных доводов и выводов.
Которые были бы очень кстати минуту назад.
Говорят, лучше поздно, чем никогда. Однако, в основном, это не работает. В некоторых ситуациях, «поздно», синоним слова «съели», иногда даже заживо.
Вот зачем человеку в этом городе искать себе пищу в мусорном баке, если вокруг полно домов, многие из которых пусты? Заходи в любой, убедись, что людей там нет, открывай холодильник и вот тебе куча самой разной еды. Да что там! Ему попадались и целые магазины, забитые готовой едой и замороженной – последняя, имела тухлый вид, холодильники не работали. Однако готовой еды, которая не успела испортиться или имела срок годности от дня изготовления вплоть до гибели Вселенной, в магазинах и домах, более чем достаточно. В таких условиях искать еду в мусорном баке станет только человек не совсем здоровый на голову, питающий несколько извращённые чувства к еде в целом. Конкретно сейчас, случай явно не из тех. Копавшийся в мусоре, к людям, конечно, относился - но только в очень узком, крайне специфическом смысле.
Припав к земле, широко расставив лапы, он оскалил клыки и как-то недобро сверкнул глазами.
-Х-хорошая собачка. – Пробормотал Павел, медленно направляя оружие в лоб пса.
Пёс в ответ издал громовое рычание, в глазах его мелькнуло жесточайшее разочарование – столько мяса без дела пропадает! Увы, съесть никак. Именно так - пёс понимал, что его съесть не получится, как минимум, не получится без риска для себя. В его глазах Павел увидел это понимание, увидел почти разумную мысль. Взгляд пса сфокусировался на автомате, рычание перешло в утробное. Пёс стал пятиться, словно понимая, что такое оружие и на что оно способно. Это удивило Павла, весьма удивило, хотя он и не смог бы сказать, почему конкретно. Сейчас им овладело какое-то двойственное чувство. С одной стороны, ему казалось, что он впервые видит подобного зверя. С другой стороны, он знал, что такое этот зверь – собака, лучший, так сказать, друг человека. Он даже помнил название породы. Немецкая овчарка перед ним клыки скалит. Крупный, взрослый кобель, который был голоден достаточно сильно, что б сожрать и человека. Или дело не в голоде? Может дело в его глазах? Пёс, вопреки поговорке, не казался другом человека ни одним местом. Наоборот, всем своим видом пёс показывал, что не боится его и не питает никаких иных чувств, кроме как желание плотно пообедать и при том не получив пулю в лоб. Пёс рассматривал его ни как человека, он не испытывал страха, только осторожность, только разочарование – Павла ему хватило бы, что б на весь день наесться и не нужно по помойкам шататься в поисках отбросов. Столько вкусного свежего мяса! А скушать боязно, вдруг стрелять начнёт? И всё же он видел по глазам зверя – искушение велико, одно опрометчивое движение, один не верный шаг и пёс ринется в атаку, забыв об осторожности.
Неизвестно чем бы закончилась эта встреча в глухом переулке - всё решил случай.
Из-за угла выскочил второй пёс, заметно мельче. Остановился, тормозя всеми четырьмя лапами, и тоже уставился на автомат, после чего оскалил клыки.
-Тихо, без истерик. Я не стану стрелять. – Проговорил он максимально спокойно и убедительно, сам начиная пятиться обратно на улицу. Собаки делали то же самое, не сводя глаз с оружия.
Он пятился, они смотрели на автомат, иногда на него – словно прикидывали шансы, ведь теперь их двое и шансов, соответственно стало в два раза больше. В какой-то момент, псы остановились.
Им осталось только переглянуться, кивнуть друг другу и…, они что, и правда переглянулись сейчас? Обменялись взглядами…, нет, показалось видимо. Однако, кобель сделал неуверенный шаг вперёд, молча оскалив клыки. А потом, на мгновение, замерли все трое.
Из-за того же угла выскочили три клубка шерсти на коротких ножках и визгливо тявкая, стали путаться в ногах у пса, что был размером поменьше. Овчарки, кобель, которого он причислил к этой породе и второй пёс, что был чёрный как смоль – его память не смогла запомнить названий других пород, а может, он никогда и не помнил больше одной. В общем, собаки эти, явно растерялись. Пёс поменьше, выступил вперёд, стал боком, закрывая собой щенят. Второй подался вперёд и яростно зарычал, припав к земле, словно намереваясь прыгнуть на него. Однако атаковать они точно больше не собирались. Появление новых участников событий изменило баланс рисков и возможностей – теперь в уравнении появились щенки, коих могло задеть случайной пулей. Риск превысил допустимый предел, псы не двинулись с места, один загораживает щенков своим телом, другой пугает его злобным громогласным рыком. Теперь, первыми, они не нападут.