Он долго смотрел на здание, с которого взлетела винтокрылая машина и незаметно для себя, погрузился в размышления о том, как можно было бы улучшить взлётную площадку наверху, что б с неё могли бы работать сразу с десяток конвертопланов.
К сожалению, размышления быстро привели к полному разочарованию и острому чувству утраты – утраты чего-то очень важного для него.
Не хватало данных, что бы сообразить, как максимально улучшить взлётно-посадочную площадку. Он не знал, что из себя, представляют конвертопланы. Только в общих чертах – это машины с двумя винтами на коротких крыльях. Этакие улучшенные многоцелевые вертолёты. Но каковы их возможности в плане скоростей? Как долго они могут выдерживать плавный полёт? Как долго могут зависать на одном месте? Каков размах крыльев? Из чего обычно строят такие посадочные площадки на зданиях? Каковы правила планировки, как втиснуть в них улучшение и можно ли их обойти? Ни одного ответа, а вопросов целая куча.
Павел сел на бетонную поверхность крыши, прислонившись спиной к невысокому, бетонному же, парапету и закурил. Выпуская клуб дыма, он с грустью осознал, что мог бы улучшить эту площадку, улучшить так, что б она обеспечивала максимум того, на что способна в потенциале. Он точно знал, что может это сделать. Но сделать не мог – что бы что-то улучшить, нужно владеть хотя бы самой общей информацией. А её у него не было. Память девственно чиста, етит её налево.
Здесь, на крыше, у парапета, он просидел до самого заката. Он не двигался с места, размышлял, иногда курил. Вспоминал Алису, её суровый, пронзительный взгляд. Но чем чаще думал о ней, тем менее суровой казалась ему девушка, и тем больше он вспоминал о ней совсем иные вещи. У неё, были стройные, красивые ноги. Грудь не особо впечатляет, но высокая и симпатичной формы. Её лицо, в принципе, можно назвать красивым, хотя и с некоторой натяжкой. Было в ней нечто такое, что к ней влекло. Наверное, это всё странное сочетание привлекательной внешности и жёсткого характера.
Девушка-солдат, которая для родных и друзей, так и осталась маленькой девочкой.
Ночь опустилась на город, и он снова поднялся, глядя на центр города. В другие ночи, едва становилось темно, именно там вспыхивало больше всего окон. Так было и в этот раз.
Однако в остальных частях города, ситуация стал заметно иной.
Расстелив одеяло в надстройке с батареями, он лёг на спину и долго смотрел в потолок, прежде чем уснуть. Окон, где горел свет, в городе стало намного меньше, чем было в день, когда он, так же как и сейчас, ночевал на крыше здания. Окна этого города гаснут. Вряд ли они гаснут просто так, вряд ли жители энергию экономят. У него что-то сжалось в душе, стало грустно и тоскливо – окон тех, стало меньше, потому что там больше некому включать свет. Людей там больше нет.
Как минимум, там больше нет живых людей.
Проснулся он от громкого грохота. Что это такое и не кажется ли ему, он не сразу сообразил – всю ночь снилась карта с мерцающей линией и точкой в конце. Даже сейчас она перед глазами стоит и никак не может отделаться от ощущения, что он не там, где должен быть. Что ему нужно прямо сейчас вставать и бежать что есть сил туда, к этой точке за городом.
Он поднялся на ноги и открыл дверь – грохот к тому моменту уже сходил на нет. Превратился в глухой шелест и протяжный скрип. Павел прихватил автомат и, пригнувшись, подбежал к парапету.
Источник звука найти сразу не смог. Вскоре стало понятно почему – столб серой пыли поднимался над двойной линией высоких зданий. Пыль поднялась заметно выше зданий и начала рассеиваться по небу, отдалённо напоминая этакий гигантский гриб. Впрочем, недолго. Вскоре пыль разметало по воздуху, и она превратилась в серую завесу, медленно сносимую ветром в сторону восходящего солнца.
Скрипнул люк и он обернулся. На крышу выбралась Алиса, его увидела и удивлённо вскинула брови. Затем улыбнулась ему, а спустя мгновение увидела серую дымку над зданиями и улыбку, словно ветром сдуло. Она подошла к парапету, замерла там, напряжённо вглядываясь в горизонт.
-Я думала ты ушёл. – Сказала девушка, приложив ладонь ко лбу. – Заходила вечером к Олегу, потом на лестнице побыла немного. Даже на улицу выходила. А ты вот куда спрятался.
-Я не прятался. – Проворчал он, отворачиваясь от странного зрелища. Девушка ничего не сказала, она всё смотрела на пыль, медленно оседавшую вниз.
-Странно. – Наконец, произнесла она, глядя теперь на Павла.
-Согласен…, - ответил он и после небольшой паузы, неуверенно добавил. – Кажется, там рухнуло здание. Целиком, за несколько минут обрушилось.
-Грохот стоял минуту и девять секунд. – Уточнила Алиса, отходя от парапета.
Он плечами пожал – может быть и столько грохот стоял. Может, и нет. Он как-то не додумался считать, сколько по времени слышался звук. Словно прочитав его мысли, Алиса сказала.
-Мой имплантат засёк точное время появления звука и его исчезновение…, наверное, ты прав. Там рухнуло здание. – Она сложила руки на груди, нахмурилась. – Что там произошло? – Он промолчал, она ничего больше по этому поводу не сказала – то, что случилось там, в отдалённой части города, это всё случилось слишком далеко от них. Предположений можно настроить в десять этажей, но что б подтвердить их или опровергнуть, нужно туда сходить и посмотреть на место, где взвился столб пыли. А на это вряд ли кто-то добровольно пойдёт.
-Есть хочешь? – Вдруг спросила Алиса. Прежде чем успел подумать над вопросом, желудок с надеждой заворчал, а мозг Павла, был вынужден, в принудительном порядке, отдать команду нервным окончаниям, совершить кивательное движение. – Минут пять подожди. Отец вчера кое-что собрал, мне вне очереди воспользоваться можно, по-семейному.
Она убежала вниз, а Павел, надувшись, смотрел в пол – еды как у дурака фантиков. Ещё и комната под зданием, где он очнулся, забита концентратами на пару лет вперёд, а тут вон как. Пользы от него, можно сказать, никакой, а теперь вот вне очереди что-то вкусное обломится, из рук симпатичной и интересной девушки. Хорошо устроился, что тут ещё скажешь?
-Паразиты тоже люди. – Проворчал он, без всякой уверенности в своих словах.
Алиса вскоре вернулась с маленькой кастрюлькой в руках. Её она поставила перед ним на пол и открыла крышку. Над кастрюлькой поднялся пар, он увидел внутри нечто похожее на суп и торчавшую из него ложку. По крыше распространился приятный аромат. Желудок торжествующее заурчал, да практически басом. Алиса усмехнулась и, присев на парапет, сказала.
-Приятного аппетита. Не против если я тут побуду?
-Нет, совсем не против. – Проговорил он, не отводя взгляда от горячего, видимо, всё-таки супа. Он никак не мог припомнить, ел ли он что-то подобное прежде? Память у него начиналась в комнате с капсулой, а с тех пор ничего кроме концентратов, поесть не удавалось. В пути он мог бы что-то прихватить из магазинов, но не видел смысла менять концентрат, на очередной сухпаёк из непонятной коробки, непонятно где взятой.
На еду, он накинулся с удовольствием и иногда краснел, так как в процессе чавкал и ничего с собой поделать не мог. Алиса улыбалась, на него смотрела и иногда оборачивалась, бросая тревожные взгляды туда, где всё ещё висели клочки серой пыли. Павел о том думать не мог, так как горячая еда, как говорится, «зашла», просто на ура.
Когда ложка стукнулась о дно кастрюльки в последний раз, и на дне уже ничего не осталось, он откинулся на парапет и закурил. Выпустив клуб дыма, подумал, что бросить второй раз, теперь, в таких условиях, будет куда как труднее…, второй раз? Да, это было воспоминание. Не в картинках, не в полу смазанных образах, а просто уверенность – он уже курил и, посчитав это дело вредным, бросил. Без всяких усилий бросил, воспользовавшись доступной всем, государственной программой, бесплатной как для них, так и для безусловных…, для них? Проклятье. Почему память не открывает больше? Почему он вспоминает лишь куски и в самый неподходящий момент?
-Папа нагреватель собрал из элементов, что парни наши в прошлую вылазку нашли. Часть из них оказалась изолированной. Получился стабильный силовой блок и нагревающий элемент. Теперь горячее будет чаще. – Она сморщила носик, что смотрелось весьма мило и, на некоторое время, приковало его взгляд, к её лицу. – Увы, варить можем только сублимированные продукты и то, что вырастили некоторые наши соседи у себя на балконах. Представляешь? В нашем доме остались люди, которые этим занимаются! Не думала, что в наше время подобное ещё встречается.
-Спасибо, было вкусно. – Сказал Павел. – А что за вылазка? Я думал вы не выходите.
Алиса улыбнулась, в её взгляде мелькнуло выражение, которое он не смог как-то определить, кроме того, что выражение то было направлено в его сторону и несло исключительно положительный окрас. А затем рассказала о вылазках. Как оказалось, время от времени, в город выбирается не только Олег, но и другие жители дома. Учитывая, что посещённый ими магазин был разорён задолго до их прихода, надо полагать, такие вылазки совершал каждый обитаемый дом или почти каждый. Конкретно здесь, в город выбирались, в основном, в поисках изолированных электронных деталей, детского питания и специфических лекарств и предметов, нужных для маленьких детей - в двух квартирах имелись младенцы. По поводу последних, Алиса выразила искреннее непонимание. Не по поводу их потребностей и того факта, что из-за них, мужчинам приходится иногда выходить в город. А по факту наличия младенцев в доме.
-Станции дистанционного рождения уже давно доступны всем желающим почти во всех городах ЕЗК, с населением выше пятисот тысяч. Массовость и дотации из единого бюджета ЕЗК, сделали услуги станций крайне дешёвыми. Они доступны буквально всем. Но Ивановы и Фрезины, всё равно решили сыграть с судьбой в орлянку, сами зачали, сами родили в местной больнице. – Она пожала плечами и в недоумении полном развела руками. – Не понимаю я их. Зачем нужен такой риск? Понятно лет сорок назад – тогда станции только появлялись, стоило это не мало, да и были они только в самых крупных городах. Мало того что для услуг станции нужно было иметь огромную сумму, так их ещё и не найдёшь нигде. Но сейчас! Зачем?