Брут нахмурился.
— Ты думаешь простить его?
— Я думаю понять его, — ответил Цезарь, наливая вино в две чаши. — За всю мою жизнь я встречал множество людей. Честолюбцев, авантюристов, фанатиков. Но Крид... он другой.
— В чём?
— Он не хочет власти ради власти. Если бы хотел, давно бы напал на Галлию или попытался захватить Рим. Вместо этого строит город и торгует.
Цезарь подал одну чашу Бруту и сам отпил из другой.
— Знаешь, Брут, старость приносит странную мудрость. Начинаешь видеть не только сегодняшние интересы, но и завтрашние последствия.
— И что ты видишь?
— Мир, который меняется. Рим больше не может контролировать всё силой. Слишком большие территории, слишком много народов, слишком разные культуры.
Брут сел в кресло напротив Цезаря.
— Ты говоришь о конце империи?
— Говорю о её эволюции. Возможно, будущее — в союзах и торговле, а не в завоеваниях и подчинении.
— Это не похоже на тебя. Раньше ты говорил, что Рим должен править миром.
— Раньше я был молод и думал, что сила решает всё, — признал Цезарь. — Теперь понимаю: сила без мудрости ведёт к краху. Посмотри на Александра — он завоевал полмира и что? Империя развалилась сразу после его смерти.
— А Рим?
— Рим выжил, потому что научился включать покорённые народы в свою систему. Но даже мы доходим до предела. Дальше нужны новые подходы.
Цезарь снова подошёл к окну.
— Крид это понимает. Его город — эксперимент. Там живут вместе люди разных племён, и это работает.
— Пока что. А что будет, когда начнутся проблемы?
— Тогда мы увидим, чего стоит его эксперимент. Но пока что результаты впечатляют.
Брут отпил вина и задумчиво сказал:
— Иногда мне кажется, что ты завидуешь ему.
— Завидую? — Цезарь повернулся к нему. — Возможно. Он может себе позволить строить с нуля, не оглядываясь на традиции и обязательства. У меня такой свободы нет.
— Ты самый могущественный человек в мире.
— Именно поэтому у меня нет свободы. Каждое решение влияет на миллионы жизней. Каждая ошибка может стоить империи целых провинций.
Цезарь вернулся к столу и снова взял донесение.
— А Крид управляет одним городом. Может экспериментировать, ошибаться, исправляться. У него есть роскошь, которой лишён я, — возможность учиться на собственных ошибках без катастрофических последствий.
— И что ты намерен делать?
— Пока что ничего. Пусть строит свой идеальный город. Если получится — возьмём на заметку. Если нет — проблема решится сама собой.
Брут поставил пустую чашу на стол.
— А награда за его голову?
— Остаётся. Но не буду активно её навязывать. Скорее как... предложение для особо амбициозных.
— Ты изменился, Цезарь. Раньше ты не колебался уничтожать врагов.
— Раньше я не понимал разницы между врагом и соперником, — ответил Цезарь. — Враг хочет тебе навредить. Соперник просто идёт своим путём, который может не совпадать с твоим.
— А Крид?
— Крид... — Цезарь задумался. — Крид ищет искупления. Он пытается создать что-то хорошее после всех разрушений, которые причинил. Это достойно уважения.
— Даже после того, что он сделал с легионами?
— Особенно после этого. Легко разрушать, трудно создавать. А создавать после того, как сам был разрушителем, — почти невозможно.
Цезарь сел за стол и начал писать ответное послание легату Цеденту.
— Что пишешь?
— Инструкции. Торговлю продолжать, но наблюдать внимательно. Изучать методы управления Крида, его военную организацию, экономическую модель.
— С какой целью?
— С образовательной. Возможно, нам есть чему у него поучиться.
Брут покачал головой.
— Учиться у варвара?
— У человека, который превратил банду наёмников в процветающий город за несколько месяцев, — поправил Цезарь. — Происхождение здесь не важно. Важен результат.
— А что скажет сенат?
— Сенат скажет то, что я ему позволю сказать. В этом преимущество диктатуры — можно принимать непопулярные, но правильные решения.
Цезарь закончил письмо и запечатал его.
— Знаешь, Брут, иногда я думаю о том, что бы случилось, если бы Крид родился римлянином.
— И к каким выводам приходишь?
— К тому, что он либо стал бы великим императором, либо погиб бы от рук заговорщиков. Люди не любят тех, кто ставит под сомнение привычный порядок вещей.
— Говоришь как человек, который сам изменил привычный порядок.
— Именно поэтому и говорю, — усмехнулся Цезарь. — У меня есть враги в сенате, которые только и ждут подходящего момента.
— Ты в опасности?
— Всегда. Власть — это постоянная опасность. Но это цена, которую приходится платить за возможность изменить мир к лучшему.
Цезарь встал и снова подошёл к окну.
— Иногда мне кажется, что Крид мудрее меня. Он выбрал маленький мир, который может контролировать полностью. А я пытаюсь управлять огромной империей, где каждое решение порождает тысячу новых проблем.
— Но твоё влияние несравнимо больше.
— А счастье? — задал неожиданный вопрос Цезарь. — Как думаешь, кто из нас счастливее — я со своей империей или он со своим городом?
Брут задумался.
— Сложный вопрос. Что для тебя счастье?
— Раньше я думал, что это власть и слава. Теперь склоняюсь к мысли, что это возможность созидать, не разрушая. Строить, не завоёвывая.
— Тогда Крид, возможно, действительно счастливее.
— Возможно, — согласился Цезарь. — Он нашёл то, что я всё ещё ищу. Способ быть сильным, не будучи жестоким.
К ним в комнату вошёл секретарь с новыми донесениями.
— Из Галлии прибыли вести, — доложил он. — Племена беспокоятся. Говорят о каких-то саксонских набегах.
— Саксы? — переспросил Цезарь. — Это новая угроза?
— Похоже на то, господин. Они пришли с востока и ищут земли для поселения.
Цезарь обменялся взглядами с Брутом.
— Интересно. Посмотрим, как наш философ-воин справится с этой проблемой.
— Ты не собираешься помочь?
— Пока что нет. Пусть покажет, на что способен его метод управления в кризисной ситуации.
— А если не справится?
— Тогда вмешаемся. Но сначала дадим ему возможность проявить себя.
Цезарь взял новые донесения и начал их просматривать.
— Знаешь, Брут, я начинаю думать, что мы живём в переломную эпоху. Старые методы управления перестают работать, а новые ещё не найдены.
— И что это означает?
— Что нужно учиться у всех, кто пытается найти эти новые методы. Даже у бывших врагов.
— Ты серьёзно считаешь Крида учителем?
— Считаю его экспериментатором. А из экспериментов, удачных и неудачных, можно извлечь много полезного.
Цезарь отложил документы и посмотрел на заходящее солнце.
— Иногда мне кажется, что я слишком стар для этого мира. Слишком привязан к старым методам.
— Ты создал величайшую империю в истории.
— Возможно. Но смогу ли я её сохранить? И что останется после меня?
— Твоё наследие, твои законы, твои достижения.
— Или хаос и гражданские войны, — мрачно добавил Цезарь. — История знает много примеров, когда смерть правителя разрушала всё, что он создавал.
— Тогда нужно подготовить достойного наследника.
— Кого? Тебя? Антония? Октавиана? Все они хороши по-своему, но кто из них сможет удержать империю?
Брут промолчал. Вопрос был слишком сложным для простого ответа.
— А вот у Крида есть преимущество, — продолжал Цезарь. — Он не думает о наследниках, потому что бессмертен. Может планировать на столетия вперёд.
— Это преимущество или проклятие?
— И то, и другое. Но в управлении государством долгосрочное планирование — огромное преимущество.
Цезарь встал и направился к двери.
— Пошли, Брут. Нужно готовиться к заседанию сената. Обсудим новые законы о торговле с северными территориями.
— Включая Британию?
— Включая Британию. Пора признать реальность — Камелот стал важным игроком, нравится нам это или нет.
Они вышли из комнаты, оставив на столе донесения о далёком белокаменном городе, где бывший разрушитель пытался стать созидателем, а молодой король учился мудрости у своего бывшего врага.
Цезарь не знал, что его собственные дни сочтены, что скоро ножи заговорщиков прервут его размышления о будущем империи. Не знал, что Крид переживёт их всех и будет помнить о старом диктаторе как об одном из немногих римлян, способных видеть дальше сегодняшнего дня.
Но пока что он просто шёл по коридорам своего дворца, думая о том, как удивительно переплетаются судьбы людей и народов, и как сложно отличить врага от учителя в этом запутанном мире политики и власти.
Глава 4
Переговоры с саксами проходили в павильоне, установленном на нейтральной территории между Камелотом и саксонским лагерем. Артур прибыл в сопровождении небольшой свиты — Крида, Валерия, нескольких охранников и юного Мерлина, который внимательно наблюдал за происходящим.
Саксонская делегация оказалась внушительной. Во главе стоял Хенгист — могучий воин с седой бородой и холодными голубыми глазами. Рядом с ним — его брат Хорса, более молодой, но не менее свирепый. За ними — десяток вождей поменьше, все в боевых доспехах, все с оружием у пояса.
— Артур Пендрагон, — произнёс Хенгист, с любопытством изучая молодого короля. — Слышал о тебе. Говорят, твой отец был великим воином.
— Был, — кратко ответил Артур. — А теперь поговорим о ваших намерениях.
— Наши намерения просты, — сказал Хорса. — Нам нужны земли. Хорошие земли для наших людей.
— Для этого необязательно жечь деревни и убивать мирных жителей, — возразил Артур.
— А как ещё показать, что мы серьёзно настроены? — усмехнулся Хенгист. — Если просто попросим — кто нас услышит?
— Я вас слышу. И готов обсуждать мирное решение.
Саксонские вожди переглянулись. В их взглядах читалось удивление — они явно не ожидали такого подхода.
— Что ты предлагаешь? — спросил Хенгист.