Он и правда занялся этим, и результат не заставил себя ждать – разумеется, снова отрицательный. Никакого техникума коммунального хозяйства в Москве давно не существовало, специалистов нужных направлений готовили в разных колледжах.
Но зато родителям Володи повезло больше. Они развернули кипучую деятельность и какими-то сложными путями, что называется, козьими тропами, через какого-то соседа по старому дому, вышли на одну из бывших учениц отца, которая как-то раз случайно встретила его в метро. И Борис Васильевич рассказал ей, что лишь недавно вернулся с Севера, где жил и преподавал больше двадцати лет. А теперь собирается поселиться «на исторической родине, у истоков» – в Рязанской области, откуда был родом его дедушка, перебравшийся в Москву еще до революции. Смущало то, что эта встреча бывшей студентки и преподавателя состоялась очень давно, чуть ли не в девяностые. Но зато та самая бывшая ученица даже назвала место, где планировал поселиться Борис Васильевич, – то ли деревня, то ли село под названием Муромское.
– Она запомнила, потому что в то время выступала в народном ансамбле, – объяснил Володя. – И у них песня в репертуаре была «На муромской дорожке».
Руслан торопливо записал название на первом, что попалось под руку, – бумажном пакете, в котором вчера доставили ужин из рыбного ресторана.
– И это все, – закончил рассказ друг детства. – Ничего более свежего найти не удалось, уж не взыщи. Чем богаты…
– Очень даже богаты. Очень, – заверил Руслан. – Спасибо тебе, дорогой мой. Это очень полезная зацепка. Буду искать, что это за Муромское такое.
Никакого Муромского, ни деревни, ни села, в Рязанской области не обнаружилось. Зато нашелся рабочий поселок Мурмино, оказавшийся довольно интересным местом, историческим, известным с шестнадцатого века, когда он звался «сельцо Муромино» и принадлежал рязанскому архиепископу. Руслан пробежал глазами историческую справку, впрочем, не особо вдаваясь в подробности. Сейчас «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой» его совершенно не интересовали. Гораздо больше внимания привлекло то, что в населенном пункте с тремя тысячами жителей имелась своя школа. Логичнее всего предположить, что если отец решил осесть в Мурмино, то работал именно в этой школе. Возможно, это, конечно, просто его, Руслана, фантазии… Ну, ничего. Главное – что-то делать. И прямо сейчас.
Телефон школы отыскался быстро, но трубку никто не взял. И не брал, сколько бы и в какое время Руслан ни названивал. Это было странно – на дворе конец мая. Учебный год уже заканчивается, но ведь еще экзамены впереди, уходить в отпуска учителям явно рано. Он отыскал адрес электронной почты, оправил письмо – но ответа тоже не получил.
Что ж, если гора не идет к Магомету… Рус прикинул маршрут по карте и выяснил, что на машине можно добраться часа за четыре. Неплохо. Можно даже выехать не особенно рано, скажем, около восьми утра, – и к полудню он будет уже на месте. Походит по поселку, поговорит с местными из тех, что постарше. В таких небольших местечках все про всех знают.
Русланом почему-то овладело нешуточное беспокойство. Он торопился, словно чувствовал, как само время подгоняет его, чтобы он исправлял ошибки прошлого. Ведь не зря говорят: «Ошибка, которую можно исправить, – это не настоящая ошибка, а лишь еще не выполненная задача». Только бы не оказалось поздно…
– Динь, мне нужно будет уехать на день-другой, – объявил Рус жене тем же вечером.
– И куда? – поинтересовалась та, снимая с подставки блендер, в котором только что приготовила себе овощной смузи.
– В Мурмино. Это поселок в Рязанской области.
– Что еще за хрень?! – Холеная рука с изящным маникюром замерла над стаканом, в который еще мгновение назад лилась густая зеленая смесь. – Зачем тебе в эти пампасы?
– Я еду искать отца, – коротко объяснил он.
– Какого еще отца? Ты же говорил, что знать его никогда не знал…
– Ну а вот теперь ищу.
Вид у Диньки был обескураженный. Она рассматривала мужа, словно видела его впервые – изучая.
– Ты в последнее время какой-то… – она повертела свободной рукой, не находя сравнений. – Как не здесь. Как не со мной. Что вообще происходит?
– Только хорошее, Динь. Только хорошее.
– Хорошее?!
Рус промолчал.
– И это началось с тех пор, как ты уехал от меня к этому своему… другу, – слегка насупившись, продолжала она. – Ты другой стал. Со мной не общаешься…
– Ты преувеличиваешь, – отозвался Рус, но осознал, что слегка лукавит.
Точнее, даже не так. Что ему было лукавить? Разумеется, с ним что-то происходило. Словно из спячки вырвали, но он еще не разобрался, где проснулся. Как попаданец – только непонятно куда. То, что в новый мир, это было ясно как божий день. А вот что с этим всем делать… И конечно, Динька чувствовала, что с ним что-то происходит. Просто вряд ли смогла бы стать ему помощницей в том, что он сейчас переживал и чувствовал. С Олей, конечно, все было бы иначе… Но Оли рядом с ним больше нет. Есть «прекрасная Диана». И Рус внезапно понял, что она в его жизни… просто украшение. Красивый цветок. Но никак не близкий человек, с которым хочется делиться и обсуждать то, что действительно важно. Да, Динька хорошенькая, милая, забавная и, что всегда казалось очень значимо, невероятно сексуальная. И молодая, слишком молодая. Он пока сам толком не понимает, что с ним происходит, неудивительно, что этого не понимает и Динька. Вот она и напряглась. Надулась как мышь на крупу. Как ребенок. Да, конечно, она намного младше его, но какой же она, в сущности, ребенок в двадцать восемь-то лет?! И, пожалуй, действительно поддержки от нее никакой. Но не озвучивать же ей это. Она обидится. Те, кто молод, всегда обижаются, когда им на это указывают. Это с возрастом начинаешь понимать, что в молодости ничего обидного нет, все прямо наоборот…
Он взял ее за подбородок:
– Динь. Давай выясним отношения потом. Уже поздно, а я хотел выехать завтра пораньше. Не скучай тут, хорошо?..
Да. Разница в возрасте все же чувствовалась. Сейчас – особенно остро. Какая там формулировка, когда расписывают? «Вместе в горе и в радости»? А у него сейчас что, горе или радость?.. «Надеюсь, что радость», – подумал он. Потому что где-то на дне души жила надежда… И, пожалуй, даже не надежда, а уверенность, что отец жив. Но Диана не понимала этой радости, не разделяла ее и, что самое неприятное, совсем не хотела ни понять, ни разделить.
Ладно, разберемся и с этим. Но потом. Сейчас главное – отец.
Дорога хороша тем, что есть время подумать. А за три с лишним часа можно обдумать ну очень много.
И Руслан, отключив телефон и оторвавшись абсолютно от всякого общения – с коллегами, с женой, даже с дочерью и Володей, – понял с особенной отчетливостью, что ему надо торопиться. Нет, не в смысле «втопить педаль газа». Ему нужно поспешить и успеть разобраться с собственной жизнью. Интересно, так бывает в пятьдесят лет?..
Ему пятьдесят. В некотором роде зажился. «Земную жизнь пройдя до половины», – внезапно вспомнил Руслан. Раньше, когда он слышал эту цитату, особо даже не задумываясь и не углубляясь, зная только, что это «Божественная комедия» Данте, то автоматически делил сто на два. Пятьдесят. И лишь не так давно до него дошло, что кой черт сто?! Столько не живут, особенно в средневековье. Сейчас, конечно, не средние века и продолжительность человеческой жизни увеличилась, но не до ста же лет! Даже в интернет слазил и узнал, что лирическому герою Данте было тридцать пять. В тридцать пять этот человек начал проходить круги ада, так сказать, подбивать итоги, или о чем там книга – Руслан, к стыду своему, не читал ее. Но так или иначе герой Данте начал расставлять все точки над i в тридцать пять. А он, Руслан, чухнулся вот только что. Опоздал как минимум на пятнадцать лет.
И сейчас, двигаясь в плотном потоке машин на ЦКАД, он думал о том, что сделал за свои пятьдесят лет. Да, вот такая пафосная постановка вопроса. Ну, профессионалом стал. Начальником, у руководства на хорошем счету – хоть это и дается порой ох как непросто… Дом построил, если отделку квартиры-новостройки в таунхаусе и прилагающегося дворика можно назвать строительством дома. Еще жена есть, да. Молодая и красивая. Детей выра… М-да. Тут сложнее. Егора он разве вырастил? У него есть сын-то?.. Дочь, слава богу, есть, только вчера целый час проболтали об этом ее проклятом рафтинге. Руслан подробно инструктировал Мышку, что делать в том случае, а что в этом. Будем надеяться, что она намотала на ус и все будет в порядке… В общем, он счастлив?.. Ему казалось, что да. Да. Все ведь хорошо?.. Хорошо. Но все равно внутри постоянно что-то точило…
Сказать, что он сейчас проходит круги ада, было бы слишком громко и несправедливо. Какой там ад! Если считать прижизненным адом моральные муки, то самый пик пришелся, наверное, на момент развода с Олей. Ладно, это позади. Почему-то это наконец-то вспоминалось уже почти без всякой боли. Наверное, прав Володя – Рус уже свободен. И давно принял неизбежное, не важно, как это там называется в Володькиной психологической терминологии.
Но все же до последнего времени Рус чувствовал, что жизнь его необъяснимо расползается по швам. Рассыпается на кусочки, как пазл. И надо собрать его как можно скорее, потому что можно не успеть. Потому что это не картоночки, это живые люди. Володя. Какое счастье, что он нашелся. Точнее, что он, Руслан, нашел его. Успел. А отец? Успеет ли он его найти? «Господи, сделай так, чтобы батя был жив. Пожалуйста…»
Руслан осознал, что губы его шевелятся. Словно он молился. А может быть, и молился…
…Мурмино Руслан особенно не рассматривал, хотя места были приятные, красивые: зелень, озеро, несколько храмов. Навигатор привел к школьному зданию – трехэтажному, приземистому с узнаваемо большими окнами. При взгляде на него Рус сразу понял, почему никто ему не отвечал по телефону: в школе шел ремонт, судя по всему – основательный, капитальный. Деловитые работяги из Средней Азии плохо говорили по-русски и мало чем могли помочь, но привели то ли завхоза, то ли сторожиху – кто она, Руслан так и не разобрался.