Он вышел из гостиной, сопровождаемый недовольным фырканьем, и отправился к себе в кабинет на третий этаж. Спальных мест в доме было достаточно, но он предпочел кожаный диван именно в кабинете. Оттуда отбил Володе эсэмэс: «Дружище, не успел тебе рассказать: был сегодня на выставке у Даши. И я, по ходу, развожусь. Нет, это не связано. И да, у меня все хорошо».
Перечитал, посмеялся – на сторонний взгляд, противоречивый бред. Но Володя поймет.
«Приезжай в субботу на дачу. Обо всем поговорим», – ответил друг.
Руслан принял душ и постелил себе на диване, удивляясь тому, что даже не пытается прислушаться к звукам с других этажей. Интересно, почему же он так спокоен, точно все, что происходит, – правильно?.. Из глубин памяти выплыла то ли цитата, то ли какой-то мем из интернета: «Если кто-то уходит от вас ругаясь, он точно вернется. Если уходит улыбаясь – не вернется уже никогда». Он улыбался и был спокоен. Значит, Динька снова вернулась к Глебу. Что ж… Вероятно, это правильно, как ни парадоксально. Пора уже признать – не сложилось у них с Дианой. Пожалуй, он, Руслан, виноват. Добивался, осаждал… Зачем?! Ну, добился. И?.. И – пшик. Все-таки хорошо, что они не решились на детей. Что-то внутри их не хотело этого. Ни у него, ни у Диньки не было такой потребности. А разве это любовь, разве это настоящая семья – без детей? Когда сходятся двое в возрасте, то, пожалуй, дети – это «экстремальный спорт». Но Диньке тридцати еще нет. Рожать и рожать… Ну это они уже сами с Глебом решат. Так думал Руслан, все еще поражаясь своему спокойствию, и не заметил, как уснул.
В субботу вся Володина семья собралась на даче: и родители, и Володины сестры-близняшки Тата и Натата (теперь, конечно же, Татьяна и Наталья) с мужьями и детьми. Выглядели они теперь по-разному: фигуры, стиль одежды, прически, цвет волос у каждой свой. Но все же, когда были рядом, сходство продолжало бросаться в глаза.
– Никогда бы не узнал в этих красотках вашу «мелочь пузатую», – шепотом признался «братишке» Рус.
Приехали к Люде и друзья, в их числе музыканты Паша с Леночкой. Наконец-то Руслан познакомился и со своим тезкой. Он ожидал, что сын друга детства будет похож на Володю, но тот оказался совсем другим – и ростом выше, и волосы темнее, и черты лица более резкие, и голос неожиданно низкий. «Интересно, – подумал Рус, – а нашли бы они общий язык с моим Горкой?.. С моим… почти потерянным сыном?»
И поневоле вырвался вздох.
Рус-младший приехал со своей девушкой, похожей на мальчишку-подростка, – маленькой, худенькой, коротко стриженной, с россыпью крупных веснушек по всему лицу. Все называли ее Катериной, хотя, по мнению Руслана, имя это ей совершенно не подходило. Катерина – это что-то из русской классики, она должна быть высокой, статной, с толстой косой, перекинутой на пышную грудь… А не такой пигалицей-непоседой.
Весь день было празднично и шумно. Произносили веселые тосты, шутили, дарили цветы и подарки. Руслан преподнес жене друга расписанный вручную платок из тончайшего шелка, и она немедленно надела его и ходила в нем весь день и вечер.
– Русик, а мы с твоим отцом затеяли по телефону долгоиграющие шахматные партии проводить, – поделился с ним Константин Владимирович. – По твоей книжке мудрствуем, что ты мне презентовал.
– Да, мне отец говорил, – улыбнулся Руслан. – И что вы его приглашали на сегодняшнее торжество. Он всерьез раздумывал, не поехать ли, но все же не решился. Далековато, а он, увы, не в лучшей форме.
– Как я его понимаю, – подхватила тетя Света. – И нам-то из Москвы сюда добираться бывает тяжеловато. Хоть вроде и на машине, и не так долго…
Объевшись кулинарными шедеврами Люды и тети Светы, все еле отвалились от стола и незаметно разбились на группы по интересам. Кто-то пел под гитару, кто-то ушел прогуляться до озера, молодежь затеяла игру в «Мафию». Руслан обосновался в беседке, окруженной многочисленными пестрыми цветами, которые росли тут не на клумбах, а просто так, повсюду, словно сами собой. Лилии, флоксы, календула, настурции – благодаря Диане он поневоле знал немало названий. И ромашки, множество ромашек. Оля была бы в восторге, она всегда их любила…
Руслан долго сидел так, слушал пение птиц, доносящиеся с разных сторон смех, веселые голоса, гитарные переборы и думал: «Вот оно, счастье!»
– Вот ты где, братишка, – это был, конечно, Володя. – Хочешь побыть один?
– Нет-нет, – поспешно остановил его Рус. – Посиди со мной, пожалуйста.
Ему необходимо было поделиться с другом принятым решением: пора было разводиться с Динькой. Стараясь не растекаться мысью по древу, Руслан коротко изложил все то, о чем думал на эту тему последнее время.
– Понимаешь, если представить это математически, – подытожил Рус, – то сначала Дианы в моей жизни остро недоставало. Потом, когда мы съехались, стало очень много. Затем она стала уменьшаться – относительно остальной жизни. Так, знаешь, незаметно. А потом – тоже незаметно, но день за днем – остальная жизнь оказалась настолько важнее и главнее, что уже начала вытеснять саму Диану. До тех пор, пока ее и вовсе не осталось… Моя жизнь – это ты, отец, друзья, музыка, вернувшееся хобби и новый образ жизни в связи с новыми людьми в ней. Мне в этой «нью лайф» оказалось очень комфортно, понимаешь? А Диана, уже оставшись в меньшей части, в нее не вписалась. Совсем. Ну, ты и сам это видишь… Грубо и, опять же, математически она помножилась на ноль. И теперь у меня выбор: или Диана, и только Диана, – или моя новая жизнь. И я выбираю новую жизнь, как бы эгоистично это ни прозвучало. Я это почему так спокойно говорю – видимо, мое подсознание думало об этом за меня. А когда все случилось, мне осталось только констатировать уже принятое решение. Ну не сложилось у нас, бывает. Оказалось, что мы с ней как детали двух разных пазлов. У нас разные картинки. Разные системы ценностей…
– Боюсь, я плохо на тебя влияю, – усмехнулся Володя. – Ты прям специальными психологическими терминами начал разговаривать. «Подсознание», «система ценностей»…
– Так что развод неизбежен, и, думаю, в самом скором времени. Да и она сама это чувствует, – продолжал Руслан, решив не обращать внимания на иронию друга. Сейчас важно было проговорить все вслух – так проще понять ситуацию самому. – Не думаю, что наше расставание станет ударом для нее. Материальные вопросы как-нибудь уладим…
– А эмоциональные? – спросил Володя. – В первую очередь меня, конечно, интересуешь именно ты. Но и к тому, как может повести себя Диана, тебе тоже стоит подготовиться.
– Ну, со мной-то все ясно, – махнул рукой Рус. – Я разводить по этому поводу «саратовские страдания» точно не стану. Что скрывать – все мои чувства к Диане давно перегорели. Да и были ли они, эти чувства… Не любовью уж точно. Скорее охотничьим инстинктом. Словно старый лев решил доказать, что он еще о-го-го, завалил молодую лань – а есть-то и не хочется.
– Отлично сказано! – прищелкнул языком Володя. – Запомню. И, если разрешишь, буду цитировать. Без указания источника, разумеется.
– Да цитируй на здоровье, – отмахнулся Руслан, ему сейчас действительно было не до шуток. – Что же до Динькиных эмоций, то, конечно, я поговорю с ней. Аккуратно. Возможно, придется говорить и не раз. Даже, скорее всего, далеко не один раз. Но я думаю – справлюсь… Во многом, кстати, и благодаря тебе. Наше общение с тобой здорово мне помогло… Изменило. Я как-то лучше стал с людьми разговаривать. Будто научился чему-то, чего раньше не умел.
– И чему же именно, как тебе кажется? – покосился на него Володя.
– Гм… трудно сформулировать. Может быть, умению понимать? Ставить себя на их место.
– Это, конечно, тоже важно, – кивнул старый друг. – Весьма ценное, даже необходимое умение – посмотреть на ситуацию с другой стороны. Представить, каково бы тебе самому было на той стороне, что бы ты почувствовал, как себя ощутил, что стал бы делать. Но для понимания другого, братишка, этого, увы, мало. Мало ставить на его место себя. Ведь ты-то – это не он. Или в данном случае не она. Не важно. Важно, что другой человек все воспринимает не так, как ты. Чувствует не так, как ты, хочет чего-то совсем иного, реагировать и действовать будет не по-твоему. И, к сожалению, не так много людей способны не только понять это, но и принять. Это право другого быть другим. Жить своей жизнью, а не твоей, иметь собственную точку зрения, соотноситься с собственными принципами, что правильно, а что нет. И не только не осуждать его за это, но и продолжать любить. Не пытаясь переубедить или переделать. Просто принять.
– Легко говорить «принять», – покачал головой Руслан. – А если я не хочу это принимать? Если мне эти чужие принципы вот вообще – нигде никак? Если я… ну или не я, просто какой-то человек, не важно кто, не может примириться со взглядами другого?
– Мы ведь именно о межличностных отношениях говорим, верно? – уточнил Володя. И когда Руслан кивнул, продолжил: – Тогда лучше всего просто отдалиться от такого человека. Сократить общение до минимума… И, собственно, почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты ведь уже принял именно такое решение. И теперь вопрос только в том, что думает по этому поводу Диана. Если и она осознала вашу несовместимость, тебе будет проще. Если же нет… Что ж, тебе придется поработать над ситуацией.
– Ох, братишка, как же я тебе завидую, – вздохнул Руслан. – Как же у вас, у психологов, все всегда четко, ясно и легко. Оттого и в жизни всегда все гладко.
В ответ на это Володя расхохотался во весь голос.
– Ты думаешь, у меня сложностей не бывает? Да перестань… Я же живой человек. И случается всякое, да и негативного багажа из прошлого у каждого в нашей профессии обычно навалом. В психологи, знаешь ли, чаще всего не от хорошей жизни идут. Еще когда я учился в универе, мой научный руководитель говорил, что документы на психфак подают только затем, что хотят решить там свои проблемы. И поступают как раз самые проблемные – они сильнее мотивированы. Нам проще разве что потому, что супервизия, то бишь работа с психологом, как правило более опытным, – это часть профессии. И поговорить нам с ними есть о чем, уж поверь мне! Скажем, лет десять назад я мог бы от Люды уйти. Была одна женщина, коллега… И как-то так совпало, что мы несколько раз вместе на семинары в другие города ездили. И начали сближаться. Не в физическом смысле. Хотя к физическому тоже дело шло, она явно этого хотела…