не должно ограничиваться пресловутой «какой-то мерой». Оно должно быть полноценным, доверительным, дарить понимание и поддержку – иначе какая же это близость?
Покупая квартиру в таунхаусе, Руслан надеялся, что это приобретение вдохнет жизнь в их застоявшиеся и затхлые, как болото, отношения с женой. И взбаламутить болото ему, можно сказать, даже удалось. Вот только лучше от этого никому не стало. А совсем наоборот. Каждое его начинание, связанное с новым жильем, даже всего лишь попытки заговорить на эту тему развивались всегда по одному сценарию. Ольга всегда отмахивалась – «делай как знаешь», он настаивал, пытался вовлечь ее в обсуждение, заинтересовать, но жена никогда не шла ему навстречу. В итоге все заканчивалось ссорой, а то и скандалом. Как-то раз, когда Ольга в ответ на его упреки заявила, что ей «этот проклятый таунхаус на фиг не нужен, и отстань, наконец, от меня с этой своей дурацкой блажью!», Руслан психанул и ушел из дома. Снял номер в первой попавшейся гостинице, переночевал там. Утром позвонила Ольга. Рус думал, что жена хочет помириться, но оказалось – совсем наоборот.
– Знаешь, – сказала Ольга, – я сегодня впервые за долгое время отлично выспалась. И поняла, что мне совсем не плохо без тебя.
– То есть ты намекаешь, что я вообще должен убраться из дома ко всем чертям?! – взвился Рус.
– Делай как знаешь, – устало ответила жена. – Ты же все равно всегда поступаешь по-своему, не учитывая никаких других мнений.
Этот упрек показался столь несправедливым, что Руслан не выдержал и нажал кнопку отбоя…
Он задержался в гостинице еще на несколько дней, а потом все через того же знакомого риелтора снял квартиру и вплотную занялся таунхаусом.
– Папа, ты что, нас бросил? – спрашивала дочка, звоня отцу.
– Мышка, и не думал даже! – отвечал он.
Руслан всерьез считал, что его бросила именно Ольга. Он предполагал, что жена все же одумается и попросит его вернуться. Но Ольга не попросила. А через несколько месяцев и вовсе подала на развод. До того можно было считать, что у них было «время на подумать, пожить отдельно», но натянутые отношения только усугублялись. Даже по телефону общаться без ссор не получалось. Руслан постоянно обижался на жену, та на него. Вот так взаимными обидами и разрушилась семья.
Мышка звонила чуть не каждый день, рыдала горькими слезами. Руслан старался встречаться с ней как можно чаще и каждый раз пытался втолковать, что ситуация, конечно, неприятная, но жизнь все равно продолжается, а не заканчивается. То, что они с мамой будут теперь жить отдельно, ни в коей мере не означает, что папа разлюбил свою девочку. Ни в коей мере! Она как была, так и останется навсегда его маленькой Мышкой, обожаемой дочуркой и папиной принцессой. Вроде подействовало, дочка немного повеселела и больше уже не возвращалась к этому неприятному разговору. Со временем они стали общаться реже, но это и понятно: Мышенька была сильно занята – подружки, школа, репетитор по английскому, многоступенчатые курсы хенд-мейд-мастерства, которые ей очень нравились…
А вот Егор отцу так и не позвонил. Руслан напрасно прождал почти неделю, а когда наконец позвонил сам, сын не захотел с ним разговаривать. И за несколько лет так и не сменил гнев на милость. Просто вычеркнул отца из своей жизни, даже из друзей везде в соцсетях удалил и телефонный номер занес в «черный список».
С тех пор Руслан так и жил: периодически общался с Мышкой, правда, в основном по телефону, вообще не контактировал с сыном да изредка созванивался с Олей, когда находился повод. Но не было, наверное, ни одного дня, чтобы он хоть раз да не подумал о них. Когда кто-то для тебя по-настоящему значим, то все вокруг то и дело напоминает о нем. Вот как эти ромашки на кусочке пазла, на который Руслан уже пялился неизвестно сколько времени, тщетно пытаясь отыскать остальные детали.
Но их не было…
Зато неожиданно начал складываться еще один фрагмент. Похоже, это снова была фотография, и даже снова черно-белая – как вот эта, уже готовая, с покореженным деревом, напомнившим о Даше. Но на этом, новом, снимке был не пейзаж, а люди. Мужчина в темном костюме, женщина в белом платье… Невеста и жених? Похоже, что да.
Вот только лиц Руслан так и не сумел к ним подобрать, как ни старался.
Фрагмент седьмойСтарое свадебное фото
Тепло, а порой даже жара той осенью держались на удивление долго, почти до конца сентября. Но, как известно, все когда-нибудь заканчивается, и хорошее почему-то гораздо быстрее, чем плохое. Однажды, выглянув утром в окно, Руслан увидел, что покрытая опавшими листьями трава поседела от ночных заморозков, и решил: все, хватит. Пора забирать отца к себе. О чем и объявил бате с порога, когда через несколько дней в очередной раз приехал в Мурмино.
– Папа, давай-ка перевезем тебя ко мне в Москву, – сказал он, и эти слова почему-то прозвучали очень решительно, уж точно как утверждение, а не как вопрос.
– Сынок! – Отец, читавший, сидя у окна, снял очки, поднялся ему на встречу и обнял. – Я как чувствовал, что ты сегодня приедешь. Даже во сне тебя видел. Как ты? Ты что-то бледный как будто… Не заболел?
– Батя, ты мне зубы-то не заговаривай, – усмехнулся Руслан. Он снял куртку и сразу почувствовал, как прохладно в доме. – Ну и колотун у тебя… Представляю, каково будет зимой. Давай не будем тянуть кота ни за какие места и дожидаться, когда ударят морозы. Я сегодня специально приехал, чтоб тебя забрать. Так что собирайся не торопясь, и поедем.
– Нет, Русь, – покачал головой отец. – Спасибо тебе, конечно, за предложение. Я тронут, очень тронут твоей заботой… но все же к тебе не поеду.
– Ну почему, папа? – Руслан закатил глаза. – Ну да, помню, ты мне говорил, что не хочешь мешать нам с Динькой, что боишься быть в тягость. Но с Динькой-то мы уже разошлись! Я теперь живу один. И мне ты в тягость не будешь, даже наоборот. Я буду только рад, что в доме кто-то есть. Да и сюда не надо будет мотаться, в такую даль…
– Сынок, – отец возразил, как обычно, мягко, но голос его дрогнул, – сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не приезжал сюда так часто. Я ж понимаю, как тебе это тяжело – столько часов за рулем. День, а то и два полностью вылетают. А я… Ты же видишь – я справляюсь. Не надо ради меня так стараться. Всегда ж можно просто позвонить.
«А ведь я его обидел», – догадался Руслан и поспешил загладить свою вину:
– Да что ты, батя, я совсем не про то! Мне к тебе приезжать вовсе не трудно. Я ж тебе говорю – с тобой всегда душой отдыхаю. А лучший отдых – это смена активности. Так что давай пойдем посмотрим, что у тебя там с дровами…
Тот день был первым, когда они с отцом затопили печку не для уюта, а именно затем, чтобы прогреть дом, и когда Руслан в прямом смысле на собственной шкуре ощутил, как разнятся центральное отопление и печное. Дрова на всю зиму он отцу, конечно, закажет, это не вопрос… Но все же обязательно надо придумать, как забрать батю к себе.
После обеда они пили чай с вишневым пирогом, испеченным специально для Бориса Васильевича одной из соседок. Его любили все соседки, особенно одинокие, над чем Рус иногда беззлобно подшучивал, а отец смущался как мальчишка и всерьез принимался уверять сына, что «нет, ничего такого». Но пирог был отменным, и Руслан, соскучившийся по домашней выпечке, съел, презрев все ограничения, больше трети.
«Вытопчу лишние калории на танго», – решил он про себя, а вслух сказал:
– Эх, до чего же вкусно! Передай Наталье Михайловне, что она волшебница.
– Передам обязательно, – кивнул отец, подкладывая ему еще кусок. – Она будет счастлива…
И добавил после паузы:
– А помнишь, Русь, какие великолепные пирожки пекла Галя?
– Галя? – он даже не сразу понял, о ком речь.
– Твоя мама. У нее пирожки со всеми начинками удавались… – вздохнул Борис Васильевич. – С вишней, с мясом, с картошкой, с яблоками, с грибами… Но я больше всего с капустой любил. А ты с чем? Из маминых?
– Я? – растерялся Руслан. Некоторое время раздумывал, что ответить, и в итоге все же сказал правду:
– Бать, я не помню маминых пирожков. Насколько припоминаю, она вообще никогда ничего не пекла. Да и готовила мало. Мы в основном еду из кулинарии ели.
– Вот, значит, как? – покачал головой Борис Васильевич. – Это грустно…
– Еще как грустно, – согласился Рус. – Я все детство Володьке завидовал. У него то мама, тетя Света, то бабушка вечно что-то вкусное готовили… Тебе еще чаю налить?
– Нет, спасибо, хватит, пожалуй, – рассеянно ответил отец. Он словно глядел куда-то сквозь стену – так всегда бывало, когда Борис Васильевич задумывался.
– А я выпью еще чашечку, – решил Руслан.
– Да на здоровье.
Отец подвинул заварочный чайник, чтобы сыну не пришлось вставать, помолчал и потом сказал с такой интонацией, словно просил о чем-то:
– Ты вот что, Русь… Не сердись на маму. Ей ведь после… после того, как мы расстались, очень тяжело пришлось. И работала, и тебя растила…
– У тети Светы трое детей, – заметил Руслан. – И ничего, справлялась как-то.
– У Светланки был Костя, и мама с ними жила, – возразил отец. – А Галя растила тебя одна. И помочь ей было некому. Разве можно ее в чем-то винить?
– Да я не виню… – пробормотал Руслан. Ему стало не по себе: они затронули скользкую тему родительских взаимоотношений, которой он все это время старательно избегал. Хотя… почему бы и нет? В конце концов, рано или поздно поговорить об этом все равно придется. И лучше уж, как выражается его коллега Вадим, проглотить лягушку сразу, чтобы потом больше к этому не возвращаться.
– Видишь ли, Русь, – продолжал тем временем отец, – твоя мама действительно была непростым человеком. Но ее можно… Нет, не можно, а даже нужно понять. Тебе это необходимо.
– Тогда расскажи мне о ней, – попросил Руслан. – О ней… И о вас. Ведь я, собственно, ничего не знаю. Действительно практически ничего!
– Хорошо, – неожиданно согласился отец.