– И так было всегда, – горько усмехнулся Рус, снимая с крючка кухонное полотенце. – Она всегда знала за меня, что мне нужно и как мне будет хорошо… Хотя угадала, собственно, только один раз в моей жизни.
– С танцами? – с ласковой улыбкой предположил отец.
– Ну да, – подтвердил Рус. И спросил о том, о чем не мог не спросить: – Знаешь, батя… У нас ведь с Володей вышла такая неприятная история… Когда они переехали, он мне писал, присылал письма со своим новым адресом. Но мама мне эти письма не отдавала. Рвала и выбрасывала. Я все ждал-ждал писем от Володьки… Но так и не дождался. А мама мне тогда о них даже не говорила. Только перед смертью призналась… Скажи, зачем она это делала?
Услышав эту историю, отец смутился так, будто его застали за чем-то крайне постыдным.
– Видишь ли, сынок… – пробормотал он. – Я, конечно, не знаю… Могу только догадываться. Но Галя всегда Вележевых терпеть не могла. Все время считала, что Костя и Света встают между мной и ею. Такая странная ревность, что ли… Наверное, и насчет тебя и Володи она чувствовала что-то похожее.
– Господи, какой идиотизм! – не сдержался Руслан, убирая последнюю вытертую тарелку.
Борис Васильевич подошел к нему, положил руку на плечо, заглянул в глаза.
– Не вини ее, сынок, – тихо попросил он. – Прости. И меня попробуй простить. Как ни крути – это я во всем виноват. И в том, что сказал тогда неправду Гале. И что не искал тебя все эти годы…
– Но и ты меня прости, папа, – откликнулся Рус. – Когда вы развелись, я и впрямь был маленький. Но позже ведь я сам мог бы тебя найти, мог! А не искал…
– Ну о чем ты, малыш, – сказал отец, и это слово, обращенное ко взрослому мужику, нисколько не смутило. Потому что Руслан понимал: отец все еще видел перед собой своего малыша. И это нормально. Дети для любящих родителей – всегда малыши, сколько бы им ни было лет. А дети не любящих – те, напротив, уже чуть не в первые годы жизни становятся взрослыми. Если не стариками…
– Знаешь… – продолжал Руслан. – Я сейчас начинаю убеждаться в том, что люди наламывают дров, а жизнь все равно дает им шанс все исправить. И тут главное этот шанс не упустить. Ведь самое главное – это хотеть все исправить. Хотеть, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул отец. – Как это ты говоришь? Ошибка, которую можно исправить, – не ошибка, а еще не решенная задача?
Рус снова помолчал.
– И все равно я не могу понять маму, – признался он, вытирая руки. – Не могу и не хочу.
– Видишь ли, Русь, – негромко произнес отец, – это потому, что в тебе еще до сих пор сидит обиженный маленький мальчик. И он плачет и жалеет себя. Оттого тебе до сих пор и так больно.
Ответить на такое было нечего. Разве только то, что так и есть… Но как же не хотелось это признавать!
– Знаешь, – продолжил, тоже помолчав, отец, – иногда мы всю жизнь не можем отпустить детские обиды. Родителей порой уж и нет, и сами мы уже седые, а все припоминаем им, как они нам не то сказали, когда нам было девять, не так поступили в наши тринадцать… И продолжаем злиться на них. Вместо того чтобы понять и простить. Они ведь тоже были обычные люди. Молодые, неопытные. Уставшие от забот. Где-то ошибались. Может, считали, что так лучше. Может, просто не подумали. Или не догадались, что это обидит ребенка. Но уж точно не желали ему зла.
– Наверное, ты прав, – вынужден был признать Рус. – Я подумаю над твоими словами.
– Подумай, сынок, – не посоветовал, а именно попросил отец. – Поверь моему опыту: когда по-настоящему научишься понимать и прощать, сразу становится легче жить. Люди такие, какие они есть. И надо принимать их именно такими. Идеала не бывает, у каждого есть черты, которые не нравятся другим. Я принял твою мать такой, какая она была. Может быть, поэтому я и один с тех пор… Не знаю.
Вернувшись домой и заглянув в кабинет, Руслан абсолютно не удивился, что в пазле почти мгновенно собрался очередной фрагмент – то самое черно-белое фото в рамке, действительно оказавшееся свадебным. Старый снимок, одежда и прически у жениха и невесты как в фильмах начала семидесятых. И оба похожи на его родителей – или Руслану просто так кажется? Во всяком случае, жених – действительно копия пожилого человека с очками в руках, который сидит под висящей на стене фотографией. Разве что молодая копия пятидесятилетней давности.
А вот фрагмент с ромашками по-прежнему не складывался. И даже не нашлось ни одного хоть мало-мальски подходящего по рисунку кусочка.
Фрагмент восьмойМышка
Отложив пазл, Руслан придвинул к себе ноутбук и связался с офисом. Как оказалось, очень вовремя. Эти деятели, его подчиненные, совсем без него разболтались, вообще не сидят на рабочих местах. Хорошо хоть дело не страдает, но это, скорее всего, только пока. Надо, конечно, съездить в офис, собрать всех и как следует пропесочить… Но не сегодня. Сегодня вечером у него танго, а до этого хорошо бы и самому успеть поработать.
Он как раз сделал перерыв и пошел вниз сварить кофе, когда позвонила Мышка.
– Привет, малыш! – обрадовался Руслан, включая громкую связь. – Как ты? Как школа?
– Да надоела, – заявила дочь.
– Здрассьте, приехали! Уже? Год только начался, а тебе уже учиться надоело?
– Ладно, пап, не будем о грустном, – тут же слезла с темы Мышка. – У меня зато хорошая новость есть. Прикинь, мы с классом едем в Питер!
– Здорово, – откликнулся Рус. – Помню, что ты давно хотела там побывать. Когда приедешь, поделишься впечатлениями?
– Обязательно! – заверила Мышка и, верная своей натуре, тут же снова перескочила на другую тему: – Пап, хочешь, чего скажу? Мама тут в соцсети информацию о себе обновляла и выложила ваше свадебное фото. У нее, оказывается, даже свадебный букет из ромашек был, прикольно! Прям сдвинутая она на этих своих ромашках… А еще я точно знаю, что у нее совсем-совсем никого нет. Ну, в смысле бойфренда. Ни свиданок, ни даже переписки.
– Откуда ты знаешь? – опрометчиво поинтересовался Рус. И услышал в ответ:
– А я все ее пароли знаю. И в соцсетях, и от телефона. Ну и присматриваю за ней иногда…
– Мыша! – ахнул изрядно удивленный Руслан. – Вообще-то это частная жизнь… И ты ее нарушаешь. Это, знаешь ли, некрасиво. Короче, ты это прекрати!
В общем, отчитал дочь – как и следовало поступить хорошему родителю в подобной ситуации. Но – что греха таить – услышать дочкины слова было приятно. Эгоизм, конечно, но любому мужчине лестна мысль, что некогда любившая его женщина выложила в сеть их общее фото. И хитрюга Машка это чувствовала.
Нажав кнопку отбоя, Руслан еще долго думал о своей семье: об отце, о дочке, о женах… И куда больше о первой супруге, чем о второй. Неудивительно – ведь Ольга всегда значила для него куда больше, чем Диана.
Во вторник Рус проспал и поехал на работу поздно, но в этом были свои плюсы: основной поток спешащих в московские офисы уже схлынул, и пробок было значительно меньше, и ехал он на удивление быстро. Пролетая мимо новенького красного «китайца» в соседнем ряду, Руслан мельком взглянул на водителя и увидел, что это женщина, чем-то похожая на Олю. Нет, конечно, это была не Оля, она не водила автомобиль, и вообще, если присмотреться (что Руслан и сделал, сбросив скорость и изловчившись), то и сходства-то особого не было. Разве что цвет волос. Но все же эта женщина в красной машине сразу напомнила Русу о бывшей жене.
Как же давно он не видел Олю!
Но при этом она все равно продолжала оставаться в его жизни, словно он постоянно следовал за ее тенью. Руслан иногда разговаривал с ней по телефону и часто, слишком часто думал о ней, вспоминал… Когда человек для тебя действительно значим, о нем напоминает все вокруг: места, где вы когда-то бывали, запахи, обрывки мелодий, чьи-то случайно услышанные слова, мелькнувшие в толпе лица… Оля мерещилась ему даже в женщине, которую он так долго и упорно добивался, – в Диане. Некоторое время назад он осознал, что эта его «осада крепости по имени Диана» была сплошной ошибкой. И только сейчас понял – нет, все же не сплошной! Ошибкой был лишь объект, лишь то, что он тратил усилия не на ту цель.
И теперь он попытается эту ошибку исправить.
Кто-то там говорил, что спонтанные поступки самые правильные? Когда тебя ведет не разум, а сердце. По принципу «делай что должно – и будь что будет». Сейчас он это проверит…
Руслан на ходу перестроил маршрут в навигаторе и помчался совсем в другую сторону от офиса.
Ключи от их квартиры на Волгоградке Оля у него почему-то не забрала, возможно, просто забыла. Эти ключи позволили войти в подъезд без звонка по домофону. Выйдя из лифта, он уже хотел привычно отпереть дверь в холл на этаже, но все же остановился. Впереться в квартиру – это было бы уже слишком. Его никто не приглашал, никто не ждал. В сущности, и не гнал – он ушел сам. Сам ушел – но теперь вернулся, чтобы все изменить.
Рус нажал кнопку звонка около нужного номера и стал ждать.
Интересно, застанет ли он ее?.. Руслан, конечно, ехал не совсем уж наобум, знал от Мышки, что по вторникам мама работает дома. Но мало ли куда Оля могла как раз сегодня уйти…
Однако она оказалась дома. И когда за дверью послышались приближающиеся шаги, Руслан понял, как важна ему ее первая реакция. Ведь его появление на пороге будет для нее полной неожиданностью.
Вот и она. В светло-сером шелковом домашнем костюме. Как же он ей идет! Выражение ее лица было обескураженным и, пожалуй, каким-то ожидающим. Не враждебность, а скованность. Ну еще бы. Столько времени не виделись. И вот – нарисовался ни с того ни с сего.
Ольга смотрела на него выжидающе, спокойно. В самом деле, пришел – так говори зачем.
– Можно войти? – спросил он.
– Зачем? – спросила она в ответ.
И это короткое слово упало на него, словно огромный камень, сорвавшийся с горы. Таким тоном не говорят с близкими людьми. Только с чужими.
– Хочу с тобой поговорить.