И это было еще не всё. Удалось сложить и еще один фрагмент – полку с книгами и фарфоровой фигуркой лыжника. Полка собралась целиком, а вот лыжнику не хватало шапки. Но увы! Среди нескольких оставшихся бесхозных деталек так и не нашлось нужной. Очевидно, потерялась в тот момент, когда Руслан, рассердившись, смахнул головоломку со стола. Он даже не поленился, опустился на пол и осмотрел все в кабинете, но необходимого кусочка так и не нашел. Так что отныне в загадочном пазле оставалось всего несколько несобранных фрагментов, но они, как обычно, упорно не желали складываться во что-то целое.
Безрезультатно повозившись с ними, Руслан смачно зевнул.
«Ладно, разберусь потом, на свежую голову», – заключил он и отправился спать.
Прошло воскресенье, миновали понедельник и вторник – все эти дни Руслан ночевал у себя. Но в среду уехал с работы пораньше и отправился на Волгоградку. Он знал, что ни жены, ни дочери дома нет (Мышка занималась английским с преподавателем, а у Оли был вечерний прием пациентов в офисе), но надеялся, что сумеет застать Егора.
И еле успел. Сына он перехватил в прихожей – и поразился тому, как тот изменился за время, пока они не встречались. Конечно, он видел селфи Егора, которые пересылала ему Мышка, но ведь фотографии – это одно, а реальность – совершенно другое. Рус запомнил сына ершистым подростком, а теперь перед ним стоял даже не юноша, а почти молодой мужчина – высокий, взрослый, серьезный и даже с небольшой бородкой. Когда отец открыл входную дверь, Егор едва взглянул в его сторону и отвернулся.
– Привет, – сказал Рус, стараясь держаться и говорить как можно более нейтрально. – С возвращением.
– Спасибо, – кивнул Егор, все так же не поворачиваясь к нему, и шагнул к вешалке.
– Можем поговорить? – поинтересовался отец.
– Я ухожу, – парень снял с обувной этажерки свои кроссовки – минимум на два размера больше, чем запомнилось Руслану.
– Постараюсь несильно тебя задержать, – спокойно проговорил Рус. – Я только хотел извиниться перед тобой.
– Что?
Он все-таки добился своего – сын наконец-то взглянул в его сторону.
– Хочу извиниться перед тобой, – повторил Руслан. – За всё. За все свои ошибки, которые допустил в наших отношениях.
– Ты серьезно? – хмыкнул Егор. – Ты просишь прощения? Ты? Слушай, мужик, кто ты такой и куда ты дел моего отца?
Было бы очень здорово сейчас обернуть все в шутку, но Руслан не поддался соблазну. Проблема была слишком важной.
– Да, я виноват перед тобой, – серьезно продолжал он. – Был не прав. Во многом. Не поговорил с тобой после развода. Постоянно давил на тебя, пытался навязать свой взгляд на вещи. Требовал, чтобы ты делал только то, что я сам считал правильным. Не давал тебе жить своей жизнью. И совершать собственные ошибки. На которые ты, как любой человек, имеешь полное право. Но я осознал, насколько неверно вел себя с тобой. И теперь постараюсь измениться.
Пока он говорил, Егор молча обулся.
– Мне пора идти, – буркнул он, снова не оборачиваясь.
– Конечно, – ответил Руслан. – Я тебя больше не задерживаю. Но знай, что мы в любой момент можем поговорить… Если ты этого хочешь, – торопливо добавил он.
– Да не так чтоб очень хочу, – хохотнул вдруг Егор. – Признаться, ненавижу выяснять отношения. Ни с девчонками, ни вообще…
– Тогда, может, и не будем ничего выяснять? – предложил отец. – По крайней мере, пока. Когда захочешь что-то мне сказать – скажешь, конечно, в любое время. А пока давай просто сделаем так. В пятницу я после Мышкиной школы забираю ее и маму к себе. Поехали с нами вместе?
И, видя, что сын замялся, добавил:
– Я ведь приглашаю тебя не в гости. Ведь это еще один твой дом. Но право выбора отныне всегда будет за тобой.
– Я подумаю, – бросил Егор. Снял с вешалки куртку и, натягивая ее, вышел за дверь не прощаясь.
Судя по «шпионским сведениям», которые всеми силами старалась раздобыть Мышка и которые постоянно предоставляла отцу, хоть он об этом и не просил, до пятницы Егор ни слова не сказал об отце ни маме, ни сестре. Он и дома-то почти не бывал, приходил только ночевать. Но когда Руслан, как и обещал, подъехал в четыре тридцать к дому на Волгоградке, из подъезда вышли с вещами все трое. Буркнув приветствие, Егор сел на заднее сиденье и тут же уткнулся в телефон. Но Руслан уже заранее продумал линию поведения и стал рассказывать по дороге – якобы только Оле и Мышке – о жизни Бориса Васильевича на Севере. Невзначай упомянул и о том, что отец в молодости много ходил на лыжах и даже съезжал с гор. И это сработало – заставило сына наконец-то оторваться от экрана и навострить уши.
– Чё, дед прям лыжником был? – заинтересовался Егор.
– Это ты лучше у него самого спроси, – ответил Руслан.
Доехали относительно быстро, благо дачный сезон уже закончился и пробок по пути стало куда меньше. Уже больше не пялясь в смартфон, Егор с интересом осматривался на охраняемом въезде в поселок, оглядывал коттеджи, улицы, местных жителей. Он молчал, но выражение его лица, за которым Руслан невзначай поглядывал в зеркале заднего вида, явно было одобрительным.
Подъехали к дому, стали разгружать вещи. Вышедшего встречать деда и внука, конечно, сразу познакомили, и неизвестно, кто из них смутился больше.
– Как в индийском кино, – дурачилась Мышка. – Видишь эту родинку, Раджит? На том же месте, что у тебя. Потому что я твой внук!
И тут же поволокла брата показывать дом. А Оля и Руслан поспешно занялись готовкой – планировался грандиозный ужин с разными стейками, жаренными на открытом огне.
У мангала неожиданно собрались три поколения – дед, отец и сын. Все-таки возня у очага здорово сплачивает – принеси, подай, подержи, над углями помаши. Попутно, конечно, разговаривали о том о сем. Егор сообщил, что любит читать, и эти слова очень порадовали Бориса Васильевича.
– В наше время это, увы, не такое уж частое явление, – заметил педагог с огромным стажем. – А любимые авторы у тебя кто?
Стали обсуждать писателей и книги, помянули Джека Лондона и «Землю Санникова» Обручева, с них разговор плавно перетек на жизнь за полярным кругом.
– Суровые там, наверное, места… – качал головой Руслан, попутно отмечая, как внимательно слушает деда Егор, и радуясь этому.
– Суровые, – соглашался Борис Васильевич. – Но в этой суровости все равно есть что-то правильное, пусть и дикое. Там такие люди встречаются, Егорушка, такие замечательные! В Москве, к сожалению, таких немного…
– Понимаю, – кивал внук. – Я об этом тоже думал, когда был в горах. Туда же народ со всей России съезжается. И все очень разные. Не такие, как в Москве.
Наконец уже в сумерках затопили камин, и все уселись за стол. Как же это здорово – настоящий семейный ужин, как и затевала Ольга!..
– Ты – самая мудрая хранительница очага, – шепнул ей муж.
– Если б ты этот очаг не сделал, то и хранить было бы нечего, – так же тихо ответила ему Оля.
– Где больше двух, там говорят вслух! – тут же уличила Мышка.
– Дед, все же, а на Севере очень трудно было жить? – продолжал свою тему Егор.
Борис Васильевич задумался.
– Ну… Да, там условия жесткие. Зимой морозы, летом комары, полярная ночь, которая кажется бесконечной… Но, как ни странно, это и притягательно. И красота какая! Природа нетронутая, такого единения с ней ты не почувствуешь нигде.
– То есть вам там нравилось? – уточнил Егор.
– Да, – тут же подтвердил Борис Васильевич, и взгляд его был направлен на что-то не видимое собеседникам. – И в определенном смысле душа моя разделилась пополам. Часть ее осталась там. А тело уже не сдюжило, попросилось куда потеплее.
– Потому что каждому возрасту свое, – вмешалась Маша и смутилась: – Ну, это так наша психолог говорит.
– Правильно психолог говорит, – согласился Борис Васильевич. – Правильно и то, что молодому, полному сил мужчине свойственно бросать вызов даже не природе, а самому себе. Проверку себе устроить: сдюжу или нет.
И Егор притих, явно задумался о чем-то.
– А ты, внучек, дальше что делать собираешься? – поинтересовался Борис Васильевич после паузы.
– Наверное, ближе к сезону опять в Красную Поляну вернешься, да? – подхватила Мышка.
Но Егор, ко всеобщему удивлению, помотал головой:
– Нет. Хватит. Это уже пройденный этап моей жизни. Возможно, буду иногда ездить покататься, но инструктором уже точно быть не хочу. Раздумал.
– А что надумал? – осторожно спросила Оля.
– Пока ничего, – прозвучало в ответ. – Для того и домой вернулся, чтобы подумать.
В тот вечер легли поздно, а на другой день вновь началась суета: приехали, как и договаривались, Вележевы – на двух машинах, всей семьей, включая и Руслана-младшего с Катериной. И снова было шумно и весело, все разговаривали, шутили, смеялись, играли и пели под гитару. Как и надеялся Руслан, их с Володей сыновья понравились друг другу, а Мышка, как и в прошлый раз, не отходила от Кати и Руса-младшего и всю неделю потом только о них и говорила.
Будни пролетели быстро, а в пятницу снова вся семья уехала вечером в таунхаус – к «дедуле», как называла это теперь Маша, уже успевшая перейти с Борисом Васильевичем с «вы, дедушка» на «ты, дедуля». Оттуда же съездили вчетвером в субботу в «Старые ритмы» – на очередной джем. Неожиданно выяснилось, что Егору тоже нравится джаз и он даже относительно немало о нем знает. Мышка же предпочитала совсем другую музыку, но тоже поехала, просто за компанию – побыть с братом и повидаться с Русланом и Катериной, к которым проникалась все большей симпатией.
– Не знаю, как ты, братик, а я выбрала профессию! – заявила она на обратном пути. – Я твердо решила: буду психологом. Как Катя, Русик, дядя Володя и наша школьная Юлия Владимировна. А ты, Горка, будешь у меня испытуемым. Стану на тебе всякие психологические эксперименты проводить.
– И не мечтай, – хмыкнул старший брат и обратился к отцу: – Слушай, пап, а я вот что думаю… У тебя же казан есть? Давайте я завтра к обеду плов спроворю? Меня один парень из Дагестана научил.