В стрельбе только хладнокровие не дает остыть пальцам, и погаснуть задору!
Хладнокровие полководца зажигает факел триумфального огня!
Дружба хрупка, вражда прочна, но дружбу может закалить только сокрушение вражды! Закаляет характер пылкий энтузиазм, смешанный с холодным расчетом!
Кто смеется, тот не умирает, потому при смехе не бывает похоронного настроения!
Не бывает позорного труда, бывает лишь подлое использование его результатов!
Мечты сладкие, но на хлеб не мажутся, хотя отлично привлекают мошкару!
Можно промахнуться, стреляя, но если у тебя меток не только глаз, но и ум, ты некогда не пролетишь мимо успеха!
Отсутствие от природы меткого глаза, может компенсировать оптика, но отсутствие из–за лени точного рассудка не восполнит ни одна счетная машинка!
Язык мелет быстро, но зато хлеб мудрости, испеченный из такого перемола: не зачерствеет в веках!
Хлеб знания, испеченный из муки перемолотого языками мудрейших, тоже может заплесневеть, если им пренебрегает пустомеля!
Кто мало рискует, тот не пьет шампанского, кто слишком много вообще довольствуется чифирем на нарах!
Золотой язык обычно у тех, у кого совсем заржавело чувство ответственности!
Костюм украшает человека, не более, чем платье вешалку, если у него интеллект манекена, и образование Буратино!
Хорошо иметь такого доброго и отзывчивого Отца как папа Карло, но очень плохо иметь при этом голову из полена и похлебку в виде натюрморта!
Лучше, будучи сильным чемпионом, изнурять себя тренировками, чем опустившись до аутсайдера блаженствовать от кайфа собственного бессилия!
Человек, выше животного именно тем, что никогда не установит для себя последнего рубежа и не дойдет до предела удовлетворенного честолюбия!
Весь мир состоит из иголок, только живущим нам кажется прилизанным, из–за обутого сознания!
Правитель, при котором все дорожает — не стоит и дохлой мухи!
Правители, которые хотят безграничных пространств, получают строго по лимиту, деньги на свою могилу!
Ничто так пронзительно не кричит об утратах, как военное затишье!
Звуки сражения оглушают, но по настоящему глухим становишься, когда не замечаешь окончания канонады!
К плохому правителю народ относится как пиву, хочет видеть холодным и на столе, только готов за это заплатить не только бумажкой!
— Когда правитель плох, он отлично котируется в анекдотах! А когда много анекдотов, то и жизнь становится веселее! А смех продлевает жизнь! То есть, при никудышных вождях: жизнь как сплошной анекдот:
долгая, веселая, страшная, но всегда охота знать продолжение!
У того кто курит папиросы, стройка жизненных успехов, слишком часто становиться на перекур!
Вот так всегда в бизнесе, ищешь клад, а находишь снайпера, последний впрочем, отливает пулю из золота партии!
Смерть все спешит для тебя, запаздывает для тещи, но точно в срок для легкомысленного восприятия мира!
Умереть люди всегда успевают, а в жизни тотальный цейтнот!
Впрочем, во время войны стрелка циферблата быстрее пропеллера Мига, когда спишь, и медленнее улитки, когда роешь траншею!
Можно опоздать со мщением, можно поспешить с наградой, но чувство рутины придет неизбежно!
Бог оправдывает надежды только в одном, никогда не оставляет человек без испытаний и проблем — прибавка слова наедине при этом лишняя!
Не бывает роз без шипов, дороги, без препятствий, жизни, без испытаний и только путь в могилу как гладкий асфальт без трещинки!
Не пуля — дура, дурень тот, кто пулю метко не кладет!
Безвыходных положений не бывает, для того у кого мысли не выходят, через заднее место!
Кратчайший путь победе, извилистый маневр путающий расчет неприятеля!
Запутать противника, может только клубок, смотанный хаотичными нитками на точном расчете!
Скорость хороша везде, кроме поспешности и старения!
Неуверенность, сестра предательства, причем старшая и проникающая всюду!
Победа требует веры, но в отличие от религии, обоснование должно подтверждаться практикой!
Великий человек никогда не будет величать себя сам, ничтожного человека никогда не станут величать другие!
Бессмертием пренебрегают, жизнью не дорожат, от смерти хотят откупиться, вот за возможность поспать на войне готовы отдать все!
Бьют в пах часто, но отбивает разум вернее всего именно похоть!
Олег на последнее фразе задумался… Слишком он еще мал, чтобы понимать, что такое похоть. Но в целом представление имеет — это что–то вроде того, что с ними делают фашисты.
Действительно, до какого радикализма дошел гитлеризм. Чего они хотят?
Неужели уничтожить все человечество? И что можно противопоставить оскалу Вермахта?
Более всего Олег опасался открытия второго фронта Японией. Могучая империя Восходящего Солнца вполне способна выставить миллионы хорошо обученных и фанатически воспитанных солдат. Даже учитывая слабость их танковых подразделений, все равно армия чрезвычайно опасная, а флот и вовсе непобедимый! А на два фронта можно и не вытянуть — взять и просесть! Но что будет, если страна советов проиграет?
Даже подумать об этом — пробивает дрожь! Тогда беспросветное рабство для всего советского народа. Неволя, неволя и еще раз неволя!
А ведь это было тысячелетиями, думал мальчишка–пионер, уже привычно то, шлёпая по мокрой после дождя, то шагая по подсохшей под лучами солнца, каменистой крымской дороге. Солнце воистину стало беспощадным, лето все–таки на курорте. И хотя подошвы на ногах у мальчика сильно огрубели, стали мозолистыми и толще, всего горяча галька, колючки безжалостно терзали, пусть даже и притупившие ощущения ступни. Вот он раб и Димка тоже раба, и девчонки из отряда невольницы, многим уже нечем прикрыться — рассыпается одежда. А справа и слева от них тоже многие сотни пленных рабов–мужчин.
Страшно, даже чудовищно подумать, тысячелетиями данное состояние считалось правилом. Десятки миллионов людей вот так прошли по дорогам в оковах, и пропали в никуда… Или оказались в новых мирах Сотворенных Сварогом, Родом, Ладой. Там они снова живут, страдают и борются! Такое Исполинское кольцо Сварога, где человек идет по бесконечному совершенствования, чтобы, в конце концов, самому стать демиургом или… Что ждет тех, кто до уровня демиурга недотягивает?
Возможно бесконечная жизнь в борьбе и приключениях, или еще что–то неведомое, но хорошее. Такое движение и перемены, в которых мир земли это лишь первый шаг и колыбель человека. В иных мирозданиях он уже вовсю, использует свой опыт и знания прежней жизни. А там, наверное, тоже есть рабство и вероятно в плоть раба переселяется рабовладелец из прежней сытой и наглой жизни. В сущности, кусочек истории, когда людьми перестали торговать, по крайней мере, официально — это по учебникам девятнадцатый век. (Да и то… в этом мире в двадцатом веке всё стремительно катилось обратно в бездну.
Или даже не обратно, а тысячу раз хуже средневековых времен. Да он Олег это понимал, не маленький пацан. А пионер, у которого в голове идей — круче чем у академика!) А до этого — кого интересовали чувства раба в Афинских рудниках, над которыми разные там Аристотели и Платоны на вольном воздухе хитро и даже с сочувствием мудрствовали в философии? Нет продвинутым философам жалко рабов, вот стоики даже жили как рабы, в нищете, в одном плаще в любую погоду.
Можно вспомнить и мудрого Диогена в бочке. Жуковский, Державин, Пушкин лили слезу по поводу подпаска, на которого надевали ошейник с четырьмя длинными шипами; чтобы не лёг и не уснул, не проспал барский скот, пока барин упражняется по–французски? Да, временами возникали государства, где о человеках думали, как о людях. Но, во–первых, ненадолго в плане истории. Какие государства? США? Самая свободная страна в мире! Да Америка ценила человека! А во–вторых — и там, как правило «людьми» считали своих, негры к ним долгое время не относились. И только демагогия, для других. Господь его знает. Но Британия действительно повела борьбу с рабством, США присоединились к этом позднее. Сейчас они их союзники, пусть и чуждые по идеологии.
И желать поражения им…
Ну, ни как не хотелось! Поздно вечером двадцать девятого дня впереди появился высокий с колючей проволокой вал.
Все прочих военнопленных погнали, а девчат и ребят остановили.
Загнали, в какую массивную башню. В полную темноту. И никакого сена, ни нар внутри, вообще ничего, кроме грубо положенной плитки, которую девчата и ребята осторожно ощупывали, босыми огрубевшими ногами…
Затем на них налетели крылья Гипноза. Причем, таким порывом и внезапно, что пленницы буквально завалились с ног на камни…
Олег видел перед собой большой королевский дворец. Несколько генералов за крупным, письменным столом, с разложенными на нем картами, что–то бурно обсуждали. Среди них выделялся мужчина с бульдожьим лицом, с украшенной жемчугом и алмазами из черной слоновой кости трубкой в зубах. Олег сразу же узнал в нем Черчилля.
Премьер–министр Британии с тревогой спросил у ближайшего к себе генерала;
— Так значит, иранские войска набросились на наши дивизии расположенные на подступах к Индии. Таким образом, нас снова предали!
Генерал Уйтокер ответил:
— Да и что самое паскудное, что этого было почти не избежать…
Хотя и ходят слухи будто шаха очаровали две немецкие потрясающе красивые шпионки: блондинка и рыжая…
Черчилль перебил:
— Это не столь уж существенно, обычно переходят на сторону сильных, а нацисты сильны. Они этим пользуются, когда с момента выполнения фашистского плана: «Двойной удар серп», у них инициатива.
А что скажет нам секретная служба его королевского величества?
Мужчина средних лет в темных, закрывающих пол лица очках, произнес:
— Те чудеса, что творит фюрер, как ни странно являются реальностью, а мистификацией. Хотя конечно они на первый взгляд и превосходят все возможности природы и человеческого организма.
Например, установленные Гитлером рекорды в разгроме наших войск и прихватывании земель в Африке, это за гранью…