Она возвращается к столу и берет сок. Потягивает его через трубочку и смотрит на Дохёна, все еще стоящего в дверях комнаты. И видит негодование и раздражение, которые явно читаются у него на лице. Дэн-то, в отличие от нее, достаточно четко выражает эмоции.
– Ты можешь в любой момент передумать. – Она изящно держит кончик трубочки подушечками пальцев.
– Нет, – отрезает Дэн. Может, ему и не нравится вся эта возня с подготовкой, но не настолько, чтобы отступать в самом начале. – Купим все, что надо, лишь бы принцессе понравилось. Но от удобных вещей я избавляться не буду, даже не надейся! – Он грозит ей пальцем, словно это может ее хоть немного припугнуть.
– Носи, конечно. – Она делает очередной глоток. – Только не на людях. – Дохён уже было открывает рот, чтобы возразить, но не успевает и слова вымолвить. – На наши занятия можешь приходить в чем захочешь. Хоть в шлеме сиди.
– Вот спасибо, – буквально брызжет сарказмом Дэн. – Очень щедро.
– Пожалуйста, – отвечает она с таким искренним видом, что хочется ее придушить. – Думаю, мы закончили на сегодня. – Седжон отталкивается от столешницы, на которую до этого присела, и проходит мимо Дохёна, на секунду задерживаясь рядом с ним. – И да, чистую футболку я оценила. – Она бросает косой взгляд на плечо Дохёна и выходит из комнаты.
Всегда вежливая, но ведет себя как хозяйка. И где проходит эта тонкая грань, ведь разрешения чувствовать себя как дома ей не давали. По крайней мере, Дэн точно ей такого не говорил.
Чонсок уже заканчивает свой полуденный завтрак, параллельно смотря какой-то ролик в интернете.
– Спасибо за угощение. – Седжон собирается помыть стакан, но Чонсок только сейчас замечает посторонних в кухне. Он спускает большие наушники на шею и спешит остановить ее:
– Поставь на стол, я сам помою. – Не одну Лим Седжон хорошо воспитывали. – Уже уходишь?
– Да, у меня на сегодня еще планы, – улыбается она ему, а у Дохёна ее эмоции вызывают внутреннее беспокойство.
– Заглядывай еще, – улыбается Чонсок и залпом допивает свой чай. – Можешь даже без повода.
На ее лице снова появляется подобие улыбки, и опять она адресована не Дохёну. Это его бесит. Он ходит за Седжон хвостиком, словно боится, что она их ограбит.
– Может, как-нибудь и загляну, – уже в дверях бросает напоследок она и, морщась, надевает свои изящные лодочки. Да, отличная обувь для субботних планов, а главное, «удобная».
Они снова с Дохёном одного роста. Как ни странно, так ему намного комфортнее с ней общаться. А может, это просто уже привычка? Не нужно смотреть постоянно вниз.
– Тогда позже договоримся насчет шопинга, хорошо? – Седжон закидывает сумку на плечо и смотрит на отражение в зеркале.
– Думаешь, что я сам с этим не справлюсь? – Он вопросительно выгибает бровь, снова прислоняясь плечом к стене. Будто в любой другой позе его равновесие будет утеряно.
– Уверена.
Дохён лишь хмыкает. Он не собирается с ней больше спорить. Устал от этого.
Седжон последний раз бросает взгляд на Дохёна. Даже на долю секунды не задерживает.
– Тогда я тебе напишу, – говорит она из-за порога.
– Ага, – безразлично соглашается он и закрывает за ней дверь.
Наконец-то Дэн может вернуться к своему привычному распорядку в выходной день – безделью до посинения. Дохён входит в кухню, где Чонсок уже намывает посуду, и устало взбирается на барный стул, где полчаса назад сидела Лим Седжон и мило ворковала с его соседом.
– Так, что между вами? – не скрывая своего любопытства, спрашивает Чонсок, не отрываясь от важного занятия.
– Непробиваемая стена.
…Ему ее никогда не понять.
Чонсок поворачивается к Дохёну, прося более красочных объяснений.
– Хожу к ней теперь на репетиторство, – поясняет Дэн. – Если завалю в этом семестре матан, то попрут из универа. Тогда я точно стану позором семьи.
– Вы в комнате математикой занимались, что ли? – Чонсок выключает воду и швыряет резиновые перчатки в раковину. А затем поворачивается всем корпусом к собеседнику, упираясь спиной в столешницу, и ждет подробностей.
– Нет, она поливала дерьмом мой гардероб, – язвит Дэн, вспоминая ту сцену и снова раздражаясь.
Все так и было.
– Хорош острить, я же серьезно спрашиваю, – хмурится Чонсок.
– Чувак, не поверишь, я серьезен, как никогда. – Дэн собирает руки в замок, словно на важном заседании присутствует.
– Проклятие, Дохи, говори уже как есть. – Ему явно надоедают эти недомолвки. – Хорош кота за хвост тянуть.
– Я, кажется, влюбился, – начинает Дэн, но договорить ему не дают.
– В нее? – не выдерживает Чонсок, и его губы растекаются в приторной улыбке.
– Нет. – Приходится пресечь его фантазии на корню.
– Тогда не интересно.
– Думаешь? – Дохён выжидающе смотрит пару секунд и поясняет: – В ее лучшую подружку.
– Тогда почему Седжон сидела на этом стуле, а не та, другая? – не унимается Чонсок.
– Потому что с ней не так все просто, – тяжело выдыхает Дохён, роняет голову в ладони и смотрит на столешницу. – Пак Джуын не такая простая добыча, к каким я привык. Без помощи ее подружки мне никак не обойтись. – Он возвращает взгляд на Чонсока: – Вот ты знал, что некоторые девчонки бывают такими требовательными, что приходится перекраивать себя с ног до головы?
– Дохи, они все такие. Просто тщательно скрывают это первое время.
– Черт. Я уже задолбался. – Он показывает рукой, что сыт своей затеей по горло. – А еще к ней даже подкатить не успел.
– Может, тогда забьешь, пока не поздно? – Чонсок теребит гавайские бусы на шее.
Совет дельный, и Дэну бы к нему прислушаться.
– Не, я больше не отступлю. – Он говорит о Джуын, но имеет в виду совсем другое. – Не остановлюсь, пока из кожи вон не вылезу. Не могу больше думать о музыке и своем провале. Мне нужно на что-то отвлечься. – Чонсок внимательно слушает и понимающе кивает на каждую фразу. – Я лучше буду поглощен похотливыми мыслишками о стройной блондиночке, чем буду медленно умирать изнутри. Надоело! – Дэн стучит кулаком по столешнице.
…Надоело – не то слово.
– Так она стройная блондиночка? – Чонсок знает, на чем стоит акцентировать внимание.
– Чувак, она просто охренительная.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Дэн тянется в карман растянутых домашних штанов и достает телефон, чтобы показать другу свою пассию во всей красе.
– Хорошенькая, – соглашается Чонсок, пролистывая ленту фотографий. – Но Седжон ничуть не хуже.
– Много ты понимаешь. – Дэн нервно вырывает телефон из рук недалекого соседа. – Лим Седжон и рядом не стояла.
– На вкус и цвет, как говорится…
Что там на вкус и цвет, Дохён так и не узнает, потому что уже во второй раз за этот день по их квартире разносится противный писк дверного звонка.
– Да кого там еще принесло? – спрашивает в пустоту Дохён и спрыгивает со стула.
Нехотя плетется к двери и открывает. Уже готов обругать любого, кто стоит по ту сторону квартиры, но лишь немного округляет глаза от удивления.
– Опять ты? – в очередной раз не скрывает своего раздражения он, глядя на Лим Седжон на своем пороге.
Но ей, похоже, нет дела до его недовольства.
– Мои планы отменились. – Она по привычке поправляет ремешок сумки. – И раз я все равно здесь, то можем поехать в торговый центр прямо сейчас.
Она смотрит усталым взглядом, и если бы Дэн видел ее впервые, то мог бы подумать, что у нее что-то случилось. Но он-то знает, что это ее обычный взгляд: надменный и с чувством легкой обреченности.
– Сейчас? – переспрашивает он, словно в первый раз не расслышал.
– А у тебя были грандиозные планы? – Она приподнимает бровь.
Эмоцией назвать нельзя, но уже лучше, чем привычный серый цемент.
– Мои грандиозные планы на сегодня – шопинг с тобой. – И говорит он это явно не без сарказма.
Лим Седжон уверенным шагом направляется к своему вишнево-красному «Хёндаю», припаркованному возле подъезда. Дохёну не нужно приглашение, чтобы заскочить на пассажирское сиденье яркой красотки сразу после того, как Седжон снимает ее с сигнализации.
В нос ударяет терпкий древесный запах, но у Дэна он ассоциируется с ароматом крепкого эспрессо. Он ему не нравится: надоел еще на работе. Дохён совершенно не понимает, как люди пьют этот напиток и получают удовольствие.
Седжон с шумом захлопывает дверь водительского сиденья и, прежде чем вставить ключ зажигания, сбрасывает лодочки и засовывает ноги в пушистые короткие угги, которые уже дожидаются ее под креслом. Все так же молча выруливает на дорогу и включает навигатор.
По салону разносится приятная успокаивающая музыка из радиоприемника, а вслед за ней кофейный аромат с примесью каких-то трав, что чешет Дохёну нос, вызывая неприятные ощущения. Ни медитативная музыка, ни запах свежесваренного кофе не стыкуются с холодным образом Лим Седжон. Дэну кажется, что ей бы подошли духи с приторным запахом и тяжелый металл.
– Может, ты расскажешь мне что-то о Пак Джуын? – прерывает Дэн неловкое молчание и буравит взглядом девичий профиль.
Лицо расслаблено, но сама Седжон сосредоточена, как во время проверки писанины Ким Дохёна на их занятиях.
– Я думала, ты уже сам успел нарыть что-то в интернете. Разве нет? – Она смотрит в боковое зеркало, абсолютно не удостаивая вниманием своего пассажира.
– Ну так, просмотрел ее страничку, – хмыкает он.
– Что, прям всю? – В ее тоне слышится искреннее удивление, ведь кого не удивит терпение человека, который просмотрел все шестьсот с чем-то фотографий в аккаунте Джуын.
– Первые штук двести, – врет он. Сам-то уснуть из-за ее фоток не мог. – Больше не осилил.
– Понятно, – неоднозначно произносит Седжон. – И какие же выводы о ее личности ты сделал на основании первых двухсот фотографий?
Он на секунду задумывается: и правда, какие?
– Понял, что она очень любит искусство, – начинает загибать пальцы. – Киношки всякие заумные и выставки современного искусства. Много читает, что говорит о ее эрудированности, – загибает еще один. – Не следует бездумно за обществом и пьет вместо модного айс-американо матчу, – пытается вспомнить что-то еще. – Видит прекрасное во всем, поэтому в профиле так много фоток.