Давно Дохён не читал книги, точнее, давно их не дочитывал. Где-то в средней школе он ненадолго увлекся изучением истории Кореи, но это было настолько давно, что уже и неправда. Сейчас бы он тоже не стал читать, но ведь ему так хочется блеснуть эрудицией перед Джуын. Оруэлла он не особо понимает, зато теперь есть прекрасная возможность найти общую тему для беседы.
…Интересно, дочитает ли вообще?
До назначенного времени еще целых два часа, и Дэн проводит их с пользой: в очередной раз штудирует социальные сети королев университетского улья. Со Миён уже с самого утра получает поздравления и спешит поделиться этим со своими подписчиками. Конечно же, поздравления не обходятся без забавных старых фотографий именинницы в историях Джуын и Ханны. Девушки «радуют» подругу потрясающими снимками, за которые, Дохён уверен, Миён ужасно стыдно.
Всю историю их дружбы пересказали.
Именно благодаря этому Дохён узнал, что Миён очень талантливая. Ведь все желают ей больших успехов в многочисленных хобби, которыми она занимается – от лепки до танцев. И о том, что она веселая и позитивная. Об этом кричат все те снимки из парка аттракционов, которые люди держат на последней странице семейного фотоальбома.
У Седжон оказалось самое скромное поздравление: она выложила лишь одну совместную фотографию с Миён, где именинница получилась намного лучше, чем Седжон.
Чонсок ушел куда-то еще с самого утра и до сих пор не вернулся. Такое с ним бывает редко, он домосед по натуре. Но когда все же случается, то Дэн нарадоваться не может, что вся квартира предоставлена только ему. Поэтому и старается провести этот день как можно продуктивнее – лежа на диване в гостиной с телефоном в руках.
Каждый его выходной очень продуктивный.
Времени еще целый вагон, и Дэн даже не думает начинать собираться. Обещание отпарить вещи вообще вылетело из его головы. Влетает обратно лишь тогда, когда ровно в шесть часов вечера на пороге их с Чонсоком квартиры появляется Лим Седжон при всем параде. Но желание только одно – захлопнуть перед ее лицом дверь и не пускать на порог.
– Мы разве не в клубе должны были встретиться? – выгибает одну бровь Дэн и оценивающе смотрит на пыльно-розовое платье до колен, в котором пришла Седжон.
Впервые видит ее в юбке вместо привычных шортов или узких джинсов.
– А разве ты не должен был быть одет с иголочки? – Она пытается пройти в квартиру, но Дохён преграждает дорогу рукой.
– Обещал, значит, буду. – Он старается задержать Седжон хотя бы на пару минут, словно за это время его проблема рассосется сама собой.
– И не сомневаюсь. – Она бесцеремонно убирает его руку и заходит, скидывая туфли у порога. Не такая скромная, как в прошлый раз. – А где Чонсок? – Седжон осматривает пустую пачку чипсов и немытые тарелки на диване.
– Без понятия, – недовольно бухтит себе под нос Дэн, закрывая за гостьей входную дверь. – Он мне о своих делах не докладывает.
– Жаль. – В ее голосе явно слышится досада.
Седжон проходит мимо гостиной прямо в комнату Дохёна, а тот плетется следом. Уже предвкушает, какой вынос мозга его ждет.
– Быстро же ты с ним подружилась. – Он опирается плечом о косяк и наблюдает, как Седжон ворчит, доставая из пакетов мятые вещи. – Десяти минут хватило. Или сколько вы там хихикали, пока я прибирался?
– Когда люди на одной волне, им не нужно много времени, чтобы наладить общение. – Она на Дохёна даже не смотрит. Лишь качает головой, разглядывая измятое пальто. Явно разочарована, но ничего не говорит. – Где отпариватель?
Дохён чувствует: что-то тут нечисто. Червячок сомнения грызет его изнутри, но Дэн не понимает этих намеков.
– В шкафу, – кивает он в сторону зеркальных дверей, а сам с места не двигается. – Со мной ты за две недели не смогла подружиться.
Она уже вовсю гремит вешалками в поисках хоть чего-нибудь, что сможет привести вещи в подобающий вид. И с облегчением выдыхает, находя в самой глубине желанный отпариватель. Стоит с ним в руках, а глазами ищет розетку. И тут же срывается с места, как только Дэн кивает головой в нужную сторону.
– С тобой мы не друзья. Я твой репетитор. Забыл уже? – Она развешивает новенькое пальто на двери и расправляет складки – бесполезно.
– Про восемьдесят тысяч вон в час я не забыл. Но мы и помимо этого достаточно времени проводим вместе, а ты мне даже ни разу не улыбнулась. С Чонсоком вы так хохотали на всю квартиру, как старые знакомые. – Дэн дуется, словно в глубине души это его задевает.
На мгновение Седжон отрывается от своего занятия и переводит взгляд на Дохёна. Сегодня на ней макияжа больше, чем обычно. Явно приложила к сборам больше усилий, чем он. Она может надевать платья, укладывать волосы и рисовать стрелки до самого Китая, но что-то всегда останется неизменным: бесцветный усталый взгляд, которым она каждый раз одаривает Дохёна, словно он – самое главное разочарование в ее жизни.
– Не принимай на свой счет. – Если это слова утешения, то Дэн в них не нуждается.
– Ага, знаю-знаю, «дело не в тебе», – наигранно показывает в воздухе кавычки он. – Вы все так говорите.
– Иди лучше прими душ, раз на большее ты не способен. – Она поднимает с пола готовый к работе отпариватель и принимается «заглаживать» Дохёновы изъяны.
Дэн фыркает, но соглашается. И так собирался помыться, без чужих напоминаний. Он отстраняется от дверного косяка и устало плетется к открытому шкафу за чистой одеждой. Вечер еще толком не начался, а Седжон уже так искусно успела его испортить. У нее надменность словно в коде ДНК прописана.
Удивительно, как пара удачно подобранных классических вещей может преобразить неопрятного любителя байков и рока в настоящего аристократа. Дохён даже сам думает, что сейчас он больше похож на сына знаменитого адвоката, чем Мин Сонги. Все такое светлое, новое и идеально выглаженное – необычно. В своих бежевых брюках со стрелками Дэн даже не знает, как сесть, чтобы не испортить труд Лим Седжон.
Стоит отдать ей должное: превратила его в другого человека, пусть и лишь внешне.
Красивая обертка – все что требуется. А еще говорят, что только мужчины любят глазами.
…Дохён бы поспорил.
Волосы больше не закрывают лоб, а лежат на четкий косой пробор, открывая медовое лицо. Красивый – вот что промелькнуло в голове Седжон еще тогда, в торговом центре, когда Дэн скинул с себя черную броню из мятой кожи и грубых линий. Кажется, что ему все идет: и байкерская куртка, и классическое пальто. Теперь Седжон в этом абсолютно уверена.
Она поправляет его накрахмаленный воротник рубашки цвета яичной скорлупы, а мысленно надеется, чтобы Дохён не пролил на себя красное вино или еще что похуже. Сосредоточенно помогает надеть пальто, смахивая с плеч едва заметные пылинки, а Дохён крутится перед зеркалом как ужаленный – похоже, волнуется.
Его ведь и правда ужалила одна пчела, а сама даже еще не подозревает об этом.
Как бы Дохён ни старался скрыть, но он волнуется, и это заметно. К его недовольству – всем и вся – Седжон уже привыкла. А вот то, что его не заткнуть, – явный звоночек, что с ним творится что-то неведомое. Возможно, он сам этого еще не понимает.
Расспрашивает обо всем, что только в голову приходит: любимый цвет Джуын, любимая еда, какую музыку слушает и во сколько спать ложится. Седжон с ходу даже про себя такие вещи рассказать не сможет.
Уже сил нет в двадцатый раз объяснять Дохёну, что если она все сама ему расскажет, то тогда им будет не о чем говорить с Джуын. Это начинает порядком раздражать.
Неужели он и правда умудрился влюбиться в нее?
До восьми еще целый час, а ехать до клуба не так уж и долго. Поэтому Дохён искренне возмущен таким ранним выходом из дома. А сам даже не вспоминает о том, что на день рождения принято дарить подарки. Слишком занят мечтами о заветной красотке.
Сегодня очень важный день – Дохён не должен облажаться.
– Что ты ей подаришь? – Спустившись на улицу, Дэн удивляется, не увидев вишневый «Хёндай».
Седжон уверенным шагом направляется куда-то вглубь шумной улицы. Высокие каблуки привычно позвякивают при соприкосновении с асфальтом, создавая медитативный перезвон, смешивающийся с грохотом автомобилей и разговорами прохожих. Словно тихий метроном, позволяющий музыканту не потеряться в какофонии звуков.
…Не сбиться с ритма.
– Уже утром подарила. – Конечно же, она не стала дожидаться вечера, чтобы порадовать Миён. – Танцевальную обувь. Ее старые кроссовки для практики совсем износились.
– Обувь? – Дэн удивлен странным выбором. – И ты считаешь, что это хороший подарок? Она сама не может купить себе кроссовки?
Со Миён не выглядит как нуждающаяся в чем-то. Балетки-то она точно в состоянии себе купить. Или нет?
– Ничего ты не понимаешь. – Седжон не хочет слушать этот бред от человека, у которого не хватило ума купить даже букет цветов ради приличия. – Это не просто кроссовки. Это дорогой подарок, который будет приносить ей не только пользу и удовольствие, но и напоминать обо мне. Есть ценности, которые намного важнее напускного пафоса для хвастовства перед ноунеймами в интернете.
Он не ожидал услышать от нее таких слов. Ляпнул не подумав, а ведь мог бы и задуматься для разнообразия. По себе знает, каково это – иметь страсть к искусству. Танцы – это тоже искусство, как и музыка. И не так давно Дохён был бы несказанно рад любой примочке для гитары. Тем более если бы кто-то из друзей выбирал ему подарок с такими же мыслями, как Лим Седжон выбирала танцевальную обувь для Миён.
Уже не в первый раз он убеждается, что дружба для нее очень важна – это ценное качество.
Для Дохёна дружба всегда была на первом месте.
– Может, мне тогда тоже ей что-то такое подарить? – нерешительно предлагает он, хотя понимает, что времени на выбор подарка в обрез.
Седжон нехотя поворачивает к нему голову:
– Например, что? Бутылку для воды? – Из ее уст это звучит как издевка.