За три часа, из которых они два сидят за столиком, а час прогуливаются по аллеям, Дэну удается узнать много историй из ее детства, сплетни о каждой из подруг, которая хоть раз мелькала в биографии Пак Джуын, и то, как все ее недооценивают. Такой темп беседы подходит двум лучшим подружкам на совместной ночевке, но никак не паре на первом свидании.
Дэну уже особо нет дела, про что там рассказывает Джу. Ему теперь только интересно, насколько сильно она сможет возвысить свое эго над остальными. Он специально выводит ее на рассказы об интересах и личных увлечениях и слышит заветное книги и кинематограф. На вопрос о любимой книге так и не получает однозначного ответа, а лишь: «Ой, я столько их уже прочитала, так сразу и не вспомнить». Он не осуждает, потому что и сам не любитель валяться в кровати с романом в руках. Но Дэн хотя бы не старается сойти за интеллектуала.
Джуын невзначай говорит, что ходит в киноклуб, а Дэн уже знает от Ынгука, что ни в какой киноклуб она давным-давно не ходит. Ей явно невдомек, что Дохён знаком с Ынгуком, да она, скорее всего, и не знает о существовании того.
Джу аккуратно дотрагивается пальцами до кисти Дохёна, очевидно намекая, что хочет взяться за руки. А он лишь убирает руку в карман пальто, избегая всякого телесного соприкосновения. Но Джуын не теряется, берет его под руку и прижимается ближе. Дэну впервые становится неловко за свое поведение – слишком все это далеко зашло. Он не ожидал от себя того, что будет всячески стараться отгородиться от девушки, которая сама уже на нем виснет. Однако сейчас ему хочется улететь куда-то подальше, вслед за фрисби, что проносится перед его лицом. Дохён вздрагивает и смотрит, как пушистый шпиц мчится через дорожку, пытаясь догнать игрушку. И на лице Дэна появляется глупая улыбка – рыжее облако похоже на кота Седжон. Дохёну он не понравился, но он дорог Седжон, а Седжон дорога Дохёну. Выходит, Дэну придется и его полюбить.
…И его?
Они садятся в такси, и Дохён ставит корзину прямо посередине, чтобы их с Джуын колени ни в коем случае не соприкоснулись во время поездки. Он продолжает заинтересованно слушать ее рассказы и даже выходит из автомобиля, чтобы проводить до дома, прося водителя немного подождать.
– Спасибо за чудесный день, – благодарит Джуын, с надеждой заглядывая в каре-зеленые глаза. – Я хорошо провела время.
Дэн далеко не дурак и знает, что у хорошего свидания всегда однотипный финал – поцелуй у подъезда. Только вот Дохёна такой исход не устраивает. Ему не хочется еще больше погрязнуть в этом безумии.
Все и так уже зашло слишком далеко – пора прекращать.
– Я тоже, – улыбается он и старается не позволить Джу сократить расстояние между ними. Но она уже сделала робкий шаг ему навстречу, и Дохёну приходится сделать два назад. – Передавай привет Тэмину, – говорит он первое, что взбредает в голову.
На лице Джу читается недоумение: она не понимает, почему Дохён нерешителен, ведь их свидание прошло просто замечательно. Она молчит, а он не знает, как незаметно испариться в воздухе. Чувствует неловкость и напряжение между ними, но отчего-то медлит. Может, не хочет рубить с плеча?
Сейчас нужно либо поцеловать ее, либо признаться, что ничего не получится. Но первый вариант – риск потерять доверие Седжон, а второй – потерять себя. Дохёну хочется остаться при своем.
– Ты такой нерешительный, – вдруг с улыбкой говорит Джу, а уже в следующее мгновение тянется к Дэну за поцелуем. Гадство!
Все, что Дохён успевает сделать, – отвернуть лицо в сторону, отчего губы Джу задевают лишь уголок его рта. Поцелуй выходит смазанный и неловкий, словно они ученики начальной школы. В школе Дэн мог только мечтать, что девушки будут сами желать его внимания, а теперь еле сдерживается, чтобы не оттолкнуть Джуын от себя.
Она отстраняется и неловко улыбается – сама сейчас сгорит от смущения. Ее решительность не окупилась, Дохёну правда жаль.
– До встречи, – улыбается он и спешит сесть обратно в такси, помахав ей напоследок рукой.
Просит таксиста поскорее уехать с места позора, устало откидывая голову на спинку сиденья. Не оглядывается, хотя подозревает, что Джу машет ему вслед. Сам не верит, что делает это, но чувствует облегчение. Если бы в тот день, когда он сидел на газоне с Ынгуком и Фугу, кто-то из них сказал бы, что Дэн сам сбежит от Пак Джуын, он бы плюнул ему в лицо.
Хотя, кажется, они ему об этом уже говорили…
Он заходит в квартиру, громко хлопая входной дверью. Всю поездку до дома в носу стоял приторный запах духов Пак Джуын, что буквально впитался в его рецепторы. Дэн сбрасывает в прихожей коричневые челси и швыряет пальто на тумбу, даже не удосуживаясь повесить на вешалку. Где-то там же оставляет корзину для пикника и бросает на нее новый шарф.
Нет сил больше ощущать ее вокруг себя.
Скидывает остатки вещей в стирку и включает напор в душе на максимум. Жадно трет тело мочалкой, смывая лак с волос и сегодняшний день. Как же не терпится избавиться от этого приторного пьянящего аромата женского парфюма, от которого уже блевать охота. Кажется, что за этой сладкой ширмой Джуын пытается скрыть свое гниющее нутро.
Ей не интересны другие, ей не интересен Дохён. Ей интересно только то представление, которое для нее разыграли, чтобы было чем похвастаться в соцсетях. Теперь он уверен, что она самая поверхностная и неинтересная из всех.
Не считая начальной школы, Дохён всегда пользовался популярностью у женского пола, но еще ни разу не встречал таких, как Джу. Девушки всегда старались показать себя перед ним с лучшей стороны. Где-то приукрашивали или недоговаривали, но чтобы откровенно врать – такого еще не было. А может, он и не пытался узнать их ближе, а лишь пользовался и забывал, как страшный сон?
Он и в этот раз собирался провернуть то же самое: поиграть и выбросить, потеряв интерес. Но Пак Джуын удалось невероятное – отбить интерес еще до того, как их отношения вышли на более серьезный уровень.
И зачем он так запарился? Читал ради нее книгу и пытался вникнуть в тонкости кинематографа, а она же вовсе не разбирается в искусстве, хотя всем видом показывает, что очень тонкая натура. У нее нет хобби. Она ничем не интересуется, кроме соцсетей. Хочет многого, но ничего собой не представляет. Амбициозная, но ничего не делает для удовлетворения этих амбиций. Строит наполеоновские планы, но не закладывает фундамента для достижения своих целей.
А есть ли у нее вообще эти цели? Дохёну не хочется даже пытаться это выяснить.
Но кое в чем она действительно уникальна – уникальная пустышка, какую еще поискать надо. Дохён счастливчик: не просто нашел, а еще и по дурости своей умудрился влюбить в себя ту, что ко всем предвзято относится, ища свой идеал. Вот только идеала этого не существует. Он выведен в инкубационных условиях заботливой Лим Седжон.
Дэн хотел разобраться в своих чувствах, и теперь он это сделал. На все сто процентов уверен, что влюбился, искренне, трепетно и очень сильно. Она все мысли его заполонила, хотя даже не старалась. Дохён уверен, что Седжон – та, кто действительно стоит его усилий. И кажется, теперь ему придется по-настоящему постараться.
Напоказ она ничего не выпячивает. Умная, но не кричит об этом во всеуслышание. Читает книги, но не превращает это в культ, возвышая свою эрудированность до небес. Никогда не скажет лишнего, хоть и имеет привычку называть вещи своими именами, частенько сбивая с толку своей прямолинейностью. Позволяет себе открыться только для близких людей, и Дохён обязательно постарается стать таким для нее.
Он выходит из душа, просушивая волосы полотенцем. Уже собирается зайти в свою комнату, как видит знакомый инструмент, одиноко стоящий в углу возле кладовки. Дэн совсем не помнит, когда в последний раз дотрагивался пальцами до струн. Смотрит на красную гитару так, словно впервые видит ее – фантом прошлой жизни. Размышляет о чем-то несколько секунд, а затем решительно подходит и поднимает ее за гриф.
Заходит в гостиную и не глядя швыряет влажное полотенце на спинку кресла. Плюхается на диван, устраивая инструмент на коленях, ощущая приятное покалывание в пальцах.
Ему уже известно это чувство – кожу так же невыносимо жгло, когда Лим Седжон крепко держала его за руку. В ушах грохотали шаги, сердце в груди билось, словно в агонии. А Ким Дохён только и мог, что думать, какие у Седжон холодные пальцы, пока его кожа буквально плавилась от этих прикосновений. Он и сам плавился – стоял под лестницей, смотрел на Седжон, слушал ее дыхание, что свое аж спирало. Думал о ней и растворялся.
…Блаженно задыхался на лавандовом поле, хотя никогда не любил цветы.
Влюблялся, хотя по-настоящему никогда не любил.
От долгожданных прикосновений к лакированному дереву такой же трепет, как от касания руки Лим Седжон. И Дохён нежно перебирает струны, словно этого долгого перерыва и не было вовсе – мышцы помнят. Он тоже помнит, хоть и старался изо всех сил забыть. Мелодия льется сама собой, словно все его мысли и чувства сейчас достали из глубины и превратили в ноты. И он нервно ищет карандаш и бумагу в горе журналов и распечатанных конспектов Седжон, по которым теперь иногда самостоятельно занимается вечерами. Нащупывает лишь ручку с единорогом, явно принадлежащую Чонсоку. Торопится записать слова, что крутятся в голове, поэтому хватает первое, что попадается под руку, открывает книгу Оруэлла на середине и, заламывая корешок, пишет прямо поверх текста.
Книга предназначалась для того, чтобы создать точки соприкосновения с Джуын, а теперь служит проводником к чему-то более сильному и настоящему.
Со стороны Дохён выглядит как одержимый, но ему плевать – когда-то ему на все было плевать. Подбирает мелодию и тут же записывает аккорды, а следом и строчки песни, что сама собой рождается из ниоткуда. Нет больше прежней боли, как и нет разъедающей душу тоски – есть только он и его музыка. Так было раньше – так и должно быть сейчас. Дэн больше не держит обиды ни на себя, ни на бывшую группу, ни на судьбу. Он больше не может обижаться, ведь если бы не это поражение, то он бы никогда не разглядел Лим Седжон.