Седжон не успевает повернуть голову, как Сонги уже тянется пальцами к ее щеке. Одно мгновение, и Седжон чувствует, как покалывают ладони, в которых она все еще сжимает телефон.
– У тебя кусок кукурузы на щеке. – Он небрежно смахивает большим пальцем с ее горящего лица желтую пленку от зернышка и отнимает руку. Она ожидала совсем другого.
И теперь уже краснеет не только из-за того, что думала о поцелуе с Сонги, а еще и из-за своей грязной физиономии. Неловкость снова заполняет кабинку, и Седжон отворачивается к окну и делает снимок, надеясь, что Фугу не увидел ее поалевшие от смущения щеки.
Неожиданно, но эта долгая прогулка пролетела почти незаметно. Они бродили по горе Намсан до самого заката, болтая обо всем подряд: от глобального потепления до преподов, которые портят жизнь в университете. Седжон узнала, что Сонги, оказывается, заядлый фанат баскетбола и даже был капитаном в школьной команде. Он много рассказывал про соревнования и про их школьные годы с Дохёном.
…О последнем Седжон предпочла бы не слушать.
Каждый раз при упоминании имени Дохёна ей не терпелось перевести тему. Ведь единственное, почему она согласилась встретиться сегодня с Сонги, – хотела отвлечься. Забыть то, что было в субботу: агрессию брата, свидание Дохёна и Джу, песню о любви…
И пока что ей очень хорошо это удается. Теперь все мысли лишь о парне, который сидит напротив, развалившись сразу на два сиденья в полупустом вагоне метро. О проклятом Мин Сонги, взгляд которого весь день был прикован лишь к ней одной.
– Устала? – говорит он, слегка повысив голос, чтобы докричаться до Седжон.
– Немного, – признается она, с интересом осматривая стены и потолок вагона, оформленные под осенний парк, из которого они недавно вышли. Кажется, словно они до сих пор на горе Намсан и их прогулка еще продолжается.
– Можем выйти на следующей станции и взять такси.
– Все нормально, – мотает головой она. На язык уже давно напрашивается один вопрос, но подходящего момента так и не представилось. Седжон выжидает пару секунд: – Можно спросить?
– Валяй, – тут же соглашается он.
– Почему ты тогда подошел ко мне на остановке?
Сонги сразу же понимает, о чем речь. Слегка ссутулившись, подаваясь вперед и опираясь локтями в широко расставленные колени. И пронзительно смотрит на Седжон, вынуждая ее тоже придвинуться чуть ближе. Он снял шапку, и теперь длинная черная челка прикрывает половину лица. На контрасте с темными волосами его кожа кажется совсем бледной, и в этом освещении выглядит словно мраморная, точно высеченная из камня.
Седжон ловит себя на мысли, что, если ей так хорошо видно его лицо, значит, и ему видно ее. Хочется тут же отстраниться, но она этого не делает. Желание узнать ответ на свой вопрос намного сильнее смущения.
– Сказать правду? – уже тише произносит он, а она лишь нерешительно кивает. – Мне показалось, что тебе было плохо. Поэтому я не захотел оставлять тебя одну, – грустно улыбается он, разрывая зрительный контакт. – Наверное, как-то так: я не хотел, чтобы ты страдала в одиночку.
Можно было ожидать чего угодно: хотел подкатить к красивой девушке; ты мне очень нравишься; хотел поугарать с дружками, что Лим Седжон ездит в универ на автобусе. Все, что угодно, но только не то, что Фугу хотел хоть немного облегчить ее боль.
В очередной раз его слова напрочь выбивают все мысли из головы. Поэтому, когда Сонги вдруг говорит, что это их станция, Лим Седжон даже не сразу понимает, что он уже встал с места.
Они идут к выходу из метро, обсуждая события минувшей прогулки. Так, словно этого неловкого разговора в вагоне и не было вовсе. Сонги будто не придает этому значения, что Седжон только на руку. Она чувствует себя очень расслабленно, несмотря на тяжесть в ногах после долгой ходьбы.
– Хорошо, что это было не свидание, – признается она, когда они уже проходят ту самую автобусную остановку недалеко от их дома. – А то сейчас бы нас ждало неловкое прощание около подъезда.
– Мы живем в одном доме, дурочка, – отвечает Сонги, следуя за ней. – Нас ждет неловкое прощание у тебя под дверью.
От этих слов будто током прошибает. Мандраж накрывает, точно взрывная волна водородной бомбы. И Седжон резко останавливается, вынуждая Сонги непонимающе обернуться.
Josef Salvat – Une Autre Saison
– Тогда не провожай меня, иди впереди, а я пойду чуть сзади, – небрежно машет рукой Седжон, словно подгоняет.
– Ты так говоришь, потому что это было все-таки свидание? – Он разворачивается к ней всем корпусом, но не спешит сокращать или увеличивать расстояние. Спокойно запускает руки в карманы дубленки и слегка склоняет голову набок, словно пытается просканировать ее мысли. – Так это свидание?
Седжон чувствует себя загнанной в ловушку.
Пару секунд Фугу просто смотрит на нее, а она ощущает, как все органы внутри сжимаются, словно вот-вот, и ее вывернет наизнанку от волнения.
– Я же говорил, прогулка может перейти в свидание в любой момент.
Он делает пару широких шагов, наконец-то сокращает расстояние между ними и встает почти вплотную к ней. Седжон чувствует, как сердце совершает кульбит уже где-то в районе ключиц. Светло-коричневые глаза Фугу изучающе бегают по ее лицу и фокусируются на серых радужках.
Они стоят так близко, что она чувствует, как от Фугу пахнет чем-то похожим на смолу и кедровые орехи. Тяжелый, но приятный запах парфюма заполняет ее легкие, а в голове проскакивает мысль, что он надушился ради нее. А может, она просто раньше не обращала на это внимания? Но теперь-то Мин Сонги завладел им целиком и полностью.
Люди снуют по тротуару, ворча, что пара перегородила дорогу. Но они это просто игнорируют. Ярко выраженная линия губ отчетливо видна на бледной коже, и Седжон невольно смотрит на нее, потому что если она сейчас опять поднимет взгляд на Фугу, то пути назад уже не будет.
И так понятно, чего он ждет. Ждет, когда она даст ему четкий ответ на немой вопрос. За весь день было множество возможностей вывести их общение на «новый уровень», но Сонги обещал, что не будет этого делать, если Седжон сама не захочет. А она не знает, чего хочет.
– Я не против перейти прямо сейчас. – Его голос хриплый, шипящий. Он говорит уже тише, приятно щекоча барабанные перепонки.
Седжон задумывается, правильно ли она поступает. Судорожно пытается взвесить все за и против, понимая подтекст абсолютно прозрачного намека. Слова Хан Сокчоля предательски жужжат в голове, как назойливые насекомые. Нашептывают ей, что нужно быть проще и не отталкивать никого, если появляется шанс. А тот самый темноволосый шанс сейчас стоит невозможно близко, опаляя своим дыханием кожу на ее лице.
Тяжело и больно это принимать, но Дэн влюблен в ее лучшую подругу. И как бы сильно Седжон ни хотелось, умом она понимает – они с ним не пара. Дохён нравится Джуын, и это еще больше усложняет ситуацию. И какое бы сильное притяжение Седжон ни чувствовала к нему, на чужом горе счастья не построить. Как она потом сможет смотреть в глаза подруге, чье сердце сама же разбила?
Это неправильно. Это несправедливо. Это жестоко.
Она заслуживает большего – чтобы любили только ее. Чтобы восхищались ею, без слов понимали и чувствовали. Чтобы заставляли все тело трепетать и разлетаться невесомыми бабочками от предвкушения и легкого мандража. Чтобы дыхание перехватывало не только у нее одной.
Она не добьется этого от Дэна, и нужно ли вообще добиваться? Если ее сердце сейчас и так грудную клетку пробьет, а парень напротив смотрит в упор и ждет только ее ответа.
– И я, – лишь успевает произнести Седжон, поднимая на Фугу взгляд. А в следующее мгновение Сонги уже прижимается своими губами к ее.
Тут же проникает языком и целует, будто пытается выпить залпом до дна – он весь день этого ждал. Одной рукой прижимается к щеке, а вторую запускает в ее растрепавшиеся волосы. Его пальцы мягкие и теплые. Горячие и обжигающие, как язык, которым он сейчас выписывает узоры, приятно будоража нервные окончания.
Она привстает слегка на цыпочки, чтобы было удобнее. Обхватывает его за пояс под курткой и чувствует жар, исходящий от Сонги. Он улыбается сквозь поцелуй, когда она сцепляет свои руки у него на спине, прижимаясь всем телом, а потом приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на его расслабленное лицо.
Прямые черные ресницы слегка подрагивают на трепещущих веках. Седжон уже готова снова зажмуриться, позволяя себе раствориться в свете уличных огней Сеула, но неожиданно ее ловят с поличным. Сонги смотрит в упор, не прекращая поцелуй. Наоборот, углубляет его и слегка постанывает от удовольствия. Получил, что хотел, да и сама Седжон не против – Сонги знает толк в поцелуях. У Седжон это не первый опыт, но сейчас она понимает, что так горячо ее еще никто не целовал.
…Никто ее не целовал так, как чертов Мин Сонги.
Чувствует его пирсинг на языке, что приятно холодит ее язык, и то, как Сонги хочет ее. Только ее одну, и для Седжон этого достаточно, чтобы окончательно убедиться: она делает все правильно.
До их слуха долетают возмущенные возгласы прохожих, которые не стесняются высказывать свое недовольство неподобающему поведению пары. Старшее поколение словно и вовсе забыло, что они когда-то тоже были молодыми и влюбленными. Но Фугу и Седжон дела до остальных больше нет.
Сколько прошло времени: десять минут, полчаса? Губы уже побаливают, челюсть немного напряжена, а на подбородке, скорее всего, останется небольшое красное пятно. Дыхание сбитое и разгоряченное. Они нехотя отстраняются друг от друга и улыбаются, потираясь кончиками носов, словно коты.
Думала ли Лим Седжон, что этот день закончится так? Нет. Но она не против, ведь этой ночью не будет плакать из-за неразделенной любви. Она будет лежать и вспоминать эти незабываемые полчаса, которые подарил ей сосед сверху.
18. Все наладится
Новая неделя начинается с традиционной встречи парней во дворе кампуса. Погода больше не располагает к посиделкам на газоне, поэтому компания перебралась в беседку. Сонги сидит, вальяжно раскинув руки по спинке скамейки, попивая любимую газировку, а Ынгук копошится со старым полароидом.