– Это что? – Она равнодушно держит собаку на вытянутых руках перед собой, а голос не выражает абсолютно ничего.
– Твой новый комок шерсти, дурочка, – усмехается Дэн, затаскивая в коридор пакет с собачьими пожитками и переноску.
– Как ты узнал? – Она непонимающе рассматривает щенка, который скулит и извивается в ее руках, а Дэн прикрывает за собой входную дверь и тоже переводит взгляд на собаку.
– Профессор Хан.
– Я убью его. – Кажется, это первые эмоции от Седжон за сегодня. – Я не могу его взять. – Она протягивает щенка обратно Дохёну, но он лишь убирает руки за спину и отрицательно мотает головой.
ASTRO – Story
– И что прикажешь мне делать с ним? Менять пеленки и учить давать лапу? – Дохён точно не готов к такой ответственности.
Он еще не до конца научился брать ответственность за самого себя, не то что за кого-то другого.
– А мне что с ним делать? – Седжон и правда не знает: собак у нее никогда не было.
Дохён меняется в лице. Больше не тянет медовой улыбки и не старается казаться беззаботным.
– Зализывать душевные раны, – спокойно говорит он, наблюдая, как щенок уже лижет пальцы Седжон.
Похоже, подступает новая волна слез, и Седжон слишком заметно старается сдерживаться. Она спешит отвернуться от Дохёна и подзывает аджуму. Протягивает ей собаку, а сама небрежно вытирает соленые росинки с лица рукавом пижамы. Женщина, не скрывая своего негодования, относит пакет с вещами и собаку в комнату хозяйки, а Седжон снова поворачивается к Дохёну:
– Прости, что наше занятие пропало. – Она все еще не решается смотреть ему в глаза. – Обещаю, мы наверстаем потом.
– Не парься, у меня есть чем заняться в твое отсутствие. Кстати, чуть не забыл. – Он запускает руку в карман куртки. – Ынгук бы убил меня, если бы я не передал тебе.
Он протягивает Седжон полароидный снимок и видит, как она тщетно пытается сдерживать бесконтрольно текущие по щекам слезы. Если он сейчас отсюда не уйдет, то задушит ее в объятиях, создавая между ними еще большую неловкость. И так взял на себя смелость подарить ей щенка. Для одного дня безумных поступков достаточно.
– Я, наверное, пойду. Тебе стоит заняться воспитанием ребенка. – Дэн пытается придать неловкой паузе немного непринужденности.
– Прости, что не приглашаю войти. – Передние пряди волос выпали из пучка, и теперь она тщетно пытается спрятать за ними заплаканное лицо. – Я просто…
– Хватит извиняться, – прерывает ее Дэн. – Приходи в себя столько, сколько потребуется. А то размазня Лим Седжон меня пугает больше, чем королева улья. – Он говорит резче, чем планировал, но это и его защитная реакция тоже.
Но похоже, этот тон немного отрезвляет Седжон, и она берет себя в руки. Убирает выбившиеся пряди за ухо и наконец-то поднимает на него взгляд.
– Все, заткнись. Я сама напишу. – Чтобы не разреветься прямо при Дохёне, приходится собрать в кулак последние силы. Резким движением Седжон разворачивает своего гостя в сторону выхода и выталкивает за дверь.
Хлопок звоном отдается в ушах, раздражая барабанные перепонки. Седжон знает, что Дохён, скорее всего, еще стоит около ее квартиры, и сейчас их разделяет лишь толстая дверь, к которой Седжон прислоняется спиной. Она медленно сползает на пол и садится прямо на коврик. Тело содрогается от слез, которые она так долго сдерживала при Дохёне. Трет влажным рукавом щеки, лишь еще больше размазывая соль по лицу – это совсем не помогает. Она опускает взгляд на фотографию, переданную Ынгуком, и теперь сильнее хнычет, что аж слюна по подбородку течет. Сопли мешают дышать нормально, поэтому ей приходится жадно глотать ртом воздух.
Седжон не думала, что сможет чувствовать себя еще хуже сегодня. Она безмерно благодарна ему за неравнодушие, но теперь ее сердце окончательно разбито. Седжон до последнего пыталась скрыть, что обнаружила по возвращении со вчерашнего свидания – лучшего, что было у нее за последние несколько лет. Она чуть не потеряла сознание, найдя бездыханное тело кота на своем рабочем столе под лампой. Он всегда там спал, пока Седжон не было дома. Поэтому она никогда не выключала настольную лампу, чтобы любимец мог насладиться домашним «солярием» в любое время.
Она не знала, что делать, поэтому позвонила единственному человеку, которому могла довериться в такие моменты. Чоль был у них дома меньше чем через час и пробыл с Седжон до самого утра, уехав лишь под утро, когда она наконец-то смогла уснуть.
Седжон никому не говорила о случившемся, никому не отвечала на сообщения и звонки. Но никто и не рвался выяснить, что с ней произошло и куда она пропала. Кроме Ким Дохёна, который просто не смог остаться в стороне.
Этот факт добивает Седжон. Как же сильно ей хотелось прижаться к нему, уткнуться носом в джинсовую куртку и вдохнуть его запах. Почувствовать, как он гладит ее по волосам и говорит, что все наладится.
…Ведь все обязательно наладится.
Но эти мысли неправильные, и Седжон гонит их как можно дальше. Она забудет эту боль, как забыла предыдущую. Она забудет, как разбилось ее сердце.
…Забудет Дохёна.
– Госпожа, – нерешительный голос домработницы нарушает повисшую тишину в прихожей. – Мне нужна помощь, я не знаю, как собрать вольер.
Седжон еще раз проводит тыльной стороной ладони по припухшим векам и поднимается на ноги. Молча идет в свою комнату, а аджума семенит сзади.
– Госпожа, может, ему стоит придумать имя?
Седжон заходит в спальню и видит, как щенок уже вовсю вгрызается в подушку, которой аджума преградила ему путь в углу. Она проходит к рабочему столу и аккуратно просовывает край фотокарточки в рамку с фото, на котором они с Джеджуном радостно улыбаются.
– Пес, – отвечает Седжон. – Мы будем звать его просто Пес.
19. Оно того стоило
Тот, кто первым сказал, что время лечит, явно переоценивал возможности человеческого тела. Можно оплакать, принять и постараться подавить эту боль, но забыть – никогда.
Чтобы выплакать все слезы и года будет мало. Но чтобы найти в себе силы вновь не показывать эту боль окружающим, Лим Седжон хватило меньше недели. Дохён удивленно смотрит на большие двери университетской столовой, в которых только что показался знакомый силуэт. Дэн так и замирает с порцией еды на полпути ко рту, округляя глаза от удивления. Ынгук тоже оборачивается в ту сторону, но ему нужно меньше времени на формулирование своих мыслей. Он привстает с места, поднимая руку вверх и привлекая внимание Седжон – словно они всю жизнь дружили. И Седжон тут же замечает его, кивая в ответ. Проходит мимо столов, за которыми уже шепчутся, а Дохён не сразу понимает, что изменилось в ее внешности: высокие ботфорты на каблуках, цоканье которых уже долетает до его ушей, новый пиджак или макияж, что выглядит ярче обычного. Но от нее веет чем-то таким, отчего по телу разносится электрический разряд.
Когда она останавливается около их стола, Дохён возвращает ложку риса обратно в тарелку, потому что еда в него больше не лезет. Лим Седжон, которая стояла на своем пороге в понедельник с полароидным снимком ее нового питомца в руке, и Лим Седжон в пятницу – две разные девушки.
– Садись. – Ынгук выдвигает для нее стул рядом с собой, приглашая присоединиться к обеду. – Я еще не пил. – Он протягивает ей запечатанную коробку бананового молока, делясь самым ценным – едой.
– Я только на минутку, – улыбается она и переводит взгляд с Ынгука на Дохёна. – Сегодня наше занятие будет по расписанию. На том же месте.
– Но я с собой ничего не взял. – Дохён не ожидал, что она вернется именно сегодня.
– Ты меня этим не удивишь, – ехидничает она, забирая со стола молоко. – Я возьму с собой.
– Валяй, – дает добро Ынгук, пожимая плечами. – Кстати, классная прическа. Тебе идет.
Только сейчас Дохён понимает, что в ее внешности изменилось, и хочется ударить себя по пустой голове, что не понял этого сразу. Волосы Седжон стали заметно короче. Теперь у них с Джуын почти одинаковые стрижки, только у одной волосы светлые, у второй – темные. Как белый и молочный шоколад, как день и ночь, как…
– Тебе ведь нравятся девушки с длинными волосами. – Дэн приходит в себя, одергивая Ынгука, и не может контролировать взявшуюся из ниоткуда ревность.
– И что с того? – непонимающе щурится Гук. – Я теперь не могу сделать комплимент красивой девушке? – Он снова смотрит на Седжон: – Выглядишь просто отпадно!
– Чувак, прекрати флиртовать, – полушепотом шипит Дэн, словно Седжон так не сможет его услышать.
Но она все прекрасно слышит и прячет хитрую улыбку, попивая молоко из трубочки. Она оделась так не только из-за предстоящего свидания или потому что хотела показать Дохёну, кого он не замечал у себя под носом все это время. Седжон хотела что-то изменить в своей внешности, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что она пришла в себя. Она не терпит жалости в глазах окружающих. Хотела отвлечь и себя, и других, а теперь пожинает плоды, наблюдая, как парни собачатся из-за безобидного комплимента. Мысленно признается себе, что ревность Дохёна ей приятна, хотя главной целью этой провокации была вовсе не она. Но это весьма неплохой бонус.
– Я пойду, – прощается она и незамеченной ускользает из столовой, пока Дохён и Ынгук продолжают перепалку.
До конца большого перерыва остается всего десять минут, а ей еще нужно покрасоваться перед подругами, которые за всю неделю почти не интересовались ее исчезновением.
Убирая в сумку планшет с конспектами, Седжон инструктирует Дохёна, какие темы им нужно успеть подтянуть до экзаменов. За окном уже стемнело, а в университете сейчас остались лишь хронические зубрилы. Сегодня занятие с Дохёном длилось дольше обычного, ведь пропала почти целая неделя, а итоговое тестирование не за горами.
Седжон берет со стола честно заработанные деньги и, не пересчитывая, убирает вслед за планшетом. Даже как-то жаль, что скоро всему этому придет конец.