Сонги ощущает ее дыхание своей щеке, но оттягивает удовольствие, то ли проверяя на прочность нервы их обоих, то ли давая время на передумать.
– Давай уже сделаем это, – уверенно говорит Седжон, и Сонги лукаво улыбается.
Совершенно очевидно, что она имеет за своими плечами пару секретов, но узнавать их Фугу не видит смысла. Значение имеет лишь то, что он наконец-то всецело чувствует ее: и телом, и душой. В полумраке он продолжает смотреть на нее, то и дело улавливая искрящиеся огоньки в глазах Седжон. Но эти искры не обжигают, падая на его правую ключицу хаотичными поцелуями. Они приятно пульсируют, проникая прямо под кожу, и запечатываются там, точно желая зеркально скопировать изгибы чернильных линий воспоминаний и навсегда остаться рядом.
Если бы он считал удары своего сердца, то уже бы сбился со счета. Пульс учащается с каждым новым движением, дыхание рвется наружу, а мысли теряются где-то между горячими поцелуями, проваливаясь между сидений вместе с бутылкой воды, которую Седжон задевает бедром.
Могли ли они оба предположить в тот момент, когда Сонги впервые предложил подвезти Седжон, что не пройдет и месяца, как они окажутся в той самой точке, где желания оседают на окнах «Ягуара» тонкой испариной? Да еще и на подземной парковке их элитного дома.
…Безумный сон, который стал явью.
Привкус чего-то несказанного пульсирует на языке сладкими поцелуями. Сонги не знает, куда приведет эта близость, и как будто не хочет знать. Пусть будущее насладится своей неопределенностью, а Мин Сонги хочет жить здесь и сейчас. В этой полноте момента, где все кажется чуть громче, чуть ближе и чуть реальнее, он просто позволяет себе чувствовать, надеясь, что Седжон ощущает тоже самое.
Задница Фугу начинает уставать от долгого сидения. Сколько они здесь – час? Может, два? У Седжон, наверное, уже сводит колени от неудобной позы, но она не жалуется. Лишь ерзает, пытаясь найти подходящее положение.
Осталось совсем немного, и их «мучения» закончатся, как и воздух в легких, который Фугу выбивает с каждым толчком. Окна уже запотели, а значит, охранникам точно не видать шоу.
Фугу сильнее прижимает к себе Седжон, помогая ускорить темп. Сдавленно дышит ей во влажную от пота шею. Чувствует, как пульсирует ее яремная вена, а Седжон громко выдыхает ему прямо в ухо, по-прежнему провоцируя толпы мурашек и волны удовольствия.
И как ей только удается заставлять Фугу чувствовать себя глупым влюбленным мальчишкой?
Его тело пробивает током, даже голова кругом идет. Фугу останавливается, растекаясь по креслу, которое под ним уже и так все мокрое от пота. И рассыпает поцелуи по плечам Седжон, пока она аккуратно привстает, чтобы сесть поудобнее.
Они смеются, и это смех не радости, а удовлетворения. Снова целуются, обмениваясь какими-то мимолетными фразами и чувствуют себя просто великолепно, наконец найдя успокоение и взаимность друг в друге. Сонги в очередной раз смотрит в серые глаза, надеясь увидеть голубоватые искры в порой бесцветном взгляде, и блаженно улыбается, притягивая Седжон за очередным поцелуем.
…Сейчас он нашел то, что искал, и просто так уже не отпустит.
20. Жизнь и смерть
Жизнь Нам Чонсока похожа на американский криминальный сериал про гангстеров. Вот только они не в Америке, а Чонсок не барыга.
Все началось еще в начале выпускного класса, когда он сделал первое поддельное удостоверение личности, чтобы сходить в стриптиз-клуб с друзьями старшего брата. Все прошло успешно, и липовые документы совершенно не вызвали вопросов. Слушок об этом слишком быстро облетел всю среднюю школу Йонсан, и в итоге к Чонсоку выстроилась целая очередь из желающих получить поддельное удостоверение.
И вот так, через неформальные связи, Нам Чонсок обзавелся клиентами. Со временем он повзрослел, как и его клиенты. И теперь его заказчики уже не школьники, а рекламирует он свои услуги не через одноклассников, а в даркнете.
Кредитные закладные, фальшивые загранпаспорта, поддельные завещания – список можно продолжать бесконечно. Удивительно, но диплом юриста Чонсоку таки пригодился в жизни. Вот только использует он его совсем не по назначению. Но какая, к черту, разница, когда это приносит огромные деньги. Чонсок уже давно мог бы приобрести отдельную квартиру, если не частный дом. Но он понимает, что это может потянуть за собой ненужные вопросы: откуда у обычного парня такие капиталы?
Спокойнее жить в квартире Дэна, стабильно платить ему арендную плату и следовать графику уборки, чем загреметь в тюрьму из-за инфантильного желания потешить эго дорогими игрушками. Он еще успеет насладиться плодами своих трудов: лет в сорок рванет за границу – может, в Дубай или Сингапур, женится на двадцатилетней красотке и будет жить в своем пентхаусе горя не зная. А может, даже пустится во все тяжкие: прожжет все сбережения на казино в Лас-Вегасе или будет объявлен в международный розыск. Таких долгосрочных планов Чонсок не хочет строить – все еще успеется. Сейчас же он просто наслаждается молодостью, свиданиями вслепую, которые заканчиваются после первого же перепихона. Играет в приставку у них в гостиной и пьет вечерами пиво с Дохёном, когда у того появляется желание пообщаться.
Чонсоку нравится жить вместе с Дэном, он идеальный сосед и арендодатель. Не лезет с претензиями за грязную посуду – скорее сам реже убирается, чем Чонсок. Не требует компенсацию за сломанный душ, хотя Чонсок обычно первый проявляет инициативу в устранении своих косяков. Не переступает личные границы, как и не переступает порог его личной комнаты. Конечно, даже если Дэн сделает это, то его не встретят груды поддельной документации, которой хватит для того, чтобы упечь Чонсока на следующие триста лет в тюрягу. Но стоит заглянуть в один из шкафов…
Да и вообще, кому может прийти в голову подозревать такого подростка-переростка, как Нам Чонсок, который всегда одет в мешковатые штаны и яркие футболки. А вместо наручников его запястья украшают фенечки и браслеты из бисера, словно он ограбил шкатулку своей семилетней сестры. Вся его деятельность абсолютно анонимная. Он не знает настоящего имени заказчика, а заказчик ничего не знает о Чонсоке. Обычно сделка происходит через переписку: клиент предоставляет Чонсоку нужную информацию о документе, который желает получить, а Чонсок, в свою очередь, называет сумму наличности, которую покупатель должен будет передать одним из способов. Обмен происходит без личных встреч и пересчета купюр.
Еще на этапе заключения сделки Чонсок всегда проверяет своих клиентов, ведь за годы работы его база данных успела порядком разрастись. Поэтому коп под прикрытием, конечно, может попытаться поймать Чонсока на крючок, но у него не получится. Чонсок будет знать о всех его родственниках до третьего колена еще до того, как наметится облава.
Клиенты думают, что сохраняют анонимность, но Чонсок все равно всегда выходит на настоящее имя своего заказчика, чтобы обезопасить себя в случае, если клиент окажется не таким добросовестным, как Чонсок. Иронично.
Схема настолько отработанная, что если полиция и заинтересуется его деятельностью, то ей придется очень хорошо постараться, чтобы доказать хоть что-то.
Чонсок не испытывает чувства вины или мук совести. Он отлично высыпается и ест с большим аппетитом, наслаждается каждым прожитым днем, а иногда радует себя крупными донатами в видеоигры, в которые может рубиться с утра до ночи, если заказов нет. Дохён думает, что его сосед вообще безработный геймер или стример, но ему настолько плевать на это, что он никогда не спрашивает. За это Чонсок его еще больше уважает.
Иногда он представляет, каково было бы удивление Дэна, если бы в их квартиру посреди ночи ворвался спецназ. Они бы начали переворачивать все вверх дном, Дохён бы клялся, что это ошибка, пока вооруженные парни с автоматами скручивали его руки за спиной, приставляя лицом к стене. И как в этот момент из комнаты бы выводили самого Чонсока, на лице которого застынет самодовольная ухмылка человека, который абсолютно ни о чем не жалеет.
Их взгляды бы на мгновение встретились: Дэн был бы просто обескуражен, а Чонсок бы улыбнулся ему лишь одним уголком рта, прежде чем его вывели бы из квартиры и под конвоем увезли прямо в тюрьму для пожизненно осужденных. Да, такой финал своей истории Чонсок видит самым эффектным, но все же старается его избежать.
Все пошло по одному месту, когда к нему обратилась Лим Седжон с просьбой, о которой Чонсок поклялся молчать.
Подделка полного пакета документов – смена личности – самая дорогая из его услуг. И самая энергозатратная. Обычно Чонсок редко берется за такую работу, потому что это не самое благодарное дело, и после этого он выжат как лимон. К этому добавляется еще и вынужденная личная встреча, ведь для того, чтобы стереть прошлого тебя и создать нового, в двадцать первом веке недостаточно заламинировать кусок туалетной бумаги с новой фотографией, филигранно вписав фальшивый идентификационный номер. Главным врагом фальсификаторов стала биометрия.
Отпечатки пальцев, скан сетчатки – Чонсок благодарен, что хотя бы мочу еще сдать не просят, чтобы пройти досмотр на границе. Ведь стоит бравым пограничникам заподозрить человека, как его тут же отводят в специальную комнату, где просят вывернуться чуть ли не наизнанку, чтобы доказать, что он не обманщик и не пытается сбежать из страны. И если вскроется обман, то горе-беглец быстренько сдаст своего дилера документов. А раз он все же видел его вживую – фантазия о спецназе вскоре может оказаться явью.
Но каким бы хладнокровным Нам Чонсок ни старался быть в вопросах работы, Лим Седжон удалось его чем-то зацепить. Ее не испугали риски, ее не отпугнула огромная сумма, которую затребовал Чонсок. Она была спокойна и решительна. И самое страшное, что она могла сделать для Чонсока, – рассказать ему свою историю. Объяснить, зачем ей понадобились его услуги и что она собирается совершить. Это не могло не тронуть.