– Расскажи мне, – требует Дохён, – расскажи мне все.
Седжон не рассказала Дохёну ничего, чего бы он уже сам не успел узнать от Тэмина. За исключением некоторых подробностей, история примерно такая же: отец умер, мать свихнулась, у брата поехала крыша. Где в этом лабиринте страданий затерялась сама Лим Седжон – сложно сказать. Прошлая Седжон, которая носит фамилию Ким, занимается танцами и улыбается на фотографиях, – умерла. Ее больше не существует, как и того, что бы напоминало о тех временах. Как она еще не свихнулась следом за матерью? Отличный вопрос, которым Дохён не на шутку теперь озадачен. Ведь события, о которых она ему сейчас рассказывает, несомненно, оставили жирный отпечаток на ее личности, сознании и характере. Она словно переродилась, вот только прошла для этого через сущий ад. А стоило ли оно того? И вышла ли она уже из этого ада?
Внутреннюю силу человека сложно оценить. Кто-то не может сдержать эмоции от проигрыша в лотерее, а кто-то изо дня в день терпит унижения, но при этом находит в себе силы улыбаться в ответ. И нельзя сказать, что первый человек слабее второго просто потому, что дал волю эмоциям из-за ерунды. Нет, скорее наоборот: он так долго держал все в себе, что теперь такая сущая мелочь, как лотерейный билет, выданный вместо сдачи в круглосуточном, становится последней каплей. Сосуд переполнился, и силы поверхностного натяжения больше не хватает, чтобы сдержать этот поток.
Нельзя знать наверняка, какую внутреннюю борьбу ведут окружающие. Кто-то борется с комплексами из-за внешнего вида, тратя уйму денег на салоны, пластические операции и изнурительные тренировки в спортзале только для того, чтобы стереть с лица земли того, над кем раньше смеялись в школе. Кто-то пытается казаться значимым и интересным, выкладывая в социальные сети кучу снимков своей ежедневной рутины в попытке создать иллюзию насыщенной жизни. А кто-то упивается алкоголем, чтобы сбежать от этой самой жизни – забыться хоть на пару часов.
Все бегут от чего-то, пусть и не всегда могут это признать. Лим Седжон может – ее жизнь просто невыносима, и обманываться нет смысла. Она даже может сказать об этом вслух Дохёну. Вот только есть ли у нее силы на то, чтобы сбежать? Сможет ли она вообще это когда-то сделать?
Подругам наплевать на нее – Дэн это давно уже понял. Тэмину не наплевать, но он ничем не может ей помочь. Хан Сокчолю не наплевать, и он может ей помочь, только Седжон сама отказывается принимать его помощь. Дохён тоже готов помочь – чем угодно, – но согласится ли она на его участие или отвергнет так же, как и Сокчоля? Сложно сказать. Сложно, потому что, как бы сейчас Седжон ни была честна перед Дэном, он чувствует, что она чего-то ему не договаривает. То ли по привычке, то ли специально. Но он уверен – что-то она решает оставить при себе.
– Он так разозлился из-за сорванного свидания с партнером? – уточняет Дохён. – Это же гребаное свидание вслепую. Какого черта творит этот ублюдок?
Он не скупился на выражения. Почему он вообще должен следить за словами, когда этот упырь не может контролировать агрессию? По лицу Седжон видно, что ей неприятно слышать от Дохёна такое в адрес брата. Но хоть Дэну нельзя расквасить его морду, то высказывать свое отвращение к его поступку точно не запрещается.
– Он разозлился из-за моего парня, – качает головой Седжон, потирая переносицу. – Эти отношения ему невыгодны. Да и я еще масла в огонь подлила. Не сдержалась вовремя. Не смогла промолчать.
Брак по расчету не удивляет Дохёна. В состоятельных семьях это частая практика. Так они пытаются укрепить свои позиции на пьедестале. А лучше одной влиятельной династии могут быть только две династии, связанные родственными связями. Подобное слияние, к сожалению, ожидаемо в случае с Седжон. А вот то, что у нее, похоже, действительно есть парень, удивляет.
Она ведь уже упоминала о нем, но Дэну упорно хотелось думать, что она говорит это, чтобы вызвать в нем ревность и набить себе цену. От собственной наивности ему хочется нервно смеяться. Но раз это правда и Седжон состоит в отношениях, то почему ее парень ничего не делает? Неужели он не замечал, в каком состоянии его возлюбленная? Хотя Дохён и сам не сразу смог разглядеть.
…А Лим Седжон прекрасно умеет притворяться.
Она продолжает говорить о брате и о его проблемах с самоконтролем, а Дохён лишь участливо кивает, потому что теперь пытается понять, в какой момент у Седжон появился парень. Когда она успела его встретить, если последние месяцы едва ли не каждый вечер проводит в компании Дэна? Подруги тусуются в клубах без нее, а где еще можно подцепить кого-то, Дохён не особо знает.
Уже совсем поздно, они столько часов просидели в кофейне, что автобусы перестали ходить. Седжон выговорилась, и теперь ей стало немного легче. Сейчас она молча наблюдает, как Дохён закрывает двери кофейни, гремя связкой ключей.
– Ты точно не хочешь остаться у нас? – еще раз спрашивает он, дергая дверную ручку для проверки. – Может, хотя бы у кого-то из подруг переночуешь?
– Нет, я больше не могу надеяться на них, – хрипло отвечает она: голос осип из-за долгих слез. – Тем более Джун уехал, и мне не о чем беспокоиться.
– Зато теперь беспокоиться буду я. – Дэн поворачивается к ней с серьезным видом.
– Лучше побеспокойся о том, что наденешь на день рождения Джу. – Удивительно, как быстро Седжон удается натянуть маску хладнокровия. Словно и не было этих часов рыданий. Сейчас она полностью сконцентрирована на проблеме Дохёна, будто ничего в мире больше ее не волнует. – Кстати, что ты ей подаришь?
– Слушай, я теперь ни о каком дне рождении Паков и думать не собираюсь. – Дэн уже направляется к своему мотоциклу, что припаркован в проеме между зданиями. В голове крутятся лишь слова Седжон, а перед глазами стоит ее заплаканное лицо. – Надену черную рубашку и джинсы без дырок, как ты учила. Зачем для бара наряжаться? – Эта фраза вызывает у Седжон легкую ухмылку. Он рад, что смог чуточку поднять ей настроение. – Куплю букет цветов и отвешу пару комплиментов. Тэмину подарю хороший виски.
– Такими темпами он решит, что ты теперь его лучший друг, – пытается шутить Седжон.
Она наблюдает, как Дэн надевает защитный шлем, а затем пристраивается сзади него, обхватывая его за талию. Кожаная куртка приятно холодит пальцы, вызывая воспоминания о первом разе, когда он подвозил ее до дома. Она чуть прижимается к его спине, вдыхая знакомый запах, и прикрывает веки. Когда еще удастся вот так просто прижаться к нему? Без слез, без обиды, без ревности. Пока они еще не тронулись с места, она решается спросить о том, что прежде доставляло невыносимую боль:
– Я видела у тебя на столе наброски песни, она готова?
Чуть дергая головой назад, Дохён пытается обернуться на Седжон, но шлем не дает ему увидеть ее лица – может, это и к лучшему. Он непроизвольно сжимает пальцы на ручках мотоцикла, а тело его напрягается, что Седжон может почувствовать даже через одежду. Непонятное волнение мелкой дрожью пробегает по телу Дэна. Это личное. Настолько личное, что практически интимное. Он не догадывался, что Седжон видела его черновики. Когда она успела? Поняла ли она смысл написанных строк? Узнала ли в них себя или же решила, что написаны они о другой?
– А что? – как-то скомканно интересуется он.
– Ты мог бы спеть ее на дне рождении Джу. Такой подарок она точно оценит, – беззаботно отвечает Седжон, уверенная в том, что эти стихи посвящены Джуын.
Дохён молчит, и это мгновение длится для него целую вечность, пока в голове кружат сомнения и желания. Казалось бы, сейчас тот самый момент, когда стоит сказать о своих чувствах. Когда он полностью в них уверен, когда Седжон наконец начала ему доверять. Когда она сидит, обнимая его в ожидании…
Но чего она ждет? Она ждет ответа на свой вопрос, а не того, чтобы он сейчас вывалил на нее ведро своих чувств, сбивая с толку еще больше. Ему ужасно хочется закричать о своей любви: на весь переулок, на весь проклятый Сеул. Чтобы до Каннама эти слова долетели быстрее, чем они, сидящие на байке. Но он просто молчит, потому что сейчас не время. Не после того, как она рассказала ему о домашнем насилии. Не после того, как он узнал о ее парне, и не после того, как она плакала перед ним, задыхаясь от боли.
…Он признается ей, но только не сейчас.
– Она еще не готова, – врет Дохён, хотя отчасти это правда.
После услышанного сегодня в кафе он придет домой, достанет свой блокнот, выудит сточенный карандаш из складок дивана и перепишет последний куплет. Полностью зачеркнет его и сотворит заново – так же, как Седжон перечеркнула все его прошлое, подарив надежду на новое будущее.
– У тебя есть неделя, чтобы ее закончить, – без задней мысли говорит она. – После такого подарка она точно будет твоя.
«…будет твоя», – эхом гремит всю поездку в ушах Дохёна, заглушая рев мотора. Фраза, которая четко дает понять, что Седжон даже не догадывается о его чувствах.
22. Как низко можно пасть
Неделя пролетела быстро, как и прошедшие месяцы. Кажется, что еще недавно Дохён сидел на газоне и впервые разглядывал личико Пак Джуын на фотографии, которую сделал Ынгук. Что еще недавно все сказали ему, что понравиться Джу – нереально. А что в итоге? Он заходит в клуб, арендованный близнецами Пак, будучи почетным гостем. Гордость должна литься через край, но Дохёну нечем гордиться. Единственная его заслуга в том, что ему хватило наглости проделать весь этот путь от того газона до этой вечеринки. Больше он ничего не сделал, все остальное – дело рук Седжон.
Что она только ни делала, чтобы помочь Дэну получить расположение своей лучшей подруги. Но в итоге – с треском провалилась. Ей нужно было просто взять и влюбить в него Джуын. А что сделала Седжон? Влюбила Дохёна в себя.
Дресс-код сегодня черно-белый. По словам Седжон, Джу в последний момент увидела новый тренд в интернете и написала всем гостям. Дохёну-то без разницы вообще. Он и так собирался прийти в черном: шелковая рубашка, узкие джинсы и челси. Он все же купил себе еще одну пару в другом цвете – более универсальном