– Я влюбился в тебя, поэтому написал эту песню, – повторяет он, глядя в одну точку перед собой.
– Под роликом много комментариев, – продолжает она. – Я полистала их. Многие пишут, что тебе нужно начать карьеру айдола.
– Седжон, какой, к черту, айдол? Я влюблен в тебя, а ты мне о комментариях говоришь?
Он больше не чувствует прикосновений на своей коже, поэтому тут же встает с места, разворачиваясь всем корпусом к Седжон, которая теперь безмятежно собирает лекарства обратно в контейнер.
– Так и будешь делать вид, что не услышала? – негодует он, упираясь одной рукой в барную стойку.
– Я услышала, – ровно отвечает Седжон, сгребая со столешницы использованные ватные диски. – Оденься, пожалуйста, ты меня смущаешь.
– А если я этого не сделаю, то что? – Он нахально встает почти вплотную, едва касаясь голым торсом ее спины.
– Могу подумать, что ты домогаешься меня. – Она пытается шагнуть в сторону, чтобы подойти к мусорному ведру, но Дэн не позволяет этого сделать, опуская обе руки на ее талию.
Хочется найти хоть одно оправдание сумасшедшему желанию повернуться и дать Дохёну то, что он хочет.
…Чего она сама хочет.
Но это будет неправильно. Начиная с того, что она все еще фактически встречается с Фугу, заканчивая тем, что завтра ее уже не будет в этой стране. И дарить ложную надежду, а потом исчезать бесследно – жестоко. Но не менее жестоко, чем то, как Дэн поступал с ней все это время. Может, так даже будет честно: он искромсал ее надежды, а она заберет с собой его сердце.
Дохён игнорирует ее слова и утыкается носом в каштановый затылок. Наконец-то полной грудью вдыхает запах, который дурманил все это время, а руки его уже самовольно поглаживают живот и бедра Седжон. Ей хочется сглотнуть подступивший ком, но во рту предательски пересохло. Поэтому она лишь цокает языком, надеясь, что Дохён этого не слышит.
– У Сонги с лицом то же самое? – Она изо всех сил старается не поддаваться на его провокации и сохранить хотя бы крупицы хладнокровия. Только есть ощущение, что кровь в венах просто вскипает и вот-вот прожжет плоть.
– Ему досталось сильнее, – сбивчиво выдыхает ей в шею Дохён, убирая ее волосы за ухо. Осторожно касается губами кожи на теплой шее, вызывая целую россыпь мурашек, а сам невольно усмехается этому зрелищу. – Хочешь и его подлатать?
У Седжон не было в планах еще раз видеться с Фугу перед отъездом. Она с ним попрощалась и опять этого не вытерпит. Но позлить Ким Дохёна теперь дело принципа. Да и какая уже разница, как они расстанутся, если Дэн сам решил разрушить купол, до последнего позволяющий разделять тайные желания и личные мотивы. Потому что в тот момент, когда приходит осознание, что они совпадают, начинается хаос и совесть отступает на второй план.
– Он мой парень, я ему не только синяки смажу. – Седжон знает, что сказать, чтобы задеть мужскую гордость, да побольнее.
– Это пока, – произносит он тихо, почти шепотом прямо на ухо, и от горячего дыхания и хриплого голоса у Седжон непроизвольно опускаются веки. Но пока она пытается совладать с нахлынувшей волной дрожи, Дэн отстраняется, и по шуршанию становится понятно, что он наконец-то надевает проклятую футболку.
Напряжение мигом спадает, и Седжон открывает глаза, вспоминая, что собиралась сделать.
– Я оставлю у вас Пса? – Она берет охапку использованной ваты и выбрасывает в мусорное ведро. – Чонсок уже собирает для него вольер, поэтому я спрашиваю лишь из вежливости.
– Пса? – удивляется Дэн, опираясь поясницей о кухонный гарнитур и непрерывно следя за действиями Седжон. – Конечно, а зачем?
– У меня есть неотложные дела, – без конкретики отвечает она. – Не хочу, чтобы он оставался один.
Будь Дохён хоть чуточку сообразительнее, он бы мог догадаться, о каких «делах» говорит Седжон. Мог бы почувствовать подвох в ее словах. Увидеть печаль, что смогла пробить серую безжизненную маску, под которой Седжон надежно прячет эмоции. Но он сейчас может думать лишь о вкусе ее кожи, который до сих пор ощущается на его губах; о запахе лаванды и о том, что Седжон была так близко, а он ее отпустил.
…Снова.
Благородство это или трусость – он не знает. Но спустя какое-то время Дэн будет снова и снова прокручивать в голове события этого вечера. Пытаться вспомнить все до единой детали и бояться забыть хоть что-то, ведь время неумолимо стирает все раны, оставляя лишь рубцы на сердце, которые не исчезнут никогда.
Седжон выходит из гостиной, скрываясь в коридоре. Слух Дохёна улавливает писклявый лай Пса, а через пару минут Седжон возвращается, держа в руке крафтовый конверт.
– Мне нужно идти, – с придыханием произносит она, потому что чувствует, как волнуется. К такой сцене прощания она не была готова.
…Для них все должно было закончиться еще на том проклятом занятии.
– Побежала вытирать сопли Фугу? – зло усмехается Дэн, самодовольно глядя на нее.
– Прочитай хотя бы раз конспекты перед экзаменом, – пропускает его колкость мимо ушей Седжон, неловко теребя край конверта.
– Слушаюсь, генерал Лим. – Дохён подносит два пальца к виску, салютуя, чем вызывает легкую улыбку на лице Седжон.
Она больше ничего не говорит. Разворачивается и идет в коридор, откуда доносится ее недовольный бубнеж, ведь Дэн свалил свои перепачканные кровью вещи в кучу посреди прихожей. Он так и стоит, подпирая спиной столешницу, пока перед глазами еще витает ее улыбка. Улыбка Лим Седжон – редкость, и странный червячок сомнения начинает закрадываться на подкорку Дохёна. Он отстраняется и спешит к выходу, пока Седжон еще не ушла.
– С тобой все в порядке? – интересуется он, заставая ее уже в дверях.
– Да, все отлично.
Она бросает это слишком небрежно, и Дэн легко распознает притворство. Седжон собирается развернуться к входной двери, но он хватает ее за руку, вынуждая обернуться.
– Если у тебя опять проблемы с братом, – он нервно сглатывает, потому что от одной мысли об этом ему становится не по себе, – то скажи сразу. Я попробую помочь.
Его ладонь такая теплая и шершавая, какой Седжон помнит ее с того раза, когда они впервые взялись за руки, когда бежали по узким улочкам Сеула. Тогда Дохён крепко сжимал ее пальцы своими, а сейчас нежно поглаживает подушечками холодную кожу на внутренней стороне кисти, словно пытаясь успокоить. Будто чувствует, как сильно Седжон нервничает. Так, что готова потерять сознание в любую секунду.
Она в последний раз смотрит ему прямо в глаза, сбрасывая все маски – раскалывая ледяную глыбу, скрывающую ее настоящую сущность. Хочется расплакаться, но тогда Дохён может догадаться, а Седжон не должна позволить, чтобы все вот так паршиво закончилось. В одной руке она держит конверт, в котором находится ее новая личность, а другой чуть сжимает ладонь Дохёна, словно пытается тактильно запомнить этот момент.
– У меня все будет хорошо. – Она выдавливает из себя самую искреннюю улыбку, на которую только способна в сложившейся ситуации. – Не переживай сильно, прошу.
– Я теперь всегда за тебя переживаю, – чуть усмехается он, не отпуская ее руки.
– У тебя в понедельник экзамен. – На душе кошки скребут, но она находит в себе силы сдержаться, чтобы не броситься к нему на шею сию же секунду. – Лучше позаботься о себе.
Не сразу, но она отпускает его руку, и Дохён не пытается снова удержать ее. Просто стоит и смотрит, как Лим Седжон выходит из квартиры и закрывает за собой дверь, больше не оборачиваясь.
25. Чертова равнодушная стерва
Решающий день настал слишком быстро. Дохён и опомниться не успел, как уже стоит у входа в аудиторию, где будет проходить экзамен по математическому анализу. Любовь любовью, но если он вылетит из универа – да еще после того, как Седжон старательно вдалбливала ему в голову каждую тему, – это будет вселенским позором. Дэн не может позволить себе так облажаться. Поэтому пытается сконцентрироваться на прочтении конспекта, который оставила ему Седжон.
Они успели пройти почти все темы, которые будут в билетах. Да и вероятность того, что Дохён вытянет оба вопроса и не будет знать ответа ни на один, – маленькая. Седжон хорошо его поднатаскала, и в какой-то момент потребность в их занятиях практически исчезла. А вот потребность в Лим Седжон стала лишь сильнее.
Притворяться дурачком было не так-то просто. Приходилось делать глупые ошибки, которые так ненавидела Седжон. Зато как потом гордилась, когда Дохён все же правильно решал какое-то уравнение – так, для разнообразия. Ему хотелось продлить их занятия, а не спровоцировать Седжон на убийство.
Волнение перед экзаменом есть, но оно незначительное. Дохёна больше волнует, почему Седжон со вчерашнего дня не появляется в соцсети. Ему бы польстило подбадривающее сообщение, которое Дохён ждал все утро, но так и не получил.
Первым делом, как проснулся, проверил телефон, но никаких сообщений не обнаружил. Зубы чистил, тоже не отрываясь от мобильника, каждый раз обновляя приложение в надежде увидеть заветное оповещение – все без толку. Он даже в универ поехал не на байке, а на автобусе, чтобы постоянно проверять телефон. Но нервы сдали уже через три остановки, перечеркнув гордость и нежелание быть навязчивым, и он написал ей первый. Какая разница, что Седжон о нем подумает? Тем более после того, как Дэн уже пытался ее поцеловать, прижимался голым торсом, признался в чувствах и даже притворялся идиотом, не способным запомнить ни одной теоремы. Все, что она могла подумать о нем плохого, она уже, скорее всего, подумала. А упасть в ее глазах еще ниже он сможет лишь в одном случае – если завалит сегодняшнюю пересдачу. Все остальное поправимо.
Но ни на первое сообщение, ни на второе, ни на последующие шесть она так и не ответила. И Дэн еще раз проверяет мобильник перед тем, как войти в аудиторию.
– Эй, бро! – раздается звонкий голос Ынгука, и Дохён отрывает внимание от экрана, видя, как друг мчится к нему по длинному коридору, поднимая ру