В прекрасных глазах жрицы сверкнула злоба, и она, встав перед Флорой, взглянула на нее.
– Что это за странная сестра, которая может скрывать свои мысли?
К первой жрице присоединилась вторая, и Флора почувствовала, как их объединенная воля пытается прорваться в ее разум. Они ощупывали ее антенны, мощным запахом, воздействуя на ее мозг, но, несмотря на жгучую боль, Флора удерживала свои мысли на замке. Она обратилась к ним, стараясь сохранять спокойствие.
– Простите меня, Сестры, – сказала она. – Когда поняла, что выпила яд, я закрыла свои каналы, чтобы мои ложные сигналы не навлекли ни на кого опасность. А теперь я не могу открыть их.
– Очень… предусмотрительно, – одобрила одна из жриц. – А как ты этому научилась?
– Лилия-500 передала мне свои знания.
Флора никак не отреагировала, когда они отпустили ее, но почувствовала, что железы у нее во рту увлажнились. Ей так хотелось снова взять на руки свое яйцо, а запах жрицы вызвал желание бежать.
– Ты взволнована, Флора-717, – сказала третья жрица, подошедшая изучить ее. – Хорошая коммуникация даже более важна в эти трудные времена – позволь нам помочь тебе снова открыть эти каналы.
Ее запах был гораздо более мощным, чем у других, и Флора поняла: это была та самая жрица, которая выбрала ее в зале Прибытия.
– Смиряться, Подчиняться и Служить, – произнесла громко Флора, чтобы пересилить страх. – Простите меня, Премудрая Сестра, но я видела много вреда и должна станцевать без промедления, чтобы уберечь наш улей.
Она выбежала на танцпол, плитки которого были истерты ногами тысяч полевок. От воска поднимался запах цветов, и Флора начала свой танец.
Она переняла стиль Лилии-500, ведь это ее движения рассказали ей о бескрайних тучных полях, на которых побывала полевка. Лилия-500 не нашла там пригодного корма, а только надышалась влажными испарениями от дороги, проходившей через них. Затем Флора проложила танцем маршрут к редким живым изгородям, а после этого – к огромному золотистому полю, отравленному смертоносным дождем. Она рассказала и обо всех мертвых созданиях, разбросанных по земле, ставших пищей для муравьиных орд. Когда Флора станцевала бескрайность поля, среди пчел послышались возгласы ужаса и разочарования от пропажи такого количества пыльцы и нектара, но все Премудрые Сестры следили за ее танцем молча. Затем она поведала о кукурузном поле с воронами и о низкой живой изгороди, шедшей по краю и давшей ей убежище от пернатых Мириад, однако ценой жизни других насекомых. Раздались сдержанные аплодисменты нескольких полевок.
– Улей прежде всего, – произнесла одна из них, – а иначе как бы мы возвращались домой?
– На вашем месте любая бы из нас сделала то же, – отозвалась другая пчела, и аплодисменты зазвучали увереннее.
– Тихо! – Премудрая Сестра скомандовала, чтобы Флора прекратила танец.
Флора остановилась, тяжело дыша и чувствуя, как энергия танца продолжает курсировать по телу, а жрица тем временем обратилась с речью ко всем пчелам:
– Истинный переход от почки к цветку, фрукту и к семени закодирован в стенах Библиотеки Ее Величества, однако этот новый сезон потопа там не начертан. Каждой из сестер известны наши потери среди полевок, но жесткие крылья могут вынести больше, чем крылья более высоких пород, и потому, в силу чрезвычайных обстоятельств, мы объявляем исключение из древнего устава нашего улья. Флора-717 допускается к полетам.
После этих слов установилась полная тишина. Затем одна из полевок стала хлопать. За ней – еще одна и еще, пока каждая сестра в зале Танцев не зааплодировала и не загудела с одобрением. Все тело Флоры наполнила радость и благодарность, когда она почувствовала их благословение и увидела их сияющие лица, но она также ощутила страх, поймав устремленные на нее взгляды всех жриц.
Жажда Флоры быть рядом со своим яйцом превратилась в навязчивую ноющую боль, но она стояла, принимая поздравления от сестер, которые до этого никогда не разговаривали с ней. Теперь ей будет гораздо сложнее попасть в Питомник, ведь если уборщицы регулярно бывали там по работе, то полевки, как всем было известно, не испытывали интереса к яйцам или детям, тогда как порода Ворсянок только этим и жила. Пока Флора расточала улыбки и благодарности проходившим мимо сестрам, ее посетила дерзкая мысль. Она могла бы совершить публичное посещение Сестры Ворсянки в память о старых временах и прогуляться по Питомнику, вызвав всеобщее изумление.
Но с этим планом придется подождать, поскольку следующий состав полевок задержался в зале Танцев и вышел только сейчас, и они поняли по запаху, что она голодна. Теперь, когда Флора была одной из них, они настояли, чтобы она пошла с ними в столовую, и даже самые немногословные из них говорили о том, как важно поддерживать энергию на должном уровне перед тем, как вылетать на задание. Другие пчелы пропускали их вперед, а когда они получили свои порции – медовый язык на толстом куске цветочного хлеба, – то ели молча, ведь каждый атом топлива был бесценен, а сплетни отнимали силы.
Флора была им благодарна за безмолвную поддержку, поскольку могла спокойно подумать – подсчитать, сколько времени у нее будет, чтобы навещать свое яйцо, прежде чем из него появится личинка, которая вырастет в пчелу и покинет Питомник. Время, проведенное ею в Первой Категории, казалось далеким прошлым, но она помнила, что солнечный колокол успевал прозвонить три раза перед тем, как яйцо превращалось в личинку.
Она ела свой хлеб и размышляла. Да, прозвучат еще три солнечных колокола, пока младенцам будут давать Поток, а затем они станут достаточно большими и крепкими, чтобы их перевели во Вторую Категорию. Что происходило с малышами дальше, Флора не знала, ей было известно только, что в какой-то момент их забирали и запечатывали в соты на Священное Время, и по истечении этого таинственного интервала из соты рождалась пчела. Флора совершенно не представляла, в каком месте улья это могло быть. И, хотя каждая пчела проходила эту сакральную фазу, она этого не помнила – собственное появление на свет являлось белым пятном.
Флора вернулась мыслями к текущей задаче – необходимости побывать в Первой Категории, прежде чем пройдут шесть дней. Если она этого не сделает, то потом едва ли сумеет найти свого ребенка среди тысяч других. Одна только мысль о своем яйце наполняла ее рот сладостью.
Соседняя полевка наклонилась к ней и обнюхала. Флора встала:
– Я готова.
Когда полевки улыбались, их красота просвечивала сквозь растрескавшиеся, обветренные лица. Они встали и кивнули ей, а затем все вместе расправили крылья со звуком, всегда вызывавшим у Флоры приятное возбуждение. Она запрятала свой секрет поглубже и тоже расправила крылья, испытывая гордость и благодарность за то, что теперь относится к элитной, уважаемой группе. До того, как пройдут шесть дней, она навестит Сестру Ворсянку и найдет способ увидеть свое дитя. Но сначала со всей своей силой и страстью она послужит улью.
Глава 17
Тайно желая искупить грех деторождения, Флора собирала больше пыльцы и нектара, чем любая другая сестра. Из-за постоянной угрозы дождя каждая полевка совершала сотни вылетов, пока была такая возможность, но даже когда ближе к вечеру облака потемнели и ветер усилился, Флора одна продолжала приумножать богатство улья, выискивая все новые цветы наперекор стихии.
Посматривая на других сестер, она быстро усвоила правила обращения с бутонами и теперь знала, как подойти к каждому, чтобы он отдал свой нектар. Она также изучала шмелей, действовавших менее разборчиво, и сумела в результате приспособиться к такому непростому растению, как просвирники, выкачивая языком весь нектар до последней капли. Знания Лилии-500 были незаменимы, если требовалось укрыться от дождя, найти путь к далекому улью и правильно расходовать силы. Флора применяла их, чтобы наполнять свои корзинки пыльцой до краев, и только присущая ей удивительная сила позволяла справляться с таким грузом. Она села на взлетную доску за миг до того, как первые капли дождя забарабанили по дереву, и даже гвардейцы Чертополохи приветствовали ее, хваля за смелость и сноровку.
Когда дождь прошел и солнце снова засияло, полевки опять вылетели собирать пыльцу и нектар, скопившиеся под воздействием тепла в цветочных бутонах. На этот раз Флора с удовольствием освоила особый бережный подход, изучая свойства самых малых и самых сладких соцветий, какие только могла отыскать, – крохотных цветков воробьиного проса и незабудок, прячущихся в укромных местах. Солнечная энергия, изливавшаяся на тело Флоры, и радость полета наполняли ее душу, а отложенное ею яйцо уподоблялось в ее мыслях яркому бутону, до которого она пока не долетела, сияющему и растущему. Она летала по полям, собирая пыльцу и нектар, пока свет дня не начал убывать, и, когда услышала Священное Созвучие, издаваемое крыльями ее сестер-полевок и призывавшее возвращаться домой, она полетела с ними назад.
Едва ноги Флоры коснулись нагретой солнцем взлетной доски, на нее навалилась усталость. Она отдала нектар пришедшей в бурный восторг приемщице, не в силах даже назвать свою породу. Затем она тихо стояла, пока заботливые руки распаковывали ее корзинки с пыльцой и все восхищались объемом, который она принесла. И вот она освободилась, пришло время отдыха.
Флора могла лишь сложить крылья и пройти в столовую, чтобы съесть то, что ей полагалось. Она сидела за столом с другими полевками, ей было приятно их присутствие, и она понимала, почему они не разговаривали: все, что они могли в таком состоянии сделать, – это поесть, выпить прохладной воды, чтобы напитать горящие крылья, и найти место для сна. Мысль о том, чтобы идти сейчас в Питомник и вести беседу с Сестрой Ворсянкой, как она планировала, была невыносима. Флора дошла до спальни и повалилась на койку. Она с трудом закрыла на замок свои антенны, сделав это на случай, если ей будет сниться ее яйцо, и ее утомленное тело погрузилось в глубокий сон.