Они вдвоем посмотрели на Клуб. Поборов сомнение, Флора сказала:
– Там есть место, среди нас. По крайней мере, там тебе будет тепло.
– О, да, кровь, хлещущая у тебя из ран, очень согревает, только ненадолго. Думаешь, я совсем спятил?
– Жажда крови уже позади. Теперь тебя никто не тронет.
И Флора стала карабкаться по стенам Сокровищницы обратно.
– Подожди, – попросил Липа и последовал за ней, двигаясь с трудом. – Это сработает? Зачем ты это делаешь для меня? Ты ненормальная. Хотя это не новость. – Поравнявшись с ней, он попытался распрямиться. – Да, спасибо тебе, я согласен принять твой план, – прошептал он, – но моя благородная самость несомненно пробудит интерес. Какая-нибудь сестра непременно захочет меня расчесать…
– Ты будешь вполне в безопасности.
– Хорошо, – тихо произнес он в ответ, – ибо моя популярность меня утомила за весь Сезон, ты понимаешь. Даже более чем.
Уборщицы в полной тишине видели сны. Флора подала сигнал Сэру Липе подождать, пока она бережно расцепила пару сестер, затем подозвала его кивком. Сестры что-то лепетали и ворочались, когда она устраивала между ними нового соседа. Вдохнув их запах, он скорчил рожицу и переплел как положено свои руки и ноги.
– Вы все же довольно пахучая компашка, а?
– Радуйся, что ты тут, – сказала Флора, накрывая его волной своего запаха. – И сиди тихо.
Она проползла по нему, карабкаясь на следующий уровень.
– Но куда ты уходишь?
– Ты слишком разговорчивый.
После того как побывала на дне Сокровищницы, Флора обрадовалась теплу сестер. Она осторожно втиснулась на свое место, и медленное дыхание Клуба донесло до нее аромат Королевы. Она подождала, пока не убедилась, что запах сестер скрыл присутствие трутня, по ее телу разлилась спокойная усталость, и она, наконец, заснула.
Клуб, представляющий собой подвешенный в воздухе круг из тысяч пчел, вращаясь, передвигался по стенам Сокровищницы очень медленно. Ячейки с медом открывались по одной за раз, и те, чья очередь подошла, могли вскарабкаться к отбитому краю и сделать несколько глотков, чтобы поддержать силы. А затем они перемещались дальше, вниз по внешнему краю, и продолжалось всеобщее вращение, чтобы каждая пчела могла получить свою порцию.
И только положение Королевы оставалось неизменным, поскольку сестры держали ее вблизи источника меда и согревали теплом своих тел. Ее божественное благоухание плыло медленно и неуклонно, пока ячейки с медом в стене Сокровищницы опустошались одна за другой, а Клуб совершал постоянное движение по кругу, чтобы не пропустить ни одной ячейки.
Сестры не просыпались во время вращения, а лишь ворочались во сне, переставляя ноги, чуть выше или ниже, в зависимости от вращения Клуба. Когда огромный круг сместился снова, запах меда пробудил приступ голода у Флоры, такой же сильный, как в момент ее появления из родильной камеры. Все тело было пустым и дрожало, и, когда она увидела, как далеко находится от своей порции меда, ей захотелось завыть от отчаяния. Перед ней, вероятно, должны были насытиться тысячи голодных сестер, прежде чем дойдет очередь до уборщиц – если у них хватит сил дождаться.
Ее руки и ноги свело от долгого напряжения, но вокруг другие флоры продолжали спать, как и странная новая сестра, которую она пристроила между ними. Флора не хотела будить их, но и оставаться на месте больше не могла. Она призвала на помощь свое сознание и попыталась обернуть антенны божественным благоуханием, чтобы умерить свое нетерпение, но этого было мало, и усилие только обострило ее голод, появилось неистовое желание сделать хоть что-то, лишь бы не сидеть в заточении – в темноте и тесноте. Другие полевки также не спали, и она улавливала их недовольство, пульсировавшее через весь Клуб. Флора направила энергию в свои органы чувств и поняла, что воздух переменился, а дерево улья стало пахнуть иначе. Оно стало суше, и ветер утих. Очень осторожно Флора отцепилась от сестер.
Увиденное со взлетной доски поразило ее. Фруктовый сад протягивал черные ветви в белое небо, а вдали виднелись голые темные поля, простиравшиеся до линии леса по краю холмов. Несколько полевок пробовали свои скованные члены и посматривали друг на друга. Их мучил страшный голод. Они дрожали, поднимая антенны и пробуя на вкус холодный воздух. Не было ни ветра, ни дождя, и сквозь белесую дымку в тучах просвечивало солнце. Пчелы одна за другой запустили моторы. Звучание их было громким и раздражающе непривычным в зимнем воздухе. Гвардии Чертополоха больше не было, так что каждой полевке пришлось самой оставлять возвратные метки, чтобы вернуться домой. Флора смотрела на них. Одна из полевок, Вереск, кивнула ей ободряюще.
– Ты имеешь право, – сказала она хриплым, надтреснутым голосом, и Флора услышала пустоту ее живота. – И запах у твоей породы такой сильный…
– …никто из нас не пропустит его!
– Сделай это, Сестра.
И Флора впервые в жизни оставила метку своего запаха на взлетной доске, тем самым подтверждая, что ее порода может летать. Возвратная метка тут же впитала новый химический состав и раскрылась с новой силой.
Крылья Флоры ослабли от долгой неподвижности, холодный воздух вызывал у нее потрясение, и она с трудом удерживала высоту. Каждый аромат и поток воздуха переменились, а запах складов усилился. Внезапно ее антенны вспыхнули новой информацией, и, к собственному восторгу, она узнала особую частоту Лилии-500. Флора считала координаты полета над городком.
Клетка из стекла, клетка из стекла – звучало в голове Флоры. Она не представляла, что это может означать, но координаты были такими четкими, и она начала снижаться над домами с их грязно-зелеными клеточками садов.
Ветер усилился, а с ним и холод. Полет требовал все больше топлива, а легкость у нее в зобу внушала тревогу. Опять она проявила гордыню, решив, что найдет корм в таких неблагоприятных условиях, на самых дальних полях. Теперь ей придется лететь домой без дозаправки, ориентируясь на понижающийся полярный угол солнца…
Клетка из стекла! – звучал голос Лилии-500 у нее в мозгу. – Клетка из стекла!
– Тише! Тише!
Флора закружилась в воздухе, в мозгу появился тревожный сигнал – силы на исходе. Если она коснется холодной земли сейчас, то лишится последних сил и уже никогда не взлетит.
Она уловила сладкий запах – яркий, молодой и чистый. Цветок – юный, прекрасный цветок. Флора нацелилась на этот запах. Ароматнее сирени, ириса и даже жимолости, след этого запаха струился из светлого квадрата рядом со зданием. Флора попыталась облететь свое отражение и врезалась в огромное окно.
Клетка из стекла была оранжереей, в которой находились всевозможные растения: как с яркими, сочными лепестками, так и с совсем крохотными, белыми. Сладкий цветочный аромат, звавший Флору, шел из-под стекла, предотвращавшего проникновение любой пчелы или другого насекомого, и она не знала, как ей проникнуть внутрь. Ветер носил ее по стеклянной стене, и она чувствовала запах сильнее, чем прежде. Он вырывался из узкого проема чуть ниже.
Воздух в оранжерее был теплым и влажным, а растения росли не из земли, а из разноцветных горшков на подставках и полках вдоль стен. На полу стояла металлическая миска с размоченным мясом, на котором сидело несколько мух, но еще больше мух валялось на подоконниках и на полу, они были мертвыми или умирали. Флора не обращала внимания ни на что, кроме прекрасного растения, звавшего ее своим чистым сладким ароматом, оно было открыто и свежо, оно жаждало встречи с пчелой.
Прежде всего Флора постаралась избежать столкновения с хмельными мясными мухами, обсидевшими самые крупные цветы. Многие из них плюхались на тяжелые бутоны красной лилии, пока еще не раскрывшиеся, их привлекали плотные бусины нектара, выступающие на узорчатых краях лепестков. Другие цветы также ждали прикосновений, но Флора не знала, готовы ли они, так как их лепестки были плотными и зелеными как стручковый горошек, их складчатые мясистые красные губы обрамлялись странными белыми усиками, похожими на клыки. Почуяв взмахи ее крыльев, они что-то сладострастно залепетали ей и испустили сумрачный аромат, но все же не привлекли ее.
Среди этих откровенных призывов поднимался один истинный аромат, звавший Флору, девственное цветение апельсинового деревца, представлявшего собой неестественную миниатюрную прививку трех различных растений. Его крохотные ультрафиолетовые цветочки сияли в тусклом зимнем воздухе, и она почувствовала его желание близости, исходящее от самых корней.
– Ну, ну.
Присев на темный глянцевитый лист, Флора распространила запах своей породы, направив его через ноги в растение. Цитрусовая сладость мгновенно расцветила ее чувства, и усталости от полета как не бывало. В стеклянной комнате не было ни единой пчелы, кроме Флоры, и ее корзинки с готовностью открылись для загрузки пыльцы и нектара, которые она несомненно принесет в улей из этого чудесного места. Она забралась повыше и пристроилась над одним из кремово-белых цветочков, и, стоило ей коснуться ногами девственных лепестков цветка, как и она, и цветок задрожали. Флора мягко взялась за него и погрузила челюсти в ароматные глубины. Изысканный вкус вспыхнул в ее сознании и прошелся волной по телу, словно солнце по воде, и она стала пить нектар, переходя от бутона к бутону.
Позади ожидали своей очереди необычные цветы с зеленой плотью. Загружая золотыми бусинками эфирного масла, нероли, свои корзинки, она чувствовала настойчивый зов этих цветов. Взглянув на них снова, она увидела, что их зеленые губы разошлись, открыв полоску красного, а их белая кайма выглядела более нарядно. Плотный грубый нектар этих незнакомцев не мог сравниться с почти божественным букетом нероли, но был в изобилии, и к тому же ей было очень приятно то, как цветок добивался ее внимания.
Внезапно запах Флоры усилился. Так неистово желал ее этот цветок, что даже чуть придвинулся к ней, и его внутренние лепестки увлажнились под ее взглядом. Она зависла в воздухе, зачарованная их вожделением.