Щеки Флоры стало покалывать, затем ее рот наполнила легкая сладость. Она быстро сглотнула, и ее сердце подпрыгнуло. Поток. Это могло означать только то, что из яйца вылуплялся ее ребенок – он может появиться в любой момент и закричать от голода.
Она в отчаянии огляделась. Вход в коридор преграждали сестры благородных пород Фиалки и Вероники, и чтобы попасть к своему ребенку, ей нужно было попросить их посторониться, то есть нарушить этикет улья, что непременно привлекло бы к ней внимание. Если бы только она увидела здесь других флор, то могла бы присоединиться к ним, но все уборщицы, сознавая всеобщую неприязнь к своей породе, сторонились публичных мероприятий.
Флора сглотнула Поток. Если бы она увидела, как хоть кто-то направляется в сторону ее яйца, то побежала бы и стала драться, защищая его, но пока никто не проявлял подобного намерения, и лучше всего ей постараться подойти к нему незаметно, когда рассосется толпа.
– Королева придет, – произнесла нараспев сестра Чертополох из центра своей группы, где все стояли с суровыми лицами.
– Королева придет, – повторили ее сестры, хотя без особой убежденности.
– Но не из Премудрых! – выкрикнула юная Ворсянка из центра своей группы.
Все пчелы в прихожей повернулись, чтобы увидеть, какая отважная сестра сказала такое.
– Потому что они больны, – продолжала Ворсянка с пятнистым мехом и безумными глазами. – Почему еще они не вывели свою принцессу? – Она обвела взглядом прихожую. – Если даже Пресвятая Мать смогла заболеть, тогда почему и не ее жрицы?
Прежде чем она успела произнести еще хоть слово, в помещение ворвалась группа полицейских. Они растолкали группу Ворсянок и схватили бунтарку. Одна из полицейских сильно ударила ее по голове, а другая стала бить по ногам.
– Святотатство! – сказала одна из полицейских.
– Благодать слишком хороша для таких, – добавила другая, поднимая свою крюкастую рукавицу.
Пятнистая Ворсянка попыталась ослабить захват полицейских.
– Сестры! – выкрикнула она, пытаясь увернуться от ударов. – Вот что бывает, когда говоришь правду…
И тут сестры услышали, как треснул ее панцирь.
– Прекратите немедленно! – потребовала старшая сестра из гвардии Чертополоха, ворвавшейся в помещение вслед за полицией фертильности. – Как понимать этот произвол, Офицер? – И старшая сестра Чертополох прихватила когтем Сестру Инспектора за шею. – Здесь место собраний и разговоров, – сказала она. – Что за законы вы здесь насаждаете?
Сказав это, она выпустила Сестру Инспектора, взглянувшую на нее с ненавистью.
– Речь идет о законе измены! – прошипела сестра Инспектор обидчице.
А ее офицеры изготовились схватить группу Ворсянок. Юная Ворсянка поднялась на ноги, и пчелы увидели, что она ранена, но она снова обратилась к своим врагам.
– Без нашей Королевы, – сказала она громко, – какая может быть измена?
Правда, заключенная в этих словах, заставила каждую сестру притихнуть. Молчание нарушила Сестра Инспектор, прошипевшая с ненавистью:
– Измена Премудрым!
– Премудрые – это порода, как любая другая! – выкрикнула юная Ворсянка, прикрывая рукой рану на груди. – Но они все считают себя королевами…
У пчел перехватило дыхание от этих слов, а Сестра Инспектор подняла свой коготь. Но прежде чем она успела ударить Ворсянку, между ними встала рослая Сестра Чертополох.
– Что же это за темные дни?
– Действительно темные, – прохрипела Сестра Инспектор, – порода Чертополоха ищет способ возвыситься! Но весь улей знает, кто убил Королеву.
Сестра Чертополох склонила голову.
– К нашей вечной скорби, – печально сказала она, но затем, взглянув прямо на Сестру Инспектора, гордо подняла свои антенны. – Все сестры могут собираться здесь и говорить свободно. Уйдите отсюда.
Уйдите отсюда.
Эти будоражащие слова пронеслись между всеми пчелами, точно Разум Улья, но соты молчали, говорила только храбрая гвардия Чертополоха. Сестры столпились за ней в знак молчаливой поддержки.
Сестра Инспектор выглядела так, словно готова была всех растерзать, но она все же отозвала своих офицеров и ушла вместе с ними. Пчелы начали аплодировать, однако Сестра Чертополох, так храбро отстаивавшая их права, вдруг принялась распекать их. Она указала на группу Ворсянок и сказала:
– Королева придет! А до тех пор не провоцируйте полицию.
– Не будем, сестра. Спасибо.
Многие Ворсянки кивали ей, но она не смотрела на них. Ее антенны были повернуты в сторону коридора, к взлетной доске. И в тот же момент Флора поняла, в чем дело.
Приближалась оса.
Каждая пчела в прихожей выдвинула жало и побежала к взлетной доске, а Чертополохи быстрее всех. Флора с другими полевками пробились вперед и присоединились к гвардии Чертополоха, сканирующей пространство фруктового сада.
Там, по периметру маркеров улья, курсировала одинокая оса. Она была большой и блестящей, а ее ноги – ярко-желтыми. Заметив на доске пчел, она приблизилась к ним, и они увидели у нее по два белых пятнышка над каждым глазом. Она покружила над ульем и, блеснув полосками, удалилась.
Сестры ликовали и шумно поздравляли друг дружку. Демонстрация их силы прогнала осу, но как она вообще посмела заявиться в их сад? Они ей показали; и даже сестры Ворсянки из Питомника пришли сражаться!
Полевки не участвовали в этой восторженной беседе: они, как и Чертополохи, продолжали сканировать воздушное пространство. Им еще никогда не встречалась оса такого необычного вида – и им это не нравилось.
Тем временем рядом с залом Танцев собиралось все больше сестер, привлеченных слухами, уже гулявшими по улью, о стычке между Чертополохами и полицейскими, и всем хотелось поговорить о безумной и дерзкой Ворсянке и еще о том, как пчелы прогнали осу.
В суматохе пересудов, восторга и всеобщего возбуждения Флора незаметно ускользнула.
Глава 38
Мышиная гробница нависала над Флорой, напоминая ей, как далеко она находится от святости Питомника Первой Категории, однако еще никогда в жизни она не видела младенца прекраснее этого. Он был идеальной формы, словно чистая жемчужина, крупный и крепкий, сияющий мягким светом, – и, даже несмотря на резкий запах прополиса, от сладости его дыхания у Флоры перехватывало дух.
Она взяла ребенка на руки, собираясь покормить, и он так нежно прижался к ней, что, стоило ему открыть ротик, щеки Флоры защипало, а таинственный Поток наполнил ее рот, лаская, точно Служение. Малыш ел, пока не насытился, затем свернулся в материнских руках и заснул. Если рабочая пчела отсутствовала, ее никто не искал, поскольку единственной причиной отсутствия считалась смерть, так что Флора устроилась поудобнее и забылась сном, держа на руках своего малыша.
К утру Флора увидела, что он заметно подрос и снова голоден. Звуки, доносившиеся со стороны зала Танцев, говорили Флоре, что улей давно проснулся, и она ощутила голод. Если она не поест, у нее не будет Потока, чтобы кормить ребенка. Флора бережно устроила малыша в колыбели, лаская его и шепча нежности, и укрыла своим запахом. Он закрыл глазки, и она какое-то время смотрела на него, переполняемая любовью. А затем осторожно выскользнула из коридора и направилась на поиски еды.
Но как только она сделала несколько шагов по сотовому полу прихожей, то поняла: что-то случилось. Кодированные плитки, обычно спокойно передававшие сообщения, теперь то и дело давали сбой и подрагивали под ногами, так что у всякой пчелы, шедшей по ним, путались мысли. Флора поспешила к большой центральной мозаике, где собралось множество полевок – вопреки обыкновению, они возбужденно обсуждали что-то.
Все проблемы из-за зала Танцев, говорили они: соты путали все их действия, перекраивали фразы в обратном порядке, никто не мог танцевать и передавать знания. Как они могли выполнять полеты с пользой, если были не в состоянии делиться опытом? Но все полевки умолкли, когда из зала Танцев появилась группа Премудрых и направилась в их сторону.
Флора плотно закрыла свои антенны, но все же замешкалась на долю секунды, и одна из жриц тут же взглянула на нее.
– Мы рады, что хотя бы кто-то из сестер счастлив. Ты поделишься с нами причиной?
Флора распространила запах своей породы из дыхальцев так сильно, как могла, молясь о том, чтобы перекрыть запах Потока.
– Я смиренно прошу возглавить группу уборщиц, – сказала она, раздув язык во рту. – Чтобы мы еще раз почистили пол…
– Да, – сказала другая жрица. – Причина должна быть в этом – наверняка остались следы. Вычистите зал повторно.
Флора склонила голову, как самая смиренная уборщица, и жрицы прошли мимо. Полевки смотрели, как они удаляются, а затем опять повернулись к залу Танцев. Его двери были широко раскрыты, но внутри было пусто. А в самом центре на старом восковом полу виднелось темное пятно.
– Она права, – сказала полевка породы Плюща. – Всегда, как я чую кро…
– Молчи! – выкрикнула, отворачиваясь, другая полевка, Мадам Мать-и-Мачеха. – Я хочу поскорее забыть это. – И она посмотрела на Флору. – Так ты по доброй воле решила снова стать домашней пчелой?
Эти слова жалили, но Флора только взглянула на проход, ведший к ее ребенку, и кивнула. Мадам Мать-и-Мачеха покачала головой, с трудом веря в такое.
– Тогда позволь сказать мне вот что: я никогда не буду танцевать здесь, до тех пор пока пол снова не станет чистым.
– Я сделаю все, что смогу.
Флора смотрела, как они уходят по коридору ко взлетной доске. А услышав, как они запускают моторы и взмывают в небо, она испытала огромное желание оказаться среди них, ловя крыльями воздушные потоки. Но даже замечтавшись, она ощутила, как легкая пульсация в ее животе усилилась, это означало, что ребенок хочет есть.
Она бросилась в ближайшую столовую и увидела, что в ней полно спорящих сестер, сюда прибыло сразу несколько смен одновременно из-за неисправных сотовых кодов. Из еды был только скудный цветочный хлеб плохого качества, но Флора набросилась на него и вмиг умяла свою порцию. Она услышала, что кто-то обращается к ней, и, повернувшись, увидела старую Сестру Ворсянку, нагнувшуюся над столом. Ее мех был запачкан пищей, а антенны явно работали плохо.