Но лишь нескольким пожилым женщинам удалось не утратить прежнего мастерства; долгое время я был уверен, что успел собрать коллекцию буквально в последний миг существования этого искусства. Каково же было мое удивление, когда я увидел иллюстрированную публикацию подобного собрания, сделанную моим бразильским коллегой пятнадцать лет спустя. Его статья ничем не уступала моей, а многие рисунки совпадали. За все это время ни стиль, ни техника, ни идея рисунка индейцев ничуть не изменились, как и за те сорок лет, что прошли между исследованиями Боджани и моими. Эта сохранность традиций тем более примечательна, что изготовление и роспись керамики за то же время, судя по последним сведениям и публикациям, пришло в полный упадок.
Рис. 13–14. Рисунки мальчика кадиувеу
Это лишний раз убеждает нас в том, что нательные рисунки и искусство росписи лиц имеют исключительное значение для культуры индейцев.
Когда-то на теле и лице индейцы делали не только рисунки, которые через некоторое время стирались, а также и татуировки, но последний вид искусства уже не актуален. Обычно художницы подолгу расписывают лицо и тело подруги или маленького мальчика. (Все реже и реже встречаются разрисованные взрослые мужчины.)
Художница не имеет ни эскизов, ни образцов орнамента, она импровизирует. В работе используется тонкий бамбуковый шпатель, его окунают в сок женипапо – в начале бесцветный, при окислении он приобретает иссиня-черный оттенок.
На верхней губе художница рисует дугу, закрученную в конце в тугую спираль, затем вдоль лица проводит большую вертикальную линию и разделяет ее тонкими горизонтальными полосками. Вскоре появляется множество разных по толщине линий – прямых и изогнутых, которые складываются в узор, без учета естественных контуров носа, глаз, щек, лба, подбородка, как будто художник работает на простой однородной поверхности. Изящные уравновешенные, хоть и асимметричные композиции выполняются непрерывно и без помарок, начиная с одной точки и до полного завершения. Геометрия рисунков проста, но спирали, s-образные завитки, кресты, маленькие ромбы, колечки, меандры соединяются в оригинальный орнамент; среди четырехсот вариантов, которые я собрал в 1935 году, я не нашел ни одного повторяющегося. Однако я сделал неправильные выводы и позднее, сравнивая две разные коллекции, пришел к заключению, что большинство мотивов живописи индейцев все же традиционны.
Рис. 15. Два образца росписи лица. Примечателен повторяющийся мотив двойных спиралей
Рис. 16. Фрагмент узора на коже
К сожалению, ни мне, ни моим последователям пока не удалось понять основные принципы искусства индейцев: информаторы обращают внимание лишь на элементы орнамента, ничего не сообщая о более сложных мотивах живописи, утверждая, что ничего об этом не помнят. Разве возможно с помощью эмпирических методов разгадать секреты, передающиеся из поколения в поколение, постичь великую тайну этого искусства?
В наши дни индейцы кадиувеу расписывают себя лишь из удовольствия, тогда как раньше этот обычай был более значимым. Судя по наблюдениям Санчеса Лабрадора, в высшем обществе было принято делать рисунки только на лбу, а простые люди раскрашивали все лицо, в те времена моде следовали тоже только юные особы: «Пожилые женщины редко себя расписывают, довольствуясь тем, что изобразила на лице сама жизнь». Миссионер невероятно встревожен, усматривая в нательной живописи презрение к Творцу. Он пытается ответить себе на вопрос: зачем индейцы портят свой естественный облик? Отпугивают ли они голод, подолгу нанося на лицо орнамент? Может быть, они делают рисунки, чтобы их не узнали враги? Но что бы ни предполагал Лабрадор, он считал, что целью их был обман. Почему? Какое бы отвращение не испытывал миссионер, он не мог не признать того первостепенного значения, которым обладают эти рисунки для индейцев, заключающие в себе некую особенную цель.
Он обвиняет индейцев в том, что они, позабыв об охоте, рыбалке, о собственных семьях, занимаются только своими рисунками. «Отчего вы так глупы?» – спрашивали индейцы миссионеров. «Почему это мы глупы?» – удивлялись европейцы. «Потому что вы не расписываете себя, как эвигуайеги». Чтобы считаться человеком, нужно было раскрашивать лицо и тело: тот, кто сохранял свой естественный облик, ничем не отличался от зверя.
Вне всякого сомнения, женщины продолжают следовать сложившемуся обычаю нательной росписи на протяжении многих столетий прежде всего из эротических побуждений. Особый образ женщин из племени кадиувеу сложился достаточно давно, они славятся среди жителей по обе стороны реки Парагвай. Множество индейцев из других племен и метисов приезжают, чтобы обосноваться и жениться в Налике. Возможно, что невероятная привлекательность женщин-кадиувеу объясняется именно рисунками на лице и на теле, в любом случае эти узоры несомненно их украшают. Изящный орнамент придает облику черты символической силы. Линии не менее выразительны, чем сами черты лица, иногда они что-то подчеркивают, иногда просто дополняют, но всегда оставляют ощущение восхитительной провокации. Подвергшееся процедуре росписи человеческое тело обретает свойство необычайной притягательности. Благодаря подобной живописи, тело человека становится произведением искусства.
Рассуждая о том, что индейцы «пренебрегают милостями природы, предпочитают им дикое уродство», Санчес Лабрадор противоречит себе, поскольку вслед за этим утверждением он пишет, что орнаменты самых прекрасных ковров не идут ни в какое сравнение с красотой нательных узоров индейцев. Необходимо признать, что никогда эротический эффект грима не использовался столь систематично и целенаправленно.
Делая аборты, убивая детей, расписывая тела и лица, индейцы мбайя стремятся противопоставить человека жестоким законам природы. Презрение к естеству, к той глине, из которой все мы сделаны, – одна из основных идей искусства индейцев, и в этом смысле оно отчасти греховно. Будучи иезуитом-миссионером, Санчес Лабрадор довольно проницателен, подчеркивая демонический характер местной культуры. Описывая технику живописи, путешественник обращает внимание на фигуры, напоминающие по форме изображение звезды в орнаменте, он усматривает в этом проявление богоборческих мотивов: «Так, каждый эвигуайеги считает себя Атлантом, который держит мир не только на плечах, но и всем своим телом подпирает неумело вылепленную Вселенную». Возможно, исключительный характер искусства индейцев объясняется тем, что человек не желает признавать, что создан по образу и подобию некоего Творца.
Детальное изучение узоров кадиувеу, наиболее характерных для них легких штришков, спиралей и завитков, неизбежно вызывает ассоциации с искусством испанского барокко, с его коваными решетками и имитацией мрамора. Можно ли говорить о влиянии завоевателей на наивный стиль индейцев? Разумеется, местные жители усвоили особенности европейской культуры, этому можно найти множество подтверждений. В 1857 году кадиувеу впервые побывали на палубе военного корабля, который стоял в водах реки Парагвай, на следующий день моряки с судна «Маракана» увидели, что некоторые индейцы разрисовали себя изображениями якорей. Один индеец расписал свое тело под офицерскую форму, он в точности скопировал все детали: пуговицы, галуны, портупею и выпущенные из-под нее фалды. Все это служит доказательством того, что мбайя достаточно хорошо освоили искусство раскрашивания. Одна из характерных черт орнамента индейцев доколумбовой Америки – многочисленные кривые, извилистые линии. О существовании криволинейного стиля в доколумбовой Америке свидетельствуют археологические находки, проводимые в разных частях континента. Это подтверждает культура Хоупвелл (долина Огайо), культура Чавин (Перу), стоянки Сантарен и Маражо (устье Амазонки), примером может служить и глиняная посуду индейцев каддо, найденная на берегах Миссисипи. Такое распространение традиции говорит о ее древнейших корнях.
Подлинная проблема состоит в другом. При изучении рисунков кадиувеу быстро приходишь к выводу, что детали узора слишком элементарны и вполне могли быть изобретены индейцами, а не заимствованы из других культур (что, однако же, вовсе не исключается). Своеобразие индейского орнамента возникает из умения так сочетать эти элементы, что образуется законченная композиция. У индейцев существовало столько способов комбинирования разных сюжетов, они столь изысканны и разнообразны, что вряд ли можно говорить о серьезном влиянии на них образцов искусства эпохи Возрождения. К какой бы теории ни склонялся ученый, истоки своеобразия рисовального искусства кадиувеу следует искать в нем самом, его невозможно объяснить, пренебрегая целостностью культурного контекста.
Исследуя искусство индейцев, я стремился понять его истоки, прослеживая аналогии с культурами Древнего Китая, западного побережья Канады и Аляски, Новой Зеландии. Моя нынешняя гипотеза, разумеется, отличается от прежних, но не противоречит им, а скорее, дополняет.
Рис. 17–18. Нательные рисунки. Слева: из труда Боджани (1895), справа: зарисовка автора (1935)
Как я уже говорил, по своей природе искусство кадиувеу двойственно: мужчины занимаются пластическими формами, женщины – живописью; причем изделия из дерева, при всей своей стилизованности, натуралистичны и традиционны, а рисунки уникальны и абстрактны. Я сосредоточился на изучении «женского искусства», тем не менее дуализм и в нем находит продолжение.
Итак, в «женском искусстве» тоже существуют два стилистических направления, в основе которых лежат декоративность и абстракция. Первый стиль имеет геометрический характер и насыщен угловатыми фигурами, второй – более свободный: здесь преобладают кривые линии. Чаще всего в одном рисунке сочетаются обе эти стилистические тенденции. Еще более удивительна глиняная посуда: на горлышке сосудов изображен геометрический орнамент, а на выпуклой части – криволинейный узор, или наоборот. Плавные извилистые линии более характерны для рисунков на лице, а остроугольному стилю чаще следуют, расписывая тело. В каждом племени существуют свои собственные законы сочетания двух этих тенденций.