Тай возбуждённо вздохнул. Мир людей — прародитель эмикшеров — удивительный, влекущий, загадочный, ждал новых волонтёров. Ждал его.
— Скорей бы завтра! — Тай, сияя, повернулся к другу.
— А-а… да, — вяло согласился Синс.
— Ты чего? — Тай удивлённо уставился на него. — Ты что, не хочешь за купол?
— Хочу, конечно, — неубедительно отозвался Синс и, потупившись, добавил: — просто, знаешь, я так странно себя чувствую… даже не знаю, как объяснить. Вроде хочу, и даже очень, и в то же время — совсем не хочу. Как будто что-то внутри предупреждает: «не надо», — Синс кивнул на единственный тёмный сгусток в теле размером с горошину. Эмик-шеры называли его сердцем.
Похоже, Синс просто слегка трусит, подумал Тай. В общем-то, это понятно, всех пер-вогранников бьёт мандраж перед первым выходом, как бы ни успокаивал учитель. Хотя, по-жалуй, всё-таки не всех: вот сам он нисколько не боится. Наоборот, предвкушает, как попа-дёт в мир людей, увидит их жизнь, ощутит их эмоции и — Тай всхлипнул от избытка чувств — начнёт людей счастливыми! Ведь в этом и состоит предназначение эмикшеров.
— Всё будет хорошо, вот увидишь, — ободрил друга Тай. — И учитель с нами будет.
Синс лишь грустно посмотрел на него.
Они ступили в длинный и глухой, как будто обитый ватой, коридор — звуки в нём стихали до еле слышного шёпота, но у первогранников и не возникало желания галдеть. Притихшие и робеющие, они тесной группкой семенили за учителем. Плетущегося рядом с Таем Синса сотрясала крупная дрожь.
Коридор закончился небольшой круглой комнатой. Учитель остановился. Ученики сгрудились вокруг него.
— Все всё помнят?
Ученики вразнобой покивали.
— Я буду поддерживать свой купол радиусом в сто человеческих метров. Если по-чувствуете, что упёрлись в него, не пытайтесь преодолеть, просто поверните назад. По исте-чении отведённого времени я начну сворачивать купол. Когда ощутите, что он подталкивает вас, возвращайтесь ко мне, — учитель серьёзно оглядел нервничающих подопечных и вдруг тепло улыбнулся. — Всё будет хорошо. Пошли.
Он коснулся матовой стены, и она растаяла, открывая проход в человеческий мир.
Плоская крыша маленького круглого кафе давала прекрасный обзор на небольшую площадь под ними. Множество разноцветных огней освещало покрытую снегом улицу, вы-сокую мохнатую ель с игрушками и гирляндами, изогнутые скамейки, торговые павильончики и снующих между ними людей.
В первые мгновения Тай был оглушён ярким перемигиванием лампочек и громкой музыкой. И не он один — все восемь первогранников растерянно застыли на середине кры-ши, уставившись на мигающую, беспрестанно изменяющуюся панораму. Учитель с понима-ющей улыбкой тоже остановился, давая юным эмикшерам прийти в себя.
— А теперь закройте глаза.
Тай, переполненный новыми впечатлениями, и забыл об этой инструкции, хотя им втолковывали её всю последнюю неделю. Он поспешно зажмурился, стараясь сосредото-читься на своих ощущениях. И буквально через минуту почувствовал, как кожу начинает пощипывать сотнями маленьких острых иголок, от которых становилось щекотно и тепло — даже горячо. Иголки словно бы проходили сквозь кожу и кололись уже не только снаружи, но и изнутри. Тело наполнила изумительная лёгкость. Всё происходило именно так, как рас-сказывали учителя и братья. Тай радостно вздохнул — у него всё получается!
— Откройте глаза.
Тай распахнул веки. Беспокойство улетучилось, его переполняло смешанное с лико-ванием возбуждение. Он ощущал себя лёгким как облако, и даже, наверное, ещё легче. Страх не суметь взлететь показался сейчас смехотворным. Судя по взбудораженному гомону остальных, они тоже окунулись в атмосферу человеческого мира.
— Вперёд!
Тай скользнул к краю крыши и, охваченный единственным стремлением, спорхнул вниз — к людям, их голосам, смеху, мыслям, эмоциям. Чуть отстав от него, летел Синс. Кра-ем глаза Тай видел разлетевшиеся веером прозрачные пятнышки товарищей.
Разноцветные людские ауры светились — у кого ярко, у кого тускло, светлее или темнее в зависимости от настроения. Светлых было больше: приближался праздник.
Тая неудержимо влекло к их радости, теплу и свету. Он подлетел к молодой женщине, держащей за руку маленькую девочку, и завис над ними невидимым пятнышком. Аура девчушки переливалась особенно ярко и весело. Из-за большой городской ёлки, улыбаясь, выглянул мужчина.
— Папа! — завизжала девочка.
— Увидела, моя глазастая, — засмеялся мужчина, подбежал к девочке, поднял её на руки и закружил.
Дочка звонко захохотала.
— А маму?
— Что? Покружить?
— Да! Можешь?
— Я? Я всё могу!
Мужчина аккуратно спустил дочь, повернулся к жене и взял её за талию. Глаза у неё смеялись, но она воскликнула притворно-возмущённо:
— Серж, прекрати!
— Ни за что.
Он крепко обхватил её и, приподняв, закружил. Девочка счастливо захлопала в ладо-ши, аура её вспыхнула искрами, и Тай почувствовал, что его как магнитом тянет к этой дев-чушке. Не в силах сопротивляться, он подплыл к ней и тихонько коснулся искрящегося ним-ба. Тёплая волна ласкового света обняла его. Радость бурлящим потоком хлынула внутрь, и фонтан эйфории вознёс Тая на недосягаемую высоту. Таким счастливым он ещё никогда не был.
Девочка прекратила хлопать. Мужчина отпустил жену, и они вместе склонились над дочкой.
— Покружить тебя ещё?
— Нет, — без улыбки ответила девочка.
— Ты что? — в ласковом голосе матери проскользнула нотка тревоги. — Замёрзла?
— А… наверное.
— Ну, пойдём домой.
Родители взяли девочку за руки, и маленькая семья покинула площадь.
Тай с сожалением смотрел им вслед.
Однако очагов радости на площади было много. Девушка с лучисто-розовой аурой улыбалась юноше, который заботливо оборачивал её шею огромным разноцветным шарфом. Тай подлетел поближе, окунувшись в ауры обоих. Глубокая розовая нежность словно бы по-гладила его. Девушка отвела взгляд от своего избранника, и её улыбка стала напряжённой. Издалека за ними пристально наблюдал долговязый юнец. Его ауру простреливали серо-коричневые стрелы, а взгляд, направленный на соперника, сочился неприязненной горечью. Тай увидел, как к юнцу стремительно подлетел один из эмикшеров — кажется, Келс — и замер, напоминая присосавшегося комара. Парень фыркнул и с кривой усмешкой отвернулся от парочки. Эмикшер тяжело отвалился.
На краю площади Тай заметил небольшой каток и устремился к нему, на ходу подхватив кусочек голубого колкого веселья от компании хохочущих и толкающихся подростков и глоток шершавой сиреневой сентиментальности от тихого одинокого пьянчужки, бережно прижимающего к груди бутылку.
Для того, кто ищет радостных эмоций, на катке царило раздолье. Тай удивился, что надо льдом не вьются его однокашники — крики и громкий смех должны были привлечь сюда всех. Тай крутанулся вокруг своей оси, собираясь взмыть над толпой. Что-то привлекло его внимание. Он помедлил, всматриваясь.
На одной из скамеек, под рассеянным светом фонаря сидел старичок. Слабая розова-то-сиреневая аура ровно светилась. Едва заметная, чуть грустная улыбка выражала безгра-ничное терпение. Ждёт свою подругу, моментально понял Тай, даже не удивившись этому. Такую же пожилую, очень давнюю и близкую.
А возле изогнутой скамеечной ножки парил эмикшер. Нет, не парил, а как будто мед-ленно падал, изо всех сил стараясь удержаться в воздухе. Свет эмикшера, не видимый, что естественно, старичку, почти не был виден и Таю — настолько он был тусклым. Эмикшер явно обессилел. Но этого не должно было случиться! Такого просто не могло произойти — их привели сюда как раз для того, чтобы напитаться энергией. Тай встревоженно подался к эмикшеру и тут, наконец, опознал его: Синс!
Ни секунды не раздумывая, Тай сорвался с места. Если бы люди могли видеть эмик-шеров, они заметили бы в воздухе яркий след, оставленный бешено мчащейся золотой ис-крой. Тай резко затормозил и поднырнул под почти уже упавшего Синса. В отсутствие рук Тай не смог бы поднять Синса, опустись тот на землю. Всё, что ему оставалось — попытать-ся удержать Синса на весу. Хотя нет, надо же ещё каким-то образом доставить его обратно на крышу.
Синс вовсе не был тяжеловесным великаном, но Тай измучился, продвигая обмякшее тело друга в нужном направлении. Синс ничем не помогал ему. Больше всего это напомина-ло толкотню двух воздушных шариков — когда твоё движение с равной силой отбрасывает и тебя самого.
Тай в отчаянии всхлипнул, чувствуя, как стремительно убывают силы. И вдруг что-то упругое подхватило его вместе с его ношей и мягко потащило вверх. Учитель, понял Тай. Учитель заметил, что творится что-то неладное, и стал сворачивать купол, не дожидаясь по-ложенного времени. Невидимая сеть стянула к кафе всех эмикшеров с площади. Несмотря на усталость, Тай поразился удивительно невыразительной расцветке вернувшихся одногранников. Себя он ощущал наполненным интенсивным золотым светом, но все остальные светились тёмными тонами, хотя и различных оттенков, отражавших разные эмоции: тёмно-синий гнев, тёмно-зелёная досада, коричневая обида, чёрная злоба. Где они этого набрались — на праздничной площади, полной света и радости? На их фоне Синс выглядел почти бесцветным и явно больным.
Учитель, бросив беглый взгляд на всех подопечных, склонился над лежащим без движения Синсом. Взбудораженные первым опытом ученики, ожидавшие поздравлений и радостно-заинтересованных обсуждений, а вместо этого увидевшие еле живого товарища, переглядывались с недоумением и страхом. Обеспокоенный Тай протиснулся между ними. Однокашники почему-то шарахались и от него.
Учитель осторожно ощупывал Синса своими волосками и беспрестанно хмурился. Наконец он отодвинулся от по-прежнему бездвижного Синса и поднял глаза на остальных учеников. Взгляд его задержался на Тае и отчего-то стал тревожным.
— Туф, Риго, помогите мне, — бросил учитель.
Двое наиболее наполненных энергией учеников торопливо приблизились.