Она отложила нож, пососала палец и предоставила Кэт в растерянности разглядывать наполовину очищенные, испачканные кровью яблоки на кухонном столе.
Сквозь туман Берди шагала к гаражу. Утром здесь побывала полиция, и двери были опечатаны, но она и не собиралась заходить внутрь. Засунув руки в карманы своего спортивного полупальто, она стала прокладывать себе дорогу в густой траве, внимательно глядя по ноги. В дешёвых мягких туфлях хлюпала грязь, но Берди было не до того. Приблизившись к гаражу, она стала ходить вокруг него, как будто что-то высматривая на рыхлой земле, совсем размокшей от дождя, посыпанной гравием и кое-где поросшей мелким кустарником. На задней стене гаража были окна, закрытые ставнями, а прямо над входом — высокое слуховое окошко: до него Берди дотянуться не могла. Рядом росло старое коричное дерево. Берди нагнулась и здесь, на земле, нашла то, что искала. Она немного подумала, потом снова обошла гараж и вернулась с кустиками папоротника в руках: аккуратно сложив их на земле, она поднялась и быстро вышла на дорожку.
Кэт, через окно ванной, видела в сгущающихся сумерках странную маленькую фигурку, похожую на гнома в чёрном клобуке. Она выглядела странно и неестественно. Кэт закусила губу и пошла выключать яблоки, томившиеся на огне.
Мартин, облегчённо вздохнув, потянулся за пиджаком. Слава богу, на сегодня всё, а завтра с самого утра вновь за работу. Ника Бедфорда отправили домой; отпечатанный на машинке и подписанный им протокол допроса заперт в столе у Тоби. Как жаль, похоже, Бедфорд попал в серьёзный переплёт. Просматривая свои записи, Тоби негромко насвистывал. Наверняка думает, что убийца у него в руках, а доказательство его вины — лишь вопрос времени.
Зазвонил телефон. Тоби снял трубку и, взглянув на Мартина, поднял палец, приказывая помощнику задержаться. Мартин остался у двери и принялся рыться в карманах, ища ключи от машины.
— Да, быстро сработано. Я говорил им, что дело не терпит. Да. Правильно. Ну… я так и предполагал…
Должно быть, ему сообщили предварительные результаты вскрытия — и впрямь быстро. Мартин слышал, что на это уходят по меньшей мере сутки. Он подошёл к столу и с обычной своей неловкостью зацепил ногой стул. Тоби метнул в него сердитый взгляд.
— Ничего? Как ничего? А вы хорошо… Понимаю, понимаю… Но этого не может быть… Знаю, знаю, но у нас нет времени, ясно? Нет уж, вы сделайте всё возможное… да… утром созвонимся. Спасибо… Угу… Привет.
Он положил трубку и стукнул кулаком по столу.
— Чёрт возьми, я же был уверен!
Снова зазвонил телефон. Тоби выругался и схватил трубку.
— Слушаю! — рявкнул он. — О, добрый вечер, мисс Бердвуд. Есть новости? А почему из автомата? Что-что? — Он сосредоточенно слушал, но вдруг брови его взлетели вверх, а челюсть отвисла. — Как? Чёрт возьми! Что? Нет, пока нет… Ну ещё бы, конечно, имеет! Очень важно. Мы попробуем. Я тотчас же свяжусь… да… я тоже надеюсь, мисс. Спасибо… Что? Вы… что? Ах, запутали меня? Вы правы, уже поздно. Надеюсь, дождя не будет. Отложим на утро. Да, на это особенно… да… А может, лучше взять до того… да… О’кей! Перед выездом позвоню. О’кей. До свидания.
Тоби нажал на рычаг и сразу принялся набирать номер. Глаза его блестели. Он скрючился над аппаратом, положил локти на стол, ослабил узел галстука, будто тот душил его. В трубке что-то щёлкнуло, и послышался щебечущий голосок.
— Соедините меня, пожалуйста, с Сильвестро. — Он стал ждать. — Алло! Доктор Сильвестро? Это опять Тоби. Похоже, парацион. Только что узнал. Там, в доме, пропал пузырёк. Посмотрите сзади на шее. Потом объясню. О’кей. Хорошо. Позвоните мне домой, ладно? Ах, нашли… Ну отлично. Пока! — Тоби грохнул трубку и усмехнулся. — А я не зря на неё рассчитывал, толковая бабёнка. Старуха ей призналась, что из чулана пропал пузырёк с парационом. Знаешь, что это за штука?
— Что-то слышал. Вроде сильное средство.
— Смертельно — и для букашек, и для людей. У них в семье им давно пользовались. И у Алисы был припрятан один пузырёк с концентрированным раствором этого парациона, так вот теперь он исчез. А ведь я сразу догадался.
— Чтобы отравиться, не обязательно глотать, — подхватил Мартин. — Достаточно простого попадания на кожу.
— Вот-вот, наконец-то до тебя дошло, сынок. Я с самого начала понял, что отравленные яблоки — липа. Во-первых, огрызки старые — потемнели и засохли. Совсем не похоже, что яблоки ели ночью. И потом, смерть явно была скорая и очень мучительная. Он метался: трава кругом смята, даже ветки поломаны. Яд подействовал быстро, а для того, чтоб получить смертельную дозу из опрыснутых яблок, надо было съесть их сразу много и с кожурой. Да он бы после первого же укуса почувствовал горечь и выплюнул, а при тошноте побежал бы за помощью. Дом-то рядом. Стало быть, несчастный случай отпадает. Остаются самоубийство и убийство. Наложить на себя руки, поедая яблоки, которые то ли опрыснуты, то ли нет, — это идиотизм. Правда, он мог съесть несколько яблок, а потом принять цианистый калий или что-то в этом роде. Но, как я уже сказал, настораживают огрызки. Очень уж аккуратно сложены, да ещё в таком количестве. Итак… — Тоби удовлетворённо потёр лысину, — девять шансов из десяти, что это убийство. Тех яблок Трелор не ел, а в доме все подтвердили, что он, кроме коктейля, ничего в рот не брал. Вывод: яд он получил иным путём.
— То есть кто-то вышел ночью из дома и подложил ему яд. — Мартину хотелось во что бы то ни стало внести свою лепту в расследование.
— Ну конечно, Макглинчи, — нетерпеливо оборвал его шеф. — Они меня за идиота принимают, а оказалось, я попал не в бровь, а в глаз, поскольку, если верить доктору Сильвестро, при вскрытии в желудке ничегошеньки не обнаружено, кроме алкоголя. — Он немного пришёл в себя и сладко потянулся, заложив руки за голову. — В общем, я распорядился, чтобы там, в морге, поторопились с обследованием. Ведь яд на коже легче обнаружить сегодня, чем завтра или после дождичка в четверг, как они это обычно делают. На этот раз, по-моему, подействовало.
— Значит, вы утверждаете, что его опрыснули ядом, словно какого-нибудь жука? — вытаращив глаза, спросил Мартин; по спине у него бегали мурашки.
— Да, поначалу я так и думал. Но, как выяснилось, следов яда ни на лице, ни на руках нет. Сильвестро только что сообщил мне об этом. А крошка Бердвуд позвонила и сказала про парацион. И что самое важное, по её словам, бывшая жена Трелора вспомнила, что он никогда не носил капюшон. Никогда! Это вызывало у него что-то вроде клаустрофобии. Однако утром, когда мы нашли тело, капюшон был надет. — Тоби подался вперёд, его большие руки легли на колени. — Предположим, что Анна говорит правду и Трелор вчера был без капюшона, в одной шапочке. Тогда кто-нибудь мог подкрасться к нему сзади и плеснуть парацион на шею? Быстро и эффективно! Я ещё должен проверить, но Верити Бердвуд считает, что такое количество препарата должно подействовать мгновенно: минут через пятнадцать, а то и меньше человек превращается в хладный труп. Итак, дело сделано. Убийца надевает Трелору на голову капюшон, затягивает его шнуровкой, чтобы сбить нас со следа, а потом разбрасывает кругом огрызки. Расчёт простой: мы решим, что от яблок у него сделался аллергический шок, и дальше копать не станем. Каково, а?
Мартин медленно кивнул: логично. Скорее всего, так оно и было. Он вдруг перестал думать о персонажах этой драмы, теперь его захватило только одно: погоня за убийцей.
— А миссис Салливан показала, что у того, кто подходил к его машине, на голове был капюшон, — напомнил он шефу.
— Вот именно! — Тоби ударил кулаком по столу. — Она тоже подтвердила!..
— Значит, вы допускаете, что у машины был не Трелор?
— Не только допускаю — я уверен в этом.
— Ага… Ага… Следовательно, Трелор… мог быть уже мёртв, когда Ник Бедфорд подъехал к дому?
— Всё может быть, Мартин. По заключению Сильвестро, время смерти весьма растяжимо: где-то от полуночи до четырёх утра. Мог Бедфорд убить в этот промежуток? Безусловно! Он появился у дома в половине третьего. Но Трелор мог быть отравлен задолго до этого. За несколько часов!
— Но… если человек, подходивший к машине Трелора, был не Трелор… из-за капюшона и всего прочего…
— Ну?
— Значит, этот кто-то и есть убийца.
— Вполне резонно, Мартин, хотя…
— Следовательно, — перебил его Мартин, боясь упустить мысль, — мы можем снять подозрения с Бедфорда, раз он приехал только в половине третьего?
Тоби ответил не сразу. Он смотрел на этого лохматого честного парня, и на его лице блуждала странная усмешка.
— Тебе он нравится, да? Ладно, Мартин, не горячись, ты прав. Если показания Терезы верны, а ребята из морга завтра утром сообщат, что обнаружили яд на шее, тогда мы сможем утверждать, что Трелор не надевал капюшона, и это будет доказательством невиновности Бедфорда.
Как ни старался Мартин сохранять серьёзность, губы поневоле расплылись в торжествующей улыбке. Убил двух зайцев сразу: показал шефу, что и он кое-что может, и помог выручить хорошего парня.
— Ну всё, Макглинчи, можешь идти, — милостиво разрешил Тоби. — А рано утром — за работу! Верити Бердвуд покажет нам то, что прозевала доблестная полиция. Завтра всё узнаешь. Ступай!
Мартин с лёгким сердцем сел в машину и отправился домой. Врубил приёмник на полную мощность и стал мечтать о большой тарелке бараньего рагу, которое мама разогреет к его приходу. А Тоби, положив ноги на радиатор отопления, ещё немного посидела в конторе над своими записями. Потом тоже поехал домой, заглянув по дороге в китайский ресторанчик подкрепиться. С палочками он возиться не стал: взял ложку и поел, уставившись в телевизор.
В его тёмной, неприветливой берлоге пахло затхлостью. Тоби напялил полосатую пижаму, придирчиво оглядел снятую рубаху, решив, что её ещё вполне можно завтра надеть. Правда, пуговица оторвана, ну да ничего, под галстуком не видно. Он аккуратно повесил рубашку на спинку стула. С туалетного столика косил своим изумрудным глазом фарфоровый чёрный кот — это был талисман покойной жены, подарок Тоби в честь их помолвки. Он выключил свет и забрался в постель, натянув до подбородка одеяло вместе с покрывалом из розовой синельки.