– Похоже, надо менять охрану, – громко произнес принц. – Эта, похоже, совсем мышей не ловит.
Гвардии лейтенант барон Маргос приуныл – не могла его порадовать перспектива немилости и, практически неизбежное в этом случае, окончание блистательной карьеры гвардейца.
Глава 14
Я стоял перед ажурными золотыми воротами.
Все вокруг, насколько хватало взгляда, было невыносимо белого цвета. Все словно утопало в клубах белого, густого тумана. И только массивные золотые ворота были словно островок иного оттенка.
Я обошел их по кругу, разглядывая. Они словно парили в трех сантиметрах над уровнем твердой, почти каменной почвы. И ничего более. Просто массивные створки ворот. Ни запоров, ни дверных петлей или чего-нибудь, к чему эти петли крепятся. И никого, ни единой души или иного эфемерного создания.
– Есть здесь кто? Я хотел бы поговорить с привратником!
Эха не было. Даже звуки моего голоса звучали не только приглушенно, но и чужеродно в этом мире.
Ответа не последовало. Я, как и полагается, произнес ритуальную фразу еще два раза, после чего осторожно толкнул от себя правую створку ворот.
К моему удивлению, она легко пошла, поворачиваясь вокруг своей оси…
Больше всего эти ворота напоминали портал. В глаза тут же бросились яркие краски, в которых больше всего преобладал зеленый цвет.
Как оказалось, описания этого места не врали, хотя кто будет врать Смерти? Хм-м, таких индивидов, кстати, довольно-таки много… очень много. Ладно, суть не в этом.
Закрыв за собой створку, я неторопливо вошел внутрь. Стоило мне пересечь чету, отделяющую створки от этого зеленого царства, как следом за цветами нахлынула волна звуков. Птичье пение, где-то в отдалении играла приятная мелодия, шелест листвы и травы.
– Есть здесь кто?
Тишина.
Почти тишина. Где-то недалеко слышался чей-то разговор. Ладно, терять мне нечего, туда и направился.
Через пять минут я с трудом пробрался через кусты «первозданного сада» и вышел на берег небольшого озерца. В белоснежно-белой беседке за столом разговаривали две души. На столе перед ними стояла ваза с фруктами и графин с прозрачной жидкостью. Как оказалось позже, это были два философа, которое столетие обсуждавшие и создававшие новые тезисы, которые, правда, уже никто из живых не узнает.
– Прошу прощения, что беспокою. Где мне можно найти кого-нибудь из стражей сада?
Оба оппонента прервались и с удивлением, проступившим на их лицах, воззрились на меня. Тот, что находился справа от меня, непроизвольно икнул. Даже не представлял, что души и такое могут.
А в следующий миг раздался оглушительный женский голос:
– ИЗЫДИ, ИСЧАДИЕ БЕЗДНЫ!
Я еле успел отскочить в сторону. Откуда-то сверху спланировала серафима в золотых доспехах с пылающим белым пламенем клинком. Стол, беседку и невысокое дерево груши разрубило пополам.
– ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ ЯВЛЯТЬСЯ В ПЕРВОЗДАННЫЙ САД, ЧТОБЫ ИСКУШАТЬ И ПОХИЩАТЬ ДУШИ, КОТОРЫЕ ТЕБЕ НЕ ПРЕНАДЛЕЖАТ!
Если бы маска отражала эмоции, то у меня на лице бы читалась крайняя степень удивления пополам с шоком. Тут до меня дошло, за кого меня приняли! Правда, от смеха я воздержался, ибо в голубых глазах белокурой воительницы с огненным мечом в карающей руке я прочитал для себя смертный приговор.
– ИЗЫДИ ТУДА, ОТКУДА ТЫ ЯВИЛСЯ, СОЗДАНИЕ ХАОСА! ИНАЧЕ Я ПОКАРАЮ… ХОТЯ НЕТ! – От неожиданно изменившегося тона ее голоса я попятился, вцепившись в древко косы, которое уже приняло вид двулезвийной глефы. – ТЫ НИКУДА НЕ УЙДЕШЬ! Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ ВО СЛАВУ «ЕГО»!
Серафима взмахнула пламенным мечом, от которого пошла белая волна яркого, слепящего света, после чего ринулась на меня.
Плащ принял на себя основной удар этой неизвестной мне атаки, а коса, словно ожив, выбила меч из руки серафимы и, описав дугу, застыла, в последний момент остановив окутанное темным пламенем лезвие, возле незащищенной шеи небесной воительницы.
– Браво! Просто великолепно!
На поляну спланировали еще двое серафимов в золотых доспехах. Но в отличие от полыхающей негодованием и яростью девушки, они улыбались. Мечи крылатых воителей пребывали в ножнах на поясе.
Убрав лезвие от горла серафимы, я отослал косу во Тьму, куда коса ушла совсем неохотно, словно бы сопротивляясь. Я вежливо поклонился новым лицам, приветствуя, после чего произнес:
– Приветствую вас, видимо, произошло какое-то недоразумение. Также хочу извиниться, что явился незваным, но у меня осталось только шестнадцать часов.
Теперь я смог по достоинству оценить красоту серафимы. Белоснежно-белые волосы, водопадом струились по спине, чуть ниже лопаток. Поразительно чистые голубые озера глаз, смотрящие на меня с первозданной яростью. Молочно-белая кожа, под стать цвету волос, ярко-алые, слегка пухлые губы. За спиной виднелись большие, примерно полутораметровые сложенные крылья, словно выточенные из куска горного хрусталя. Интересно, а когда она их расправляет, какова их настоящая длина? При этом каждое перо словно отдельное произведение искусства. И нимб. Словно туманная дымка на уровне десяти-пятнадцати сантиметров над макушкой серафимы.
– Мы просим извинить нас за небольшую проверку. Все-таки ваш народ здесь появляется крайне редко, последний раз примерно три тысячи лет назад, дай бог памяти. – Серафим произнес слово «бог» с легкой улыбкой. – Что привело вас в наши сады? Ведь отнюдь не повторная прогулка к камню судеб?
– Мне нужно «яблоко», точнее два. – Я не отрываясь смотрел в глаза созданию по силе и по прожитым тысячелетиям сравнимым с Безликим Старейшиной. – Я готов заплатить практически «любую» из затребованных вами цен.
Само собой они не будут брать в уплату души разумных, мы и так их им поставляем, причем с завидной регулярностью.
– ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ! ТЫ СОЗДАНИЕ ХАОСА! ТЫ… – закончить ей не дал хмуро глянувший на нее серафим.
– Кадет Габрин! Еще одна тысяча лет продления практики! Ты слишком горяча для того, чтобы выпускать тебя в миры живых!
– Но!
– ГАБРИН! – голос серафима, словно удар грома, прокатился по округе.
Растерянная крылатая воительница обратилась в статую. Взгляд, которым она наградила меня, был куда «добрее», чем тогда, когда она меня просто пыталась порубить на сувениры.
– Мы дадим вам «яблоко». О, прошу прощения, два. Мы ведь вам «должны» за проверку серафимы Габрин. – Старший из серафимов повел крыльями. – Мое имя Марк. Я надеюсь, вы не обижаетесь на нее, она еще, по сути, ребенок, не способный ни на что кроме как размахивать мечом и крушить все вокруг.
От лица кадета Габрин можно было прикуривать, как любит говорить мой отец. Ее лицо пылало, словно весеннее солнце.
– Я сам еще неофит, уважаемый Марк. – Я снял маску и откинул капюшон. – Мне еще не скоро предстоит продолжить «семейное дело». Мое имя Курт. Я сам только первый год в мире живых. Так и не смог понять, отчего они настолько разные…
– Такими их создали.
– Вот это и странно…
Серафим приглашающе повел рукой, показывая дорогу.
– Идемте, проведу вас к древу. Как я и говорил, яблоки вы получите. И брать с вас мы ничего не будем. Брать плату с самого «проводника»… меня, боюсь, засмеют коллеги.
– Просто ответьте, зачем они вам? – не вмешивавшийся в разговор второй серафим подошел поближе. Через правую его щеку до самого подбородка шел белый застарелый шрам. – Вы решили кого-то воскресить?
Я кивнул в ответ.
– А вы знаете, что многие ушедшие не любят, когда их возвращают к жизни, и сами потом стремятся к гибели? Впрочем, кому я рассказываю! Он ваш друг? Или любимая девушка?
– Друг, и ему еще рано за пределы. Особенно с его тягой к жизни.
Серафим кивнул и отошел к плетущейся в двух шагах от нас серафиме Габрин. Пока мы шли, он принялся ей что-то втолковывать. Судя по ее лицу, слова наставника буквально раздавили ее.
– Вы не слишком к ней строги?
– К Габрин? – Марк мельком глянул на поникшую серафиму, после чего ответил: – Поверьте, то, что они проходят во время подготовки и учебы, куда как тяжелее. А так с нее, быть может, собьется, наконец, спесь, и она станет трезво смотреть на вещи! Из-за ее горячности мы едва не лишились двух душ бессмертных философов и будущего жнеца. Это, поверьте, стоит легкой встряски.
Я только кивнул. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Или наоборот?»
Мы, наконец, подошли к небольшому яблоневому дереву.
– Подойдите и коснитесь ладонью ствола. Если «Древо познания» посчитает вас достойным, то вы получите оба яблока, – произнес Марк и отошел в сторону.
Я стянул с правой руки перчатку и осторожно подошел к дереву. Если честно, то мне было немного не по себе. Если с деревом что-нибудь случится из-за моего прикосновения, то боюсь, меня не спасет от кары даже защита старейшего, захоти он меня после этого защищать!
Ствол на ощупь был теплый и слегка шероховатый. От него словно веяло спокойствием.
«Мне нужна пара яблок, чтобы вернуть жизнь друга!»
С тихим шелестом листвы и легким поскрипыванием ветвей ко мне склонилась тонкая ветвь, на которой висело три золотисто-желтых яблока. Я осторожно поднес сложенные лодочкой ладони, не зная, что делать, срывать или сами упадут.
Упали. Все три!
Позади меня послышался растерянный вздох Габрин и сдвоенный хмык серафимов.
– Вижу, что древо сочло одарить вас даже тремя яблоками. Такое бывало, но настолько давно, что никто из нынешних поколений этого не помнит, – произнес Марк. – Идемте, я провожу вас, ибо, как я понял, у вас уходит время.
Я благодарно кивнул.
Надо спешить. Моего субъективного времени стало на полтора часа меньше. Во внешнем мире Таилеса, наверное, уже прошло около недели. Надо успеть!
После того как створки закрылись за неофитом народа Смерти, три серафима продолжали смотреть в ту сторону, куда он ушел.
– Полагаешь, он может быть еще одним?
– Кто знает, кто знает. Древо никогда не дает больше одного яблока просящему, особенно если он не является смертным, и только Г’халлен был удостоен трех яблок.