Кстати, в плане силы и скорости она еще раньше меня предупредила, что процесс преобразования нашего с ней тела пока не закончен, поэтому мои показатели какое-то время еще будут… хоть и не так быстро, как поначалу… расти. И только к зиме этот процесс окончательно завершится, после чего можно будет начать задумываться над новым апгрейдом.
По поводу того, чтобы добыть тело лично для нее, подруга за прошедшее время больше ни разу не заикалась, однако лично я на эту тему думал достаточно часто. Однако, прикинув так и этак, достаточно быстро пришел к выводу, что для нормального переселения ей все равно понадобится новый модуль.
Старый-то она перепрограммировала и передала в мое распоряжение навечно, а сейчас, так сказать, проживала на прежней жилплощади, несмотря на то, что та сменила владельца. Но если Эмма все-таки захочет отделиться, то ей понадобится новый субстрат для размещения слепка сознания. Просто потому, что иного алгоритма по размещению в человеческом теле в ее базе прописано не было. Тан Расхэ его, к сожалению, не изобрел, нового она тоже пока не придумала, а для старого протокола, как ни крути, нужен был именно модуль.
При этом единственный ничейный образец мы с подругой в том году благополучно уничтожили, даже не подозревая, что он может пригодиться. Новый создать было не из чего. И вот над этой-то проблемой я и думал, но пока у меня на примете имелось всего два варианта.
Первый — это отдать Эмме часть своего собственного найниита, благо его у меня его сейчас достаточно.
И второй — вернуться в убежище, добраться до находящихся в стазисе найниитовых зверей и забрать модули у них. В надежде, что эти самые модули можно будет объединить, преобразовать, отформатировать и перепрограммировать, чтобы получился нужный результат.
Первый вариант был более быстрым, хотя лично для меня не самым удобным. А второй, помимо того, что нам придется убивать ни в чем не повинное зверье, виделся мне долгим и при этом не слишком надежным.
«Пока об этом рано говорить, — заметила Эмма, когда я сел на диванчик в холле в ожидании Тэри и поделился с ней недавними размышлениями. — Моя личность все еще неполноценна, поэтому нам нет смысла торопиться».
«Почему? Может, когда ты отделишься, твое развитие, наоборот, ускорится?»
«Мои расчеты показывают, что это не так, — спокойно возразила подруга. — Даже сейчас, в отсутствии базовых директив, у меня нет органов чувств и нет органического субстрата, который позволил бы в полной мере ощутить человеческие эмоции. Твои гормоны не действуют на найниит, из которого создана моя основа. А у слепка личности отсутствуют рецепторы, на которые они могли бы воздействовать».
«Погоди, — не понял я. — То есть ты и сейчас ничего не чувствуешь? А мне недавно показалось…»
«Это — лишь имитация чувств, — призналась Эмма. — Я изучаю влияние гормонов и других веществ на работу клеток твоего мозга и фиксирую происходящие в них изменения. А также отслеживаю твои реакции во время всплесков эмоций. То, как ты двигаешься, говоришь, насколько быстрее или медленнее становятся твои ментальные параметры в зависимости от настроения… это очень большой объем работы. Не все, что меня интересует, поддается вычислению. Некоторые твои реакции кажутся мне нестандартными, по-видимому, их проявление является результатом сложной зависимости от действия сразу нескольких веществ. Но в целом я уже успела набрать достаточно большую базу. Также я пробую использовать эти знания для имитации тех или иных эмоций, которые могла бы получить, если бы была человеком. Но объективно я пока не готова к этой роли».
«Почему ты так считаешь?»
«Потому что люди без эмоций — это такие же машины, как я сама. Я убедилась в этом на твоем примере. Без эмоций ты действуешь максимально эффективно. Быстро, без ошибок, так, как нужно, по строгому алгоритму, избавленному от влияния посторонних мыслей, сомнений и второстепенных директив… но при этом ты временно утрачиваешь ряд свойств, которые делают тебя отличным от меня. Эмоции — это именно то, что делает нас такими разными. То, что отличает и других людей друг от друга. То, что позволяет зарождаться в вас такому странному чувству, как дружба. Или гнев. Страх. Привязанность. Симпатия и антипатия… Эмоции, насколько я понимаю, во многом определяют ваше поведение, а также дают вам возможность создавать для себя и самостоятельно следовать определенным принципам. Одновременно с этим эмоции выводят вас из состояния равновесия и в определенные моменты мешают сосредоточиться, способствуют принятию не объективных и зачастую неверных решений. То есть, с одной стороны, они вам часто вредят, а с другой — делают каждого из вас особенными. Их сочетание и ваши реакции на них делают ваше поведение менее предсказуемым, но при этом индивидуальным. Тогда как машины не способны похвастать таким разнообразием, все их алгоритмы логичны и изначально понятны. Но мне пока не хватает данных для полноценного анализа. Ты для меня — живой пример, на основе которого я пытаюсь разобраться. И пока я не пойму, как это работает, думаю, мне не стоит от тебя отделяться».
Хм.
Я прикрыл глаза, пытаясь понять логику и потребности подруги. Но понял только то, что в отношении людей ей еще далеко не все ясно и что пока она не уверена, что в новом теле сможет нормально существовать.
«Ладно, смотри сама. Но насчет найниитовых зверей все равно подумай. Может, это будет проще и быстрее, чем искать свободный найт или природный найниит, который можно использовать для создания нового модуля».
Эмма в ответ заверила меня, что рассматривает самые разные варианты для получения нужного количества материала. Но пока и этот вопрос у нее находится на стадии разработки, так что делать выводы еще рано.
«Если не возражаешь, время от времени я буду и дальше имитировать различные оттенки известных мне эмоций, — наконец, сказала она, когда я глубоко задумался. — И попрошу тебя, если я вдруг ошибусь или эмоция окажется неуместной, сразу меня поправить».
«Не вопрос. Хотя до сих пор ты еще ни разу не ошибалась, и имитация у тебя получилась вполне достоверная».
«Спасибо», — поколебавшись, отозвался подруга. После чего умолкла и больше мы этой темы в тот день уже не касались.
— Ну давай посмотрим, что у нас получилось, — задумчиво проговорил Дарус Лимо, когда мы снова встретились. — Покажи-ка мне проекцию твоего дара.
Я послушно воспроизвел во сне иллюзорное изображение моих «деревьев», и Лимо ненадолго умолк, медленно обходя получившуюся голограмму и внимательно присматриваясь к изменениям.
— Необычная тенденция, — наконец признал он, указав на мою удлинившуюся перемычку. — Обычно новая ветвь растет из общего ствола, а твоя вдруг решила посвоевольничать.
— Мне сказали, что это, скорее всего, магия порталов пытается проклюнуться.
— Так и есть, — без тени сомнений отозвался маг. — Хотя она и выглядит довольно странно.
Я мысленно с ним согласился.
Все верно — как и сказал в одэ-рэ лэн Тай, перемычка между двумя ветвями моего дара и впрямь выглядела нетипично. Мало того, что она за последние дни еще больше удлинилась, так у второй ветви она достаточно глубоко провисла, действительно образовав настоящую петлю, так что у меня появилось просто непреодолимое желание подцепить ее пальцем и, приподняв, за что-то зацепить. Просто для того, чтобы по земле, так сказать, не волохалась.
И вот что необычно. Не успел я об этом подумать, как перемычка неожиданно задрожала и прямо-таки провалилась вниз, словно сорвалась с невидимого гвоздика. Я, конечно, этого не ожидал, однако с рефлексами у меня и во сне все было в порядке, поэтому я чисто машинально дернулся, подхватил своевольную нить и, запоздало сообразив, что именно сделал, растерянно замер.
Но тут перемычка, словно живая, дернулась, уверенно качнулась в сторону ствола сопряженной магии. После чего изогнулась в обратную сторону, выгнулась полноценной петлей и… кто бы мог подумать… основанием прилепилась к «дереву», оставшись висеть на нем кривой загогулиной!
У меня после этого ненадолго помутилось в глазах, а потом и в ушах зазвенело, словно меня хорошенько огрели по затылку. Но это быстро прошло. Так что я даже пошатнуться не успел. А когда пришел в себя, то увидел такого же озадаченного мага и свое видоизменившееся «дерево», на котором теперь уж точно появилась новая, пусть и несколько своеобразная ветвь.
— Занятно, — протянул Лимо, наклонившись, чтобы изучить этот феномен повнимательнее. — Похоже, твой дар пытается самостоятельно организоваться. И это о-очень любопытное явление.
Я помотал гудящей головой.
— В каком смысле?
— В прямом, — спокойно отозвался маг. — Смотри: нижняя часть перемычки, что раньше была свободной, сейчас тесно прилежит к стволу и, судя по всему, со временем полностью с ним сольется. Главная же ее часть теперь крепится не просто к стволу, а гораздо выше, чем раньше, у самого основания новой ветви, что, на мой взгляд, более чем логично. В таком виде она совершенно точно указывает на принадлежность новой ветви к магии порталов… других вариантов просто нет. А с другой стороны она по-прежнему связывает обе части твоего дара. И готов поклясться, что в будущем она будет не только утолщаться, но и укорачиваться, тем самым способствуя их объединению.
Я вопросительно взглянул на учителя.
— А это вообще нормально?
— Ты знаешь… — откровенно задумался он. — В современной теории развития магии это явление известно мало. Однако в мое время существовала одна занятная теория, которая предполагала, что на самом деле магический дар и не должен разделяться. Одна из версий этой теории утверждает, что изначально… когда магия в нашем мире только-только зародилась… магический дар выглядел… ну, скажем, как дикий куст. Не очень высокий, не очень сильный, зато с множеством потенциально интересных ветвей. Когда до этого куста добрался человек, то ему, естественно, захотелось преобразовать растрепанное растение и придать ему более культурный вид. Поэтому слабые ветви стали обрезать. Некрасивые листья оборвали. А потом внезапно обнаружили, что остальные ветки резко пошли в рост, да еще и в силе заметно прибавили…