Приглядевшись магическим зрением, я понял, что они тут не для декора — это была часть какого-то сложного атмосферного заклинания, регулирующего климат в кабинете и создающих у владельца определённое настроение.
Сильно…
Профессор, сидевший в кресле за столом, медленно повернулся ко мне. Он был высоким мужчиной лет пятидесяти, с седыми волосами, аккуратно зачёсанными назад, и пронзительным взглядом холодных голубых глаз. Его лицо имело строгие черты, но в уголках губ играла едва заметная усмешка — словно он был слегка раздражён. Одет директор клиники был в изысканный широкополый камзол светло-синего цвета и белоснежные брюки.
— Так-так-так… — повторил он, изучая меня с ног до головы, — Значит, это вы тот самый «дорогой друг», за которого просила Катерина? Не сочтите за грубость, но я ждал чего-то более… Выдающегося.
Я почувствовал, как его взгляд буквально пронизывает меня.
— Марк Апостолов, — представился я спокойно, и не удержался от ответной колкости, — Не думал, что дворянин вашего уровня будет судить о человеке по внешнему виду… Который, без сомнения, достаточно хорош для её высочества. Надеюсь вы не собираетесь ставить под сомнения её вкус в выборе друзей?
Профессор хмыкнул, откинувшись на спинку кресла. Сесть на стул напротив него он не предложил — так что я устроился там без приглашения, нарушая все правила этикета.
Не хватало ещё подыгрывать ему в этих нелепых «проверках»…
— Я никогда не слышал о вашей семье раньше…
— Мы предпочитаем держаться в тени, — легко ответил я, — Оттуда лучше работается, знаете ли.
Директор снова хмыкнул.
— Меня зовут Соломон Григорьевич Геллерштейн. Рекомендация от императорской семьи — это, конечно, весомо. Но молодой человек, вы понимаете, что попасть сюда — это одно, а пройти весь курс — совсем другое? У меня тут не какой-нибудь провинциальный санаторий, а серьёзное заведение. И я не привык тратить своё время впустую.
М-да… Очевидно, моя первая оценка этого человека была верной — он ОЧЕНЬ себя любил и имел весьма завышенную самооценку.
— Разумеется, уверенно ответил я, — Иначе меня бы здесь не было.
— Услуги моей клиники весьма недёшевы…
— Не переживайте насчёт этого.
Геллерштейн написал на листке бумаге цифру, и показал её мне.
— Уверены?
@#$% стыд! Сколько⁈
Я постарался, чтобы у меня на лице не дрогнул ни один мускул, но сказать, что я офигел — не сказать ничего.
В полтора раза дороже моего «Стикса»!!!
Я, конечно, понимал, что процедура не из дешёвых, но чтоб настолько⁈
Эх… Ладно, надеюсь, оно того стоит…
Директор клиники внимательно следил за моим лицом, так что я просто кивнул:
— Уверен.
Профессор на мгновение задумался, его голубые глаза блеснули, затем он кивнул.
— Что ж, если у вас есть деньги и вас так настойчиво рекомендовали наши покровители, я не стану отказывать. Но предупреждаю — процесс усиления энергетики не только сложен, но и опасен. Если вы не будете следовать всем инструкциям и соблюдать все рекомендации, последствия могут быть… плачевными.
— Я понимаю.
— Прекрасно. Тогда начнём с экскурсии, а дальше… Посмотрим. Но прежде чем мы двинемся дальше, вам нужно подписать несколько документов, — Он достал из ящика стола планшет и протянул его мне, — Фото и видеосъёмка на территории клиники строго запрещены. Также вы обязуетесь не разглашать никаких деталей о наших методах и процедурах. Нарушение этих правил приведёт к немедленному исключению из программы и… другим мерам.
— Каким конкретно?
— Можете увидеть это в документах.
Я бегло просмотрел записи на планшете, увидел, что в случае нарушения правил меня оберут, как нитку, засудят и вся моя жизнь покатится под откос — а затем подписал их.
Геллерштейн удовлетворённо кивнул и встал из-за стола.
— Вижу, вы настроены решительно. Что ж, мне это нравится. Идёмте, покажу вам, как у нас всё устроено.
Мы вышли из кабинета и направились по коридору обратно к лифту.
— Как проходят процедуры? — спросил я, — В общих чертах?
— Медицинская наука — это искусство, а не механическая процедура, — усмехнулся профессор.
— Фраза красивая, но она не объясняет мне ровным счётом ничего.
— Красивая, — согласился Геллерштейн, — Жаль, что не моя…
— Гиппократ? — наугад брякнул я, и удостоился то ли сочувственного, то ли презрительного взгляда.
— Парацельс. Я это к тому, молодой человек, что мы здесь занимаемся не простыми манипуляциями — они сродни искусству! Весь курс усиления энергетики занимает месяц. Наша клиника работает уже более двухсот лет. Поначалу весь процесс занимал около года — энергетику усиливали исключительные маги-целители с редким направлением таланта, которых было не так просто найти. Все процедуры по усилению проводились вручную, с помощью комплексных и сложнейших заклинаний вкупе с редчайшими артефактами и сложнейшими — и очень дорогими! — зельями. Пятьдесят лет назад магические технологии шагнули вперёд, и усиления стало занимать полгода. Десять лет назад я изобрёл артефакты — те самые барокамеры — которые ускорили процесс до трёх месяцев. А год назад мы их усовершенствовали, и смогли ускорить процесс ещё сильнее. Однако это не делает его менее сложным. Вам предстоит пройти пятнадцать процедур, каждая из которых состоит из трёх этапов: настройка энергетики, приём специальных зелий и заключительный этап в артефакторных барокамерах.
— Забавно, что при упрощении всего процесса попасть сюда стало сложнее, — заметил я.
— Логично было бы ожидать, что клиника сможет принимать больше пациентов, — усмехнулся Геллерштейн, — Но раз вы близко общаетесь с императорской семьёй, должны понимать, как устроен этот мир.
О, я ещё как это понимал!
Сильные мира сего предпочитали держать такие возможности под контролем. Чем меньше людей имеют доступ к усилению — тем ценнее становится их сила. Это игра, в которой правила диктуют те, кто уже у власти. И делиться её инструментами никто не спешил.
— В клинике работают три ведущих специалиста и пятнадцать лекарей рангом пониже, — продолжил профессор, — Сейчас у нас находятся восемь пациентов, не считая вас. Мощности клиники рассчитаны на обслуживание десяти магов.
Мы спустились на первый этаж и прошли мимо библиотеки и нескольких закрытых помещений в конец западного крыла, к башне.
Внутри она оказалась ультра-современным зданием с блестящими хромированными поверхностями и высокотехнологичным оборудованием. Первый этаж представлял собой небольшой амфитеатр, на втором находились три больших помещения, похожие на больничные палаты, в которых современное медицинское оборудование было подключено к самым разным артефактам. На третьем этаже находился большой кабинет, также выполненный в стиле «хайтек», где за столом сидел молодой маг лет тридцати, с короткими светлыми волосами, точёными чертами лица и точно такими же как у Геллерштейна глазами.
— Мой сын Дмитрий, — не без гордости представил его профессор, — целитель ранга Знаток. Главный специалист «Тихого места» по подготовке организма к процедурам усиления. Дмитрий — это наш новый пациент, марк Апостолов.
Дмитрий встал из-за стола, пожал мне руку и улыбнулся.
— Рад познакомиться, Марк. Надеюсь, вы готовы к серьёзной работе?
— Более чем.
— Отлично. В таком случае, скоро мы с вами увидимся. Первичный осмотр, и настройку первых процедур провожу я. Уверен, всё пройдёт гладко!
— Очень на это надеюсь.
— Какой у вас ранг?
— Ученик.
— Кх-м… — кашлянул старший Геллерштейн, как мне показалось, с пренебрежением.
А вот его сын, напротив, снова улыбнулся, и весьма дружелюбно.
— Позднее пробуждение?
— За день до совершеннолетия.
— Надо же! — удивился Дмитрий, — Вы прямо в последний вагон запрыгнули! Такое нечасто встретишь!
— В моей академии первые месяцы тоже все этому удивлялись.
— О, а где вы учитесь?
— «Арканум».
— Альма-матер! — Дмитрий расплылся в улыбке, — Я учился там же, на факультете целительства и некромантии! А вы?
— Неведомый.
— Ну… С вашим поздним пробуждением — неудивительно. Но прошу простить — сейчас у меня много работы. Поговорим с вами завтра, хорошо?
— Разумеется, Дмитрий. Рад знакомству.
Оставив сына Геллерштейна за какими-то сложными расчётами, мы направились в восточное крыло — ко второй башне.
Она разительно отличалась от западной — как антикварная лавка отличается от современного бутика. В противовес стерильному воздуху там, здесь пахло травами, благовониями и древними свитками. На первом этаже был такой же амфитеатр — но он как будто-бы сошёл со страниц исторического трактата — сплошное дерево, мягкие подушки на сиденьях, цветастые витражи… На втором этаже я обнаружил роскошные покои восточного султана — пять комнат без дверей, расположенных по кругу, в которых пациенты принимали особые зелья. Топчаны, лежанки, диваны, курильницы, приглушённый свет, ковры…
Третий этаж также был кабинетом — но похожим на музей, в котором кто-то додумался соорудить алхимическую лабораторию. Огромное помещение с окнами под самым потолком было завалено книгами, инструментами, стеллажи ломились от разных ингредиентов и артефактов, а установленные по центру несколько столов были погребены под алхимическими устройствами, меж которых сновал невысокий, полный и лысоватый мужчина с крючковатым носом и оттопыренными ушами.
— Это главный алхимик нашей клиники, — представил его Геллерштейн, — Игнат Буковицкий. Он готовит эксклюзивные снадобья, которые стабилизируют энергетику. Без них процедуры в барокамерах были бы слишком опасны.
— Когда ты уже закончишь таскать сюда каждого клиента? — сварливо осведомился алхимик, удостоив меня лишь беглым взглядом, — Они мне мешают! Для них есть помещения второго этажа, в лаборатории посторонним делать нечего!
Сказав это, он бросил щепотку какого-то порошка в дымящуюся колбу, и оттуда вырвался настоящий фейрверк, едва не спалив алхимику брови.