АВИ резко снизился, и в окне мелькнула серая громада здания на Лубянке. Стальные балконы, зеркальные стёкла, и — чуть заметное для моего зрения — мерцание охранных чар.
Мы плавно приземлились на посадочную площадку закрытого двора, и дверь открылась. За ней меня уже ждал молодой инквизитор в чёрном мундире.
— Господин Апостолов? Следуйте за мной.
Что ж… Мой визит явно не тайный — и это уже хорошо…
Инквизитор провёл меня через посты, через лифты с руническими панелями, через коридоры, где воздух густел от подавленной магии.
И вот — тяжёлая дверь с табличкой «Р. Юсупов».
Инквизитор постучал, толкнул створку — и отступил.
— Проходите.
Я переступил порог.
Кабинет Юсупова был погружён в полумрак — тяжёлые шторы пропускали лишь узкие полосы света, которые ложились на стол, заваленный бумагами, кристаллами и странными приборами, чьё назначение я не сразу мог определить. Воздух был густым, пропитанным запахом старых книг, дорогого коньяка и чем-то ещё — резким, почти медицинским.
Юсупов сидел за столом, откинувшись в кресле. И первое, что бросилось мне в глаза — он выглядел измотанным. Не просто уставшим, а истощённым. Лицо, обычно безупречно гладкое, будто выточенное из слоновой кости, теперь было покрыто лёгкой сеточкой морщин, тени под глазами отливали синевой, а пальцы, сложенные перед собой, слегка подрагивали.
Он заметил мой взгляд и усмехнулся.
— Здравствуй, Марк. Знаю, выгляжу не лучшим образом, — голос его был спокойным, но в нём слышалась усталость, словно он говорил уже слишком долго и теперь каждое слово давалось с усилием, — Работы в последнее время… больше, чем хотелось бы.
— Понимаю.
— А потому сегодня никаких церемоний, — продолжил Юсупов, жестом приглашая меня сесть, — Надеюсь, ты поймёшь, но расшаркиваться у меня ни времени, ни сил.
Я медленно опустился в кресло, мысленно готовясь к худшему.
«Сейчас спросит про ученичество… @#$%!»
Но Юсупов лишь провёл рукой по лицу, словно стирая с него остатки усталости, и взглянул на меня.
— Я пытался связаться с тобой последние две недели, — сказал он, — Безуспешно.
— Уверен, после первой же попытки вы узнали, что я был на практике, — ответил я ровно, и чуть усмехнулся, — В этот раз мне разрешили разделаться с ней не в конце лета, а в начале.
— Тянь-Шань.
— Именно. Но, как выяснилось, там весьма туго со связью.
Он пристально смотрел на меня. Не просто вглядывался — сканировал. Я почувствовал лёгкое давление в висках — попытку ментального зондирования. Давай-давай, @#$%, я давно научился ставить барьеры… И показывать только то, что надо.
В памяти мелькнули образы автобуса, той деревушки, долины, горных склонов — и всего, что я «смонтировал» как раз на такой случай.
Так что через пару секунд Юсупов отступил, отчего-то не желая углубляться…
Вместо этого он медленно постучал пальцами по столу. Каждый удар отдавался в тишине кабинета, как счет метронома.
— Практика в Тянь-Шане, — повторил он, растягивая слова. Глаза Инквизитора сузились, будто пытаясь уловить малейшую дрожь в моем голосе, малейшее несоответствие в словах — а я вдруг подумал, что, возможно, он не «не захотел» углублять ментальное сканирование. Что если… Он просто не смог⁈ — И чем же конкретно ты там занимался?
— Собирал идиотские травы.
— Идиотские? — удивился моей резкости Юсупов.
— Экзамены я сдал прекрасно, но в академии кое-кто из преподавателй до сих пор меня терпеть не может. Так что… Пользуются возможностью запихнуть меня в задницу мира или насолить прочим образом.
— Кажется, я догадываюсь, о ком речь.
Ещё бы ты не догадывался… Мне стоил огромного труда устроить всё так, будто Ванесса Онегина сама отправила меня в эту жопу мира!
— И что же ты там собирал?
— Астрагал тяньшанский, в основном. И полынь ледниковую. Они растут на высоте выше трёх тысяч метров, в зоне вечной мерзлоты.
Юсупов приподнял бровь.
— Любопытно. И сколько ты успел собрать за две недели?
— Четырнадцать образцов астрагала и около килограмма полыни, — Я пожал плечами, — Местные пастухи помогли отыскать нужные места. Правда, пришлось объяснять, зачем мне трава, которая, по их мнению, годится разве что на корм скоту.
Юсупов хрипло рассмеялся.
— Госпожа Онегина и впрямь тебя не любит, Марк. Забавно, что тебя отправили туда без напарника, даже без дрона-регистратора.
ДЗЫНЬ!
Тревожный колокольчик тренькнул в голове ещё до того, как Инквизитор завершил фразу.
— Чистая правда, — Я рассмеялся, будто его замечание и впрямь меня развеселило, — Полагаю, она расчитывала, что все мои знания стоят на пользовании сетью и архивами. Даже слегка жаль, что не получится её разочаровать.
Юсупов откинулся в кресле, изучая меня. Я чувствовал, как его взгляд скользит по моему лицу, ища трещину во лжи. Но я давно научился врать так, чтобы в это верили даже те, кто знает правду.
— Ладно, — наконец сказал он, будто делая мне одолжение, — Оставим эту тему, Марк. Но в следующий раз предупреждай, если исчезаешь. Столица без тебя — как часы без стрелки.
Я кивнул, изображая покорность, но внутри лихорадочно соображал — почему он так настойчиво копает? Что-то знает? Или просто проверяет? Пытается «взять на понт»?
Юсупов тем временем потянулся к графину, налил себе воды. Рука его дрогнула, и капля упала на стол.
— Кстати, — добавил он небрежно, — Если эти твои травы такие ценные, передай их в лабораторию Инквизиции. Мы… проверим их свойства. Ты ведь ещё не успел сдать их в «Арканум»?
Я сохранил лицо каменным. Не будучи идиотом, травы я собрал и в самом деле.
— Конечно.
— А теперь давай-ка поговорим о том, что действительно заслуживает внимания. Пока тебя не было, ситуация в столице изменилась.
Он потянулся к стопке бумаг, перелистал несколько страниц, затем отложил их в сторону.
— Не буду ходить вокруг да около, Марк. Мне нужен твой проект — полный доступ к разработкам по магической реальности. Твоим и Салтыкова.
Я почувствовал, как в груди что-то сжалось.
— Для чего?
Юсупов улыбнулся, но в его глазах не было ни капли тепла.
— Для экспериментов. На людях.
В кабинете повисла густая тишина.
— Не торопись отказываться, — продолжил Инквизитор, складывая руки перед собой, — Я готов финансировать. Щедро. Обеспечить ресурсами, испытуемыми, защитой. Всем, чем нужно.
Я смотрел на него, пытаясь понять, что скрывается за этими словами.
«Почему сейчас? Почему так резко?»
И тут меня осенило!
Юсупов выглядел больным.
И теперь ему срочно понадобилось то, что мы создали.
Возможно, пока я не соглашался стать его учеником, что-то изменилось? Что-то произошло? Тело не выдерживает дух Распутина, или что-то подобное? И эта магическая реальность — как страховка от очередного моего отказа⁈
От этих мыслей у меня по коже пробежали мурашки.
Если от ученичества я могу отказаться, и он не сделает с этим ничего — то МР Юсупов может попытаться просто отобрать…
Я медленно выдохнул, сцепив пальцы перед собой.
— Ваше Сиятельство, мы ведь уже говорили об этом. Я готов помогать вам всей душой, но… Не могу просто так передать разработки, — Мой голос звучал ровно, но внутри всё сжалось в ледяной ком, — Я связан дворянским словом.
Юсупов усмехнулся, словно я произнёс что-то забавное, и провёл рукой по столу. На полированной поверхности вспыхнул голографический проектор — передо мной возникла императорская печать, а под ней сухой бюрократический текст:
«Распоряжение о передаче всех исследований в области магической реальности под контроль Имперской Инквизиции».
— Я уже обо всём позаботился, — мягко произнёс Инквизитор, — На аудиенции с Императором. Его Величество согласился, что подобные технологии слишком важны, чтобы оставаться в частных руках.
Я стиснул зубы.
— Конечно, я не смею идти против воли Императора, — произнёс, тщательно подбирая слова, — Но вы и сами знаете, что дворянское слово — это не просто клятва. Это древняя магия. Если я нарушу условия, даже по приказу Императора, то…
Я не стал уточнять, что именно случится. Юсупов и так знал. Дворянские обеты не нарушались не из-за благородства — а потому что за этим следовала мгновенная смерть. Магия, заложенная ещё при основании Империи, не делала скидок даже для императорских указов.
Но Юсупов лишь откинулся в кресле, и в его глазах вспыхнуло что-то похожее на удовольствие.
— Всё так, — согласился он, — Если бы не один нюанс.
Он щёлкнул пальцами, и голограмма сменилась. Теперь передо мной висел указ, подписанный тем же твёрдым почерком, но с дополнительной строкой:
«С приложением снятия магических обетов с нижеперечисленных лиц…»
И в списке было одно-единственное имя.
Моё.
— Его Величество возвращается через неделю с переговоров с ацтеками, — продолжил Юсупов, — Первое, что он сделает — снимет с тебя это слово. Лично.
В кабинете стало тихо. Даже часы на стене, старинные, с маятником, будто замерли.
Я смотрел на голограмму, чувствуя, как почва уходит из-под ног.
«Он всё просчитал. До последней точки. Долбаный Распутин…»
— Я… понимаю, — наконец выдавил я, — И если всё так — не смею противиться, само собой.
Юсупов улыбнулся.
— Рад, что мы нашли взаимопонимание. И Марк — подготовь все материалы по вашей с Салтыковым работе заранее. Техническую документацию, спецификации, оборудование и так далее.
Дверь кабинета закрылась за мной с тихим щелчком, будто захлопнулась ловушка. В коридоре меня ждал всё тот же инквизитор — бесстрастный, как статуя, его глаза скользнули по мне, оценивающе, но без интереса.
— Прошу, господин Апостолов, следуйте за мной, — коротко бросил он и развернулся, даже не убедившись, иду ли я следом.
Мы шли обратно тем же путём: лифты с мерцающими рунами, коридоры, пропитанные запахом магических реагентов, посты охраны, чьи взгляды скользили по мне, как по вещи, уже не представляющей угрозы.