Юсупов направился ко входу в особняк, и уже у самой двери вдруг схватился за голову — его тело дёрнулось в странном спазме… На секунду мне даже показалось, что черты его лица поплыли, как воск под огнём.
Потом он резко выпрямился и зашагал к дому, хлопнув дверью так, что стеклянная вставка треснула.
Я моргнул, возвращаясь в своё тело.
«Спасибо, дружище,» — поблагодарил Мунина, — «Скоро у меня для тебя будет подарок».
Оглядевшись, я провёл рукой по воздуху, активируя защитные чары один за другим.
«Кольчуга» — невидимая броня из сплетённых световых нитей. «Туман» — искажающий заклинание, сбивающий любые попытки сканирования. «Тишина» — гасящая любые звуки вокруг меня — даже те, которые можно перехватить от исходящих заклинаний слежки.
И ещё десяток других, более мелких, но не менее важных.
Теперь я был готов.
Эфирное заклинание, настроенное на Юсупова, пульсировало у меня в груди, как второе сердце. Я закрыл глаза и отпустил сознание в этот поток.
С момента последней встречи с Юсуповым я каждый день, каждую ночь следил за ним — и изрядно ослабил заклинание, но… Деваться было некуда.
Мне было необходимо найти слабое место ублюдского Туманоликого, было крайне важно понять, КАК нанести Распутину удар…
Но пока — все выстрелы были мимо цели…
Может, хоть сегодня повезёт — ибо у меня остался всего один заряд на такую «слежку». И ещё один — на то, чтобы перенестись в тайник Юсупова.
Больше подглядывать не получится.
Последний раз, — подумал я. Предпоследний шанс.
Тьма сомкнулась надо мной…
Мир вокруг поплыл, цвета смешались в калейдоскопе, а сознание вырвалось из тела, как пуля из ствола.
Миг — и я оказался в особняке Юсупова.
Кабинет.
Тяжёлые шторы задернуты, воздух густой от запаха ладана и чего-то ещё — резкого, химического. Юсупов стоял посреди комнаты, согнувшись пополам, его пальцы впились в дорогую древесину стола так, что ногти побелели.
— Довольно! — его голос прозвучал неестественно низко, почти звериным рыком.
И тут же, тем же ртом, но уже тонким, скрипучим шёпотом:
— Ты слаб. Ты всегда был слаб.
Тело Юсупова дёрнулось. Он упал на колени, его позвоночник выгнулся неестественной дугой. Костюм лопнул по швам, обнажив кожу — она шевелилась, будто под ней копошились черви.
Нихрена себе я вовремя!
— Я верну себя! Верну, сука!
— Не сможешь… Лучше отдайся… Полностью… Забудь о боли… Я дам тебе избавление… Власть… Радость…
Я замер, наблюдая. Это было… Раздвоение личности⁈
Юсупов схватился за голову, его пальцы впились в волосы.
— Я найду способ! Найду! Я уже… Понимаю… Что ты… Делаешь… Я СЛЫШУ ТЕБЯ!!!
— Оттого, что развязка уже близко, Руслан… Ещё немного…
Лицо Юсупова исказилось. Левая половина — благородные, чёткие черты аристократа. Правая — нечто расплывчатое, старое, с жёлтым глазом и оскалом.
— Нет!
— Да!
Тело дёрнулось в последний раз — и замерло. Юсупов рухнул на ковёр.
Он лежал на полу кабинета, его грудь тяжело вздымалась, пальцы судорожно скребли о ворс. Постепенно дыхание Инквизитора выровнялось. Он поднялся, поправил порванный воротник рубашки и провёл рукой по лицу — будто стирая следы безумия.
Так вот в чём дело…
Юсупов и Туманоликий — не один человек.
Два.
Инквизитор шагнул к книжному шкафу, нащупал скрытый механизм. С лёгким щелчком открылся потайной отсек. Оттуда Юсупов извлёк продолговатый кристалл, мерцающий тусклым синим светом.
Я узнал его сразу — голографический диктофон.
Юсупов нажал на кристалл, и тот вспыхнул. Запись началась.
— Тридцатое июня, — голос был хриплым, измождённым, — Контроль теряется всё чаще. Вчера я очнулся в подземельях Инквизиции… в крови.
Он замолчал, сжав кулаки.
— Я уже точно знаю, что он творит, когда забирает тело. Но не могу ничего доказать. Не могу остановить. И что самое поганое — не могу никого попросить о помощи…
Юсупов подошёл к зеркалу, вглядываясь в своё отражение.
— Проклятие моего рода… — он усмехнулся, но в глазах была только горечь, — Феликс думал, что убил Распутина. А тот лишь перешёл в нас. Как вирус. Как тень.
Кристалл дрожал в его руке.
— Приступы участились. В последний раз я «заснул» на три дня. Три дня, которых не помню. И чем дальше, тем… Хуже. За последний год я не помню и двух третей своей жизни…
Голос сорвался.
— Он почти победил. Скоро я исчезну навсегда.
Юсупов резко развернулся, подошёл к столу и сел в кресло.
— У меня осталась всего одна ниточка. Один шанс. Апостолов… Его магическая реальность. Если я смогу вырвать Распутина из себя, перенести в искусственное тело…
Он замолчал, словно боясь сказать вслух последнее.
— … и уничтожить. Мне противно, что Распутин узнаёт всё больше и больше моих тайн… Всё больше и больше завладевает памятью… И если я не успею… Все мои действия он аннулирует… Найдёт эти записи… Но если они каким-то чудом сохранятся… Прошу того, кто их найдёт — не позволяйте моему роду продолжаться… Если я умру — это будет единственным шансом остановить Распутина…
Голос Юсупова становился всё тише и тише. Он откинулся в кресле, его веки тяжело сомкнулись. Через несколько секунд его дыхание стало ровным — он заснул, обессиленный, а кристалл потух и выпал из его руки.
Я резко дёрнулся, словно меня выдернули из глубины океана. Сознание врезалось в тело с такой силой, что я чуть не рухнул на пол. Ладонь инстинктивно схватилась за грудь — там, где эфирное заклинание ещё пульсировало, словно раскалённый уголёк.
Комната вокруг медленно перестала плыть перед глазами. Я сидел на полу, прислонившись к дивану, и пытался перевести дух.
Теперь все элементы мозаики сложились.
Юсупов не просто так охотился за Салтыковым и нашими разработками. Он знал — или догадывался — что магическая реальность может стать для него спасением. Последним шансом вырвать из себя Распутина, как занозу. Либо это, либо — Эфир.
И ведь совершенно непонятно, когда кто из них общался со мной…
Туманоликий…
Я засмеялся. Горько, зло.
Долбаный хитрец… Обман в обмане… А я ведь думал, что никакого Руслана на самом деле не существует… Ан нет — он ещё пытается бултыхаться…
Капец…
И как ему удавалось на протяжении многих лет скрывать свою вторую сущность? Хотя… Туманоликий не идиот — и наверняка не творил дичь просто так. Перенимал повадки Юсупова, изучал его память, судя по сегодняшнему откровению…
И Распутин явно неспроста так настаивал на «древних правилах», на добровольном согласии. У Руслана не было наследников… И других пожирателей у них в роду, видимо, тоже не имелось… А тут так удачно подвернулся я — универсальная оболочка, за счёт связи с Эфиром и энергетическим конструктом, чуть отличающимся от обычных магов…
Достаточно сильный, чтобы выдержать его сущность.
И достаточно наивный, чтобы согласиться.
Я поднялся, подошёл к окну. Москва горела огнями, слепящими и равнодушными.
Юсупов — жертва.
Туманоликий — паразит.
А я…
Я теперь стоял на перекрёстке.
Глава 18@#$% перенос!
1 июля 2032 года. Тайная лаборатория проекта «Альтер-Эго».
Я стоял в центре подземной лаборатории, окруженный мерцающими голографическими экранами и гулом работающих маго-серверов. Воздух был плотным от магического напряжения — почти как перед грозой, когда небо вот-вот разорвётся молнией.
Впрочем, между отдельными кристаллами с энергией разряды проскакивали и так.
— Готово, — произнёс я, проводя пальцем по последней строке кода. Руны на экране вспыхнули зелёным, подтверждая синхронизацию.
Вячеслав Неклюев вытер пот со лба и кивнул:
— Все системы в норме. Источник стабилен, каналы передачи открыты. Осталось только…
— Запустить, — закончил я за него, — Занимайте места.
На этот раз всё было иначе. Не та спешка, не тот страх, что тело клона рассыплется в прах под напором эфирной энергии. Мы — точнее, Я! — доработали систему. Добавили «предохранители» — магические буферы из редкого металла, добытого в Урочище, которые должны были гасить избыточные колебания Эфира.
А сам клон… Да, этот был другим. Не просто копией — улучшенной версией, с усиленными нейросвязями, модифицированной энергосетью и вживлёнными в тело органическими имплантами.
Честно говоря, я бы и сам от такого не отказался.
Я подошёл к капсуле, где лежало новое тело Петра. Бледное, пока «неодушевлённое», но уже дышащее — лёгкая дымка пара оседала на стекле от ровного дыхания. Можно было бы подумать, что он просто спит.
— Господин Апостолов, — Неклюев нервно сглотнул, — Вы уверены, что эти… «стабилизаторы» выдержат?
— Выдержат, — спокойно ответил я, а затем повернулся к капсуле, сжимая в руке кристалл-контроллер.
— Начинаем.
Когда все заняли свои места, я получил подтверждения — и сжал кристалл-контроллер до хруста.
Мир взорвался светом.
Эфир хлынул через меня, как раскалённая лава. Каждая клетка тела горела, каждый нерв звенел под этим напором. Я чувствовал, как древняя энергия впитывается в систему, пронизывая каналы передачи, сплетаясь с магическими матрицами, которые мы так долго настраивали.
— Первая фаза… стабильна! — донёсся голос Неклюева сквозь гул в ушах.
На экранах передо мной заплясали руны — сначала хаотично, потом всё чётче, выстраиваясь в идеальные последовательности. Я видел, как энергетические потоки сгущаются вокруг «старого» тела клона, вытягивая из него серебристые нити сознания Салтыкова. Они вились в воздухе, как дым от костра, постепенно формируя знакомый силуэт — профиль Петра, его характерный жест рукой, даже ту самую ухмылку.
— Господин Апостолов, как вы?
— Полный порядок, — сквозь зубы процедил я, чувствуя, как эфирные стабилизаторы дрожат под нагрузкой.
Но держат сознание Петра…
Серебристый поток устремился к новому телу, вливаясь в него через темя. Мгновение — и капсула затряслась. Стекло покрылось паутиной трещин, из-под крышки вырвался клубящийся пар.