бстоятельств и финансовых неурядиц издание не состоялось. Журналов такого рода планировалось некоторое количество, и их замыслы представляют собою интересное поле для изучения, открытое для будущих исследователей[106].
Глава четвертаяАЛЬМАНАХИ И КОЛЛЕКТИВНЫЕ СБОРНИКИ
Традиционным средством конституирования литературного направления в России был журнал, однако в тех случаях, когда издателям из финансовых соображений было невозможно организовать издание журнала или газеты, они обращались к альманаху или сборнику (для данной главы принимается различение по принципу периодичности: альманах – издание периодическое, хотя периоды могут быть весьма долгими и нерегулярными, а коллективные сборники – непериодические). Так же обстояло дело в случае символизма. Если петербургской группе удалось найти пристанище в журнале «Северный вестник», то у московской не было такой возможности, и первым книгоиздательским опытом для них было именно издание сборников «РУССКИЕ СИМВОЛИСТЫ» (3 выпуска, 1894–1895).
Первый сборник был полностью занят произведениями В. Я. Брюсова и А. Л. Миропольского, во втором на титульном листе было заявлено: «Стихотворения Дарова, Бронина, Мартова, Миропольского, Новича и др.» (за «др.» скрывались Брюсов, М., К. Созонтов, ***, З. Фукс). В третьем стихи были подписаны, помимо уже известных Брюсова и Дарова, – Г. Зарониным, Ф. К., В. Хрисонопуло. Помимо этого, в сборник были включены переводы Новича, Бронина, Брюсова и М. из Приска де Ландель, Э. По, Верлена, Малларме, Метерлинка, А. Рембо, Л. Тальяда[107].
«Русские символисты» были плодом активной деятельности Брюсова, который вдобавок еще скрывался за многочисленными псевдонимами (В. Даров, А. Бронин[108], М., К. Созонтов, ***. З. Фукс, Ф. К.). Реально в них участвовали, помимо Брюсова, А. Л. Миропольский (А. А. Ланг), Н. Нович (Н. Н. Бахтин), Эрл. Мартов (А. Э. Бугон), Г. Заронин (А. В. Гиппиус) и В. Хрисонопуло. Претендовали на участие во втором выпуске также А. М. Добролюбов и Вл. В. Гиппиус, однако Брюсов, поссорившись с ними, отверг их произведения.
Значение «Русских символистов» для развития направления чрезвычайно велико. Прежде всего, сборники декларировали присутствие в России символизма-декадентства. Если публикации символистов в «Северном вестнике» носили несколько академический характер, то «Русские символисты» не стеснялись журнальными условностями и манифестировали устремления сотрудников с предельной по тем временам резкостью как в декларациях (особенно в предисловии ко второму сборнику), так и в стихотворениях. Второе обстоятельство – создание впечатления (отчасти основанного на мистификации) присутствия широкого круга сторонников. Третье – широкая полемика в печати, тщательно учтенная Брюсовым в предисловии к третьему сборнику, – «Зоилам и аристархам»[109]. Она не только принесла громкую известность символистам (особенно следует отметить статьи Вл. Соловьева, включавшие пародии на произведения символистов, очень долго вспоминавшиеся читателями), но и дала возможность им высказаться самим по поводу своих воззрений[110]. Наконец, уже после появления первого сборника Брюсов стал получать от различных авторов их произведения для напечатания в последующих, что свидетельствовало о существовании в России целого ряда писателей, ориентированных на символизм.
Вторым опытом соединения произведений символистов в сборнике стала «КНИГА РАЗДУМИЙ» (СПб, 1899)[111]. В статье о Коневском Брюсов вспоминал: «Через меня Коневского узнал К. Бальмонт, и я помню, с каким восторгом одно время он говорил о юноше-поэте. Памятником этого первого увлечения осталась „Книга раздумий“, сборник стихов, изданный К. Бальмонтом, где он поместил свои стихи рядом не только с моими (чего он давно хотел), но и со стихами почти никому тогда не известного Коневского (четвертым участником „Книги раздумий“ был художник-поэт Модест Дурнов)»[112]. Несмотря на продекларированный характер памятника общей дружбы и симпатии, сборник был существен демонстрацией новых принципов группировки сил внутри символизма. Как нам представляется, «Книга раздумий» декларировала завершение эпохи символистских «бури и натиска» и обращение к поэзии мысли, к своеобразному варианту философской лирики. В то время такая эволюция символизма оказалась незамеченной, но со временем, особенно когда по книгам стихов поэтов-участников оказалось возможным создать более полное представление об их эволюции, стихи из сборника стали читаться по-иному. Из откликов на него наиболее существенным представляется рецензия Вл. В. Гиппиуса, послужившая поводом к резкому разрыву между ним и Коневским[113].
Не позже сентября 1900 г. началась подготовка к изданию первого символистского альманаха «СЕВЕРНЫЕ ЦВЕТЫ» (название с явным расчетом заимствовано у альманаха, издававшегося Пушкиным и Дельвигом в 1825–1832 гг.). Первоначально предполагался типичный для конца XIX в. альманах, рассчитанный на массового читателя, что предполагало привлечение широко читаемых авторов. Об этом свидетельствуют попытки вовлечения в предприятие М. Горького, участие в первом альманахе И. А. Бунина (который также активно помогал собирать материалы для книги), А. П. Чехова, К. М. Фофанова. Однако постепенно становилось ясно, что для обретающего свои окончательные очертания книгоиздательства «Скорпион» и складывающегося символизма существеннее собрать альманах «идейный», то есть преимущественно посвященный произведениям символистов. До известной степени состав альманаха соответствовал общей линии издательства «Скорпион» (с учетом того, что публикация переводов исключалась). В первом альманахе были представлены почти все крупнейшие на тот момент авторы-символисты и каким-либо образом связанные с этим направлением: З. Гиппиус, Балтрушайтис, A. Добролюбов, Бальмонт, Сологуб, Коневской, Брюсов, В. Розанов, М. Лохвицкая; во втором альманахе появились Мережковский и Минский; в третьем – Андрей Белый, Блок, Волошин, Вяч. Иванов; в четвертом – С. М. Соловьев и Ремизов. Наряду с ними были представлены и писатели второго ряда: М. Криницкий, Вл. Гиппиус, Г. Бахман, П. Перцов, А. Курсинский, А. Л. Миропольский, Д. Н. Фридберг, Л. Вилькина, В. Гофман, С. Рафалович, Л. Семенов, Л. Зиновьева-Аннибал, М. Пантюхов, а рядом с ними – и вовсе не оставившие следа в литературе: А. Мирович, B. Корин, Ю. Череда (Ю. П. Дягилев, брат С. П. Дягилева). Попадали в «Северные цветы» и произведения явно случайных для символизма авторов (Л. Жданов, с которым Брюсов дружил в начале века, А. М. Федоров). Но общая линия альманаха может быть определена как постепенное и все устрожающееся с течением времени движение к подчеркнутому обособлению от любых иных литературных направлений. При этом регулярным отделом в альманахе был отдел публикаций, историко-литературных разысканий и статей о русской классической литературе. В «Северных цветах» печатались стихи Фета, Тютчева, Каролины Павловой, Полонского, письма Пушкина, Тютчева, Фета, Некрасова, Вл. Соловьева, Тургенева. Таким образом выстраивалась линия преемственности между русской классикой и современной литературой, подчеркнутая и тем обращением с текстами, которое могли выдерживать произведения современных литераторов. Характерный пример – «Из черновых набросков к роману „Петр и Алексей“ Д. Мережковского» (третий альманах).
Всего в 1901–1904 гг. вышло четыре выпуска «Северных цветов»[114], подготовившие почву для издания собственного символистского журнала, которым с 1904 г. стали «Весы». Последний выпуск (1911) уже не имел принципиального значения и был отчасти даже заполнен случайным материалом (стихи и проза знакомца Брюсова, начинающего киевского поэта Д. Навашина). Помимо этого в сборник вошли также стихи, проза и пьесы З. Гиппиус, Бальмонта, Брюсова, Кузмина, Балтрушайтиса, Б. Садовского, Н. Гумилева и Волошина.
В 1903–1905 гг. появилось три выпуска «АЛЬМАНАХА КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВА „ГРИФ“» под редакцией С. А. Соколова, манифестировавшие устремления новой группы символистов, явно второстепенных, но претендующих на видное место в литературе. Как и вся деятельность «Грифа» (см. главу «Издательства»), альманахи выглядели противоречиво: Соколову удалось привлечь к участию некоторых видных писателей (Бальмонт, Андрей Белый, Сологуб), но в общем была верно уже цитировавшееся ранее определение Брюсова: «… они издали альманах „Гриф“ – серый и по обертке, и по содержанию»[115]. Следует отметить, что в «Грифе», как и во всей издательской деятельности одноименного издательства, была очевидна линия на поддержку начинающих поэтов и прозаиков. Так, там дебютировали некоторые заметные впоследствии авторы: В. Ф. Ходасевич, А. И. Тиняков, Н. И. Петровская. В 1914 г. был издан юбилейный альманах «Гриф» с участием основных авторов первых трех альманахов, однако он имел уже лишь мемориальное значение.
Из других альманахов, сыгравших сколько-нибудь заметную роль в символистском движении, следует отметить редактировавшиеся Г. И. Чулковым «ФАКЕЛЫ» (3 выпуска, 1906–1908; первоначально задумывался как журнал), явившиеся почти официальным органом «мистических анархистов» и ориентированные не столько на художественное творчество, сколько на теоретические статьи (второй альманах и вовсе целиком состоял из статей), представлявшие попытку обосновать принципы этой теории. Как и «мистический анархизм» вообще, так и «Факелы» в частности были встречены и символистами, и сторонними наблюдателями весьма скептически[116]