– Вика, конечно, понятливая, но вопросы у нее однозначно возникнут… Шеф, я могу с ним не миндальничать, скажем так, слегка надавить на него. Я все-таки с Димой знаком не первый год и…
– Давай так. Я сейчас ничего не слышал. Только без экстрима с демонстрацией ему твоего оружейного арсенала. Деликатненько.
Вася вздохнул и почувствовал, что пальто ему отчего-то тесно в плечах. Когда он вернулся в квартиру, то понял в чем дело, а когда Вика увидела его, выглянув из комнаты, то покатилась со смеху:
– Васька, ты зачем мое пальто нацепил?
– Как я влез-то? – Егоров смущенно торопливо снял его.
– Оверсайз, – хохотала Виктория. – Сейчас модно носить объемные вещи.
– Где Дима?
– Спит как агнец, если агнцы похрапывают. Куда ты ходил? Что ты меня тянешь? Куда? – Вика отодвинула пальто, так как Егоров впихнул ее буквально под вешалку. – Чего ты шепчешь, как змей-искуситель? – засмеялась она, но начала прислушиваться.
Вика сперва уперлась взглядом ему в грудь, так как едва доставала макушкой до Васиного плеча, но, поняв, что он хочет, возмущенно вскинула на него глаза. Ему даже показалось, что они сверкнули в темноте. Однако она все же промолчала.
Егоров подумал было, как он удачно выбрал жену и Вика знает, когда промолчать. Однако жена показала ему кулак, и стало понятно, что детальный разбор своей персоны Вася получит-таки после отъезда Снегирева.
Оставшаяся дома на страже Вика присылала ему каждые полчаса эсэмэски с отчетом: «Он продрал глаза и кряхтит»; «Он съел два яйца и выпил литр воды», «Он пользуется твоей пеной для бритья и спросил, когда ты вернешься».
Василий взял семейную машину и поехал в ближайшую гостиницу. Забронировал номер и вернулся за Снегиревым. А тот словно почуял решительный настрой Егорова и прямо перед его приходом собрал сумку, как «телеграфировала» эсэмэской Виктория, и ушел.
Снегирев торопливо устремился через дорогу к детской площадке, стараясь быстро исчезнуть со двора и раствориться в бензиновой московской дымке. Но Егоров нагнал его, увидев уже спину беглеца.
– Дима, куда ты так торопишься, дорогой? – окликнул его Василий, перебегая дорогу следом. Он поравнялся с ним и взялся за ручки сумки Снегирева. – Давай-ка я тебя провожу до гостиницы. Снял тут тебе номер поблизости. Вполне приличная гостиница.
– Зачем? Нет-нет. Я сейчас в аэропорт. Тут все дела уладил, со всеми повидался. – У Димы бегали глаза. – Я сам доеду, ты не беспокойся. – Он попытался вернуть себе сумку, но Егоров непринужденным жестом завел ее себе за спину.
– Я тебя отвезу в гостиницу. Тебе стоит на какое-то время задержаться в столице.
– Стоит или придется? – дрогнувшим голосом уточнил Снегирев.
Василий отмолчался, чем поверг его в еще большее смятение. Егоров закинул сумку Дмитрия в багажник машины, и через полчаса они оба оказались в номере гостиницы. Снегирев раздернул шторы на окне. Сразу стало солнечно и пыльно.
– Почему я, собственно, должен задерживаться? – Дима еще пытался посопротивляться. – У тебя есть основания меня задерживать? Что вообще происходит?
Егоров кивнул многозначительно. Он выбрал тактику – молчать, хмыкать, бросать грозные «понимающие» взгляды. Василий отрепетировал такую тактику на сыне, когда замечал, что Валерка подозрительно затих, нашкодив. Чтобы выпытать детали шкоды, Егоров вот так же изображал, что знает гораздо больше, и все тайное становилось явным.
В глубине души он сомневался, что Снегирев обладает какой-то ценной для ДВКР информацией – может, просто хочет поделиться изменой жены или пооткровенничать, как сам спутался с очередной любовницей. Это будет самый худший вариант развития событий для Васи. Шеф голову оторвет за потраченное впустую время.
Снегирев сел на край кровати, посмотрел на экран телевизора, стоящего на полированной тумбе, от горячих чашек испещренной кругами цвета ржавчины, и вдруг губы его скривились. Он опустил голову, спрятал в ладонях щеки, выбритые с помощью Васиной пены для бритья, и расплакался.
Вася приуныл, решив, что так обычно начинаются все посталкогольные откровения о личной жизни, дескать, хоть в петлю лезь, люблю, не могу, а она… И далее возможны вариации. Однако Снегирев оторвал руки от лица и сказал:
– Я так и понял, что ты уже знаешь…
Потоптавшись, подбросив на почти квадратной крепкой ладони ключи от машины, Вася продолжил давить на психику своим молчанием. Глядел исподлобья, хотя уже сгорал от нетерпения.
– Мне не к кому больше… – начал сбивчиво говорить Дмитрий, глядя заискивающе мокрыми от слез глазами. – Мы же дружили в Ижевске…
Василий с сомнением пожал плечами.
– Ну приятельствовали, – поправился Снегирев. – Все равно. Не чужой ты мне человек. Я боюсь, я ужасно боюсь. Меня, конечно, посадят… – он снова начал судорожно вздрагивать от рыданий.
– Разберемся. Говори все как было, – скупо выдавил Егоров. – Погоди-ка. – Повернувшись спиной к Дмитрию, доставшему носовой платок и углубившемуся в его складки, Василий стал наливать ему воду в стакан одной рукой, а другой быстро включил на телефоне диктофон, порадовавшись своей предусмотрительности – он всегда держал отключенными звуки нажатия кнопок. Снегирев ничего не заподозрил. – На, пей. Возьми себя в руки. Все теперь зависит от того, насколько ты будешь откровенен.
– Буду, буду… – Дмитрий застучал зубами о край стакана.
И сбивчиво поведал Василию душещипательную историю о том, как он начал излишне выпивать, когда его назначили в группу специалистов – инженеров-испытателей, которые мотались по командировкам по военным частям, где проводили полигонные испытания образцов оружия, опрашивали офицеров по стандартным анкетам, расширяя такие опросники, обретая опыт в подобных профильных опросах.
– Как не выпить… Ты же понимаешь. Промерзнешь на полигоне, – искал сочувствия Дмитрий в каменном лице Егорова. – То да се… И в метель, и в мороз перлись на стрельбище. Нам же надо при любых условиях испытывать, писать отчеты. Кучность стрельбы, живучесть, эффективность… Удобство пользования, рациональность конструкции. А у меня во многих образцах мои личные изобретения, наработки. Я должен был и хотел поначалу присутствовать. Сам понимаешь… А потом оказалось, никакой романтики, рутина жуткая. Условия проживания в частях спартанские. Я ведь постарше тебя, уже хочется комфорта, а не бегать с оружием по лесам и полям. Короче, с мокрыми ногами, с пустыми карманами – не скажу, что нам слишком хорошо за это платят, что оставалось? Водочка.
– И что, все там упивались? – не удержался от колкости Егоров, радуясь уже хотя бы тому, что разговор идет в правильном русле – производственном, а не личном.
Однако он и тут все еще не исключал подвоха. Вдруг сейчас Снегирев скажет, что вместе с водкой присутствовали и женщины. Скажем, кто-то из вольнонаемных. Или из ближайших населенных пунктов их привели, куда испытатели бегали за горячительным.
– Ну почти… И вот все эти группы, они, знаешь ли, как волны моря. С каждой приносит что-нибудь новенькое – водоросли, медуз, раковины. Состав все время меняется. С разных предприятий приезжают спецы, но иногда наши пути-дорожки пересекаются. Короче, я не знаю, где и кому конкретно я сболтнул. Но, ты пойми, эти испытатели и офицеры, они ведь понимают, что такое секретность… – жалобно сказал Снегирев. – В таком коллективе можно говорить спокойно. Во всяком случае, я так думал до тех пор, пока не увидел это…
Дмитрий полез в сумку, и Вася невольно потянул руку к поясу, где должна была быть кобура. Он привык в Сирии носить ствол все время и тогда чувствовал себя в своей колее.
– Вот гляди! – Снегирев сунул ему под нос какой-то затертый журнал с глянцевой обложкой. – Ты знаешь английский?
– Что тут? – Василий пролистнул журнал, уже с тревогой догадываясь, что он в нем найдет.
– Статья об английских разработках в оружейной отрасли. И я прочел о своей детали, которую придумал самолично, она у меня даже запатентована. Это небольшая пружинка, но она… – оживился инженер, однако оборвал себя на полуслове: – Ну ты и сам все узнаешь из статьи. Только обрати внимание на то, что автором изобретения назван Дон Вейн. Когда я это прочел, мне стало плохо. Во-первых, меня банально обокрали, а во-вторых, деталька-то секретная была. Я никому секретов не продавал, так пойди докажи теперь. И вот я и жил с этим несколько месяцев, с тех пор как вышел журнал. Каждое утро просыпался и надеялся, что все мне приснилось или, на худой конец, как-то само собой рассосется. Никто не узнает. Но напряжение с каждым днем усиливалось. Ведь научные журналы читаю не я один, и в оружии разбираются некоторые не хуже меня, они могут вспомнить, сопоставить, понять… Я ждал, что мне позвонят или того хуже – за мной придут. Представь мое состояние, когда мне позвонил приятель-журналист, который тоже бывал с нами на полигонных испытаниях, и вдруг завел разговор о предательстве. Совпадение? Навряд ли! Начинаю расспрашивать его об актере, а он красноречиво описывает тебя. Все-таки мастер журналистики. Ну и все. Я убедился, что на меня уже открыт сезон охоты. Вот и засуетился. Что теперь? – робко спросил он.
– Ты пытался сопоставить время утечки о твоем изобретении с командировками в в/ч, анализировал, с кем ты вообще откровенничал?
– Ну конечно! А толку что? Кого-то я просто-напросто не помню, кого-то видел мельком, – он протянул руку за журналом.
– Пусть пока у меня побудет. Давай-ка садись к столу и напиши все в деталях. Все, о чем сейчас рассказал. А также составь список всех, с кем контактировал на испытаниях из числа специалистов, желательно указать место их работы, если помнишь. Укажи ФИО и местных офицеров-командиров. Вспоминай!
– А все-таки что будет дальше?
– Останешься тут, – Вася обвел взглядом комнату отеля. – Из Москвы тебе не стоит уезжать пока что. Никому не звони, о своем местонахождении не сообщай. Если кто-то из знакомых или тем паче из этого списка позвонит, говори, что в очередной командировке, если начнут выспрашивать, где конкретно, уйди от ответа. А меня проинформируй, кто звонил и что хотел.