Ермилов молчал, прикидывая варианты. Насколько успел его узнать Егоров, шеф никогда не действовал прямолинейно.
– Нам сейчас нельзя торопиться и применять ту линию поведения, какую нам пытаются навязать. Если мы поддадимся инерции, то упустим главного фигуранта, который до сих пор в тени.
– Разрешите? – в дверь кабинета заглянул черноволосый и черноглазый молодой парень. Только после академии. Егоров при виде него поморщился, переглянувшись с Говоровым.
– Проходи, Георгий, – Ермилов указал на стул у торца стола. – Чем порадуешь?
Шмелев мог показаться застенчивым, если бы не напористость, с которой он вошел и с какой отодвинул стул, чтобы усесться, расставив ноги, как делают некоторые нахальные типы в метро, мешая соседям сидеть рядом. Он разочарованно развел руками с утонченными кистями и длинными пальцами, пожалуй, как у пианиста или скрипача.
– Его телефон чист. Никаких подозрительных звонков. Есть входящий от Щеглова Юрия Ивановича, как мы и ожидали. В этом он не обманул. Исходящий на городской номер Василия Стефановича тоже имеется. Других номеров на Снегирева не зарегистрировано.
«Он мог звонить и с городского», – подумал Василий.
– Так вот, возвращаясь к нашим делам. Сделаем следующим образом. Сегодня допрашивать Снегирева мы не станем. Пусть помаринуется, а у нас будет немного времени просчитать варианты. Установить за ним наблюдение сейчас же. Он ведь в гостинице? – Ермилов взглянул на Василия. – Сперва убедитесь, что он в номере, чтобы не сторожить пустую комнату, как уже бывало, да, Леня?
Говоров не стал оправдываться, что тот прокол был на совести наружного наблюдения.
– Прежде чем подступиться к Снегиреву всерьез, надо понять, что от нас ждут? Ареста Снегирева? Тогда они успокоятся, его арест усыпит их бдительность. Но что реально у нас будет для суда на инженера? Любой следователь скажет, что пшик. Его признание, что про изобретенную им деталь напечатана статья в открытой зарубежной прессе? Предположим, журнал – фальшивка. Что остается? Перечисленные из Ирландии деньги. Что-то мне подсказывает, что, если дело дойдет до суда, вдруг отыщется масса документов, подтверждающих, что это, скажем, гонорар за вполне легальную научную книгу или наследство от прабабки. Еще хлеще, если выяснится, что никакой пружинки-детальки Снегирев не изобретал, а следовательно, нет факта предательства и торговли гостайнами.
– То есть вы хотите сказать, что Снегиреву пообещали, что дело развалится само собой, когда контрразведчики начнут копать всерьез, и его выпустят, извинившись, но потратив на него бесценные время и силы. И что же, он добровольно согласился себя оклеветать? – Василий смотрел исподлобья тяжелым взглядом, от которого Ермилову было не по себе. Легкий в общении Егоров мог становиться крайне недоброжелательным, если что-то шло не по его схеме. – Тут одно из двух. Либо есть еще один банковский счет, на который из той же Ирландии поступила гораздо большая сумма. Либо его шантажировали чем-то. Возможно, он проболтался по пьяни в самом деле и у них есть в кармане нечто, что они, разумеется, ни в каких журналах публиковать не станут. Но пугают его этим.
– Вот так ты и построишь разговор с ним, – решил Ермилов. – Думаю, у тебя это получится лучше, чем у кого бы то ни было. Сыграет роль и ваше давнее знакомство. Завтра расспросишь. А пока нам надо прояснить ситуацию с пружинкой или что он там изобрел? У нас же есть домашний помощник, – он подмигнул Василию, – пускай твоя Виктория посмотрит эту статью в журнале. Она все-таки инженер. А еще лучше, если покажет кому-то, но, конечно, человеку ответственному, не болтливому. Ты понимаешь? В статье масса технических терминов. Я бы и сам перевел, но лучше пусть это сделает специалист. Сканируй страницы журнала, заретушируй название издания и даты. Пусть Вика, если станет кому показывать, из рук не выпускает. Основной вопрос такой: не изобретена ли эта деталь давным-давно и в самом ли деле представляет собой такую ценность? Исходя из этого, скорректируем линию поведения со Снегиревым. Он жертва пьянки и легкомыслия и опытных аналитиков МI6, уловивших в нем слабое звено, или нечто худшее.
– Стоп! – влез Шмелев, и все оглянулись на него как на ребенка, который готовится ляпнуть наивную глупость. – Как о нем узнали? С ним рядом должен был находиться человек, может, тот самый предатель, которого мы ищем. Наблюдать за Снегиревым, спаивать, слушать его пьяную болтовню, записывать, если речь идет о шантаже. Снегирева же должны были схватить за язык. Когда мы сможем установить его окружение и проработать…
– Василий Стефанович этим займется, – сухо сказал Ермилов, не высказывая одобрения. – А что Титова?
Егоров хотел было сказать «устами младенца…», но воздержался, чтобы не обидеть Жорку. Все же парень дело предлагает.
– Титова скачет по прериям за фурой, – но, увидев суровое лицо шефа, сменил тон. – Она все еще занимается розыском «жигулей». Нужно ваше распоряжение для организации наружного наблюдения за Снегиревым. Говоров будет курировать этот вопрос, вы не возражаете?
Ермилов покачал головой и пересел за стол, чтобы написать поручение. Егоров понимал, что в нем шеф напишет только установочные данные объекта и адрес гостиницы. Ни членов семьи, ни домашний адрес в Ижевске, ни место работы Снегирева он указывать не станет. Поручение даст, как обычно, на десять суток для начала. Но Ермилову еще необходимо его завизировать, на это уйдут сутки, не меньше, а потому будет пока достаточно устного распоряжения для установления наружного наблюдения.
Часы на стене пробили десять. Вася терпеть не мог эти часы и их противный дребезжащий бой. Они появились в кабинете не так давно, их, кажется, подарил шефу Горюнов. Наверное, очередная его шуточка. Они с Ермиловым то и дело подкалывают друг друга такими подарками, усложняющими жизнь. Часы порой били невпопад, и Егоров сам пару раз становился свидетелем того, как Ермилов кидал в них одним из теннисных мячиков, в которых не было недостатка – шеф любитель большого тенниса. После таких бросков часы какое-то время шли правильно. Однако их скрипучий бой выводил из себя всех, кто их хоть раз слышал. Теперь часы не ошиблись и цинично отбили десять раз.
– А что по журналисту? – напомнил Говоров. – Полагаю, он каким-то боком причастен. Во-первых, именно на его звонок сослался Снегирев. Во-вторых, билеты во Владивосток стоят не пять копеек.
– Пусть Жора разузнает, кто покупал билеты, – решил Егоров, покосившись на шефа. Тот вновь согласно кивнул, о чем-то размышляя.
– Да, Щеглов фигура занимательная. Не думаю, что он предатель. Он не скрывал своего удивления и самодовольства от персонального вызова во Владивосток. Будь он предателем или связан с ним, не стал бы выяснять, подлинный ли вызов, а просто уехал бы подальше от суеты контрразведки, переполошившейся после провала МI6. Но он зачем-то им все-таки нужен. Он, как и Снегирев, возможно, знает предателя лично. Стоит опасаться за их жизнь. Снегирев будет пока под наружным наблюдением, а значит, в относительной безопасности, а вот журналист… У нас, в общем, нет серьезных оснований для его разработки, кроме слабых сомнений и подозрений. Но он представляется мне объектом перспективным. Надо подумать, как с ним работать.
– Титову к нему направить. У него не будет соблазна ее напоить, – Василий сказал и сам тут же засмеялся вместе с остальными. – Товарищи, вы же все женатые, степенные люди! О чем вы думаете?
– Она сама кого хочешь перепьет, – грустно заметил Шмелев, что вызвало еще больший смех.
– Оперативнички у меня, дай боже! – вздохнул Ермилов. – Но, учитывая, что у тебя с Щегловым как-то не заладилось, запустим Титову.
– Как в космос, – пробормотал Шмелев, которого обходили с самими острыми и интересными поручениями. Его это явно бесило. Он кривил уголок рта и закатывал черные глаза.
Инна Титова – довольно миниатюрная брюнетка с кудрявыми волосами, которые она стягивает на затылке в коротенький хвостик. Ее хрупкая, почти ангельская внешность не могла обмануть Егорова. Он однажды в спортзале на сдаче нормативов по физподготовке видел ее экзерсисы по ушу. Титова летала по залу в таких невероятных шпагатах и била по синему мату палкой с такой недюжинной силой, что Василий посчитал бы ее опасным противником, попадись она ему в темном переулке. Только взгляд темно-серых глаз, пристальный и всегда заинтересованный, да жесткие контуры упрямого подбородка выдавали ее порой неудобоваримый характер. Она легко, безрассудно и бессмысленно могла препираться с любым начальством. Инну спасало от выговоров, а тем паче от увольнения, только то, что она становилась кроткой, смиренной и в то же время довольно изворотливой, когда доходило до практической работы.
Утром она явилась к Егорову с блеском во влажных глазах, с кудрявой короткой челочкой, приставшей к покрытому испариной лбу. На ней привычный темно-серый брючный костюмчик и косынка на шее, заправленная в ворот кремовой блузки.
Инна сдержанно кивнула Говорову и устремилась к столу Егорова так решительно, что он невольно подался назад. Деликатно положила перед ним папочку:
– Шеф, вот тут все по нашим «жигулям».
– Ну, Инка, ты лиса! – восхитился Говоров. – Не замечал раньше за тобой чинопочитания.
– Василий Стефанович – старший группы. И уже не первый раз. Я веду статистику, – она улыбалась снисходительно. – По моим прикидкам, если и дальше так пойдет, то вскоре ему светит должность заместителя Ермилова. Тем более что один из его замов уйдет вскоре на пенсию.
– Дальновидно, – по-котовски зажмурился Егоров, словно его почесали за ушком. – Однако пока я не вижу плодов твоей работы. Докладывай, и поживей. Поглядим, чего ты стоишь.
– «Жигуль» из Апрелевки. Есть такой городок в Подмосковье. Там в советское время был завод грампластинок. Это так, для общей эрудиции. – Она заметила, что Егоров наморщил лоб, и решила не испытывать его терпение: – В папке есть номер машинки. Представьте, уже после стоянки номер на «жигулях» возник из ниоткуда. Машина принадлежит Сергиенко Степану Федоровичу, 1939 года рождения, проживающему в Апрелевке всю свою сознательную жизнь. Работал, кстати, на заводе грампластинок. За пятнадцать тысяч у него арендовали, если можно так выразиться, авто. Хотя, как он мне пояснил в промежутках между пьяненькой икотой, Степан Федорович был бы готов и вовсе продать тачку. Она ржавая, полуразвалившаяся. Выхлопная труба скребет асфальт и привязана проволокой. Я послала эксперта снять отпечатки. Их много. Считаю, что там нет только пальчиков нашего предателя. Слишком хитер.